(no subject)
Владислав Матусевич
Записки советского редактора
(Издательство “Советский писатель” 1986-1992)
МЕМУАРЫ*ДНЕВНИКИ
Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 1999
Сентябрь-октябрь 1991 года
Мы не скрывали своей радости по поводу случившихся событий. Нам казалось, что с падением коммунистов, арестом “чепистов”, запретом КПСС начнется новая жизнь. На месте “Советского писателя”, этой фабрики по конвейерному производству идейно выдержанных в рамках соцреализма произведений, должно возникнуть принципиально новое, демократическое издательство. Тем более, что старое руководство во главе с Жуковым испытывало в то время большую тревогу: они на какое-то время притихли, притаились… Это было удобное время для “захвата мостов через Неву, банков и телеграфов”. Даже такой осторожный человек, как Арнольд Тамм, и тот стал все чаще и чаще появляться на наших общих собраниях. Но мы это время проболтали, “прощелкали семечками”, как летом 1917 года, да и не только мы… Мне кажется, что именно в тех незабываемых днях скрыта истинная причина дальнейших наших трудностей и неудач. Начинать надо было с нуля, полностью распрощавшись со старыми методами управления, покончив навсегда с коммунистическим прошлым и, если уж не предавать большевистское руководство суду (хотя надо бы!), то, по крайней мере, запретить партийным боссам, тем, кто не вышел из партии до 21 августа, на какое-то время занимать ответственные посты, лет эдак… на десять-пятнадцать. Пускай поработали бы на производстве и сельском хозяйстве простыми тружениками, именем которых они всегда прикрывались.
К сожалению, ничего этого сделано не было. И коммунисты постепенно вышли из шокового состояния, огляделись и, не торопясь, пользуясь слабостью новой власти, стали захватывать общую собственность Союза писателей, издательства… Их поддерживали в этом все силовые структуры, которые, поменяв только вывески, остались прежними и затаили ненависть к новой власти. Они даже портреты Ленина и Дзержинского оставили на прежних местах.
10 января 1992 года
Заходил Семен Виленский. Мы с ним готовим вторую книгу “Доднесь тяготеет”. Рассказывал смеясь, что сейчас провинция в плане демократизации общества идет впереди Москвы. Общество “Возвращение”, председателем которого он является, получило от властей в свое пользование огромный дом на Волге, в Тверской области, бывшее имение И.Е. Великопольского, хорошего знакомого А.С. Пушкина. И вот когда Семен Самуилович приехал в районное управление, чтобы оформить документы на владение, то увидел в канцелярии на стене над столом ответственного лица вместо портрета Ленина репродукцию с картины Крамского “Христос в пустыне”.
21 апреля 1992 года
Наши редакторы, чтобы прокормить себя, стали создавать кооперативы по продаже книг и альбомов. Особенно активной оказалась Альбина Верещагина. Она организовала кооператив “Лампада” и наладила мощную торговлю альбомами в Музее изобразительных искусств и в Третьяковской галерее. Другой кооператив был создан редактором Литконсультации Людмилой Сергеевой и писателем Игорем Минутко. Он назывался “Трилогия” и вел торговлю в новом здании Третьяковской галереи на Крымском Валу, а также в Академии художеств и в Киноцентре. Мы все скопом двинулись к ним и долгое время стояли за прилавками. Но некоторые редакторы над нами посмеивались. Они считали, что мы превращаемся в торгашей и изменяем своей профессии.
1 июля 1992 года
Вышло постановление Жукова об административном отпуске и новом режиме работы для всех редакторов. Это должно было подтолкнуть нас уйти в отпуск без сохранения зарплаты. А те, кто откажется Жукову подчиниться, обязаны были теперь трудиться ежедневно с 9 утра до 18 часов вечера с часовым обеденным перерывом. Таким постановлением наш директор как бы убивал двух зайцев: сохранял для себя и своих заединщиков нашу зарплату и лишал нас возможности собираться вместе. Многие редакторы покорно последовали этому указу. Я отказался ему подчиниться и продолжал ходить на работу в прежнем режиме. Жуков потребовал от меня объяснение, что я незамедлительно и сделал. В этой записке я назвал его постановление грубой формой давления администрации на сотрудников издательства, а также высказал недоверие как самому Жукову, так и Числову, Боброву и Тамму.
14 июля
Жуков вызвал меня к себе на ковер. Было видно, как он сдерживает себя и старается говорить спокойно. Он даже обмолвился, что уважает мою позицию, но тем не менее должен подписать приказ о моем увольнении. Я был готов к этому и заявил ему, что не буду считать этот приказ правомочным и подам в суд.
На другой день я подал исковое заявление в Киевский народный суд города Москвы. Кроме меня свои заявления подали еще несколько человек.
10 августа
Состоялось решение суда. Действия Жукова были признаны незаконными, так как нас уволили по постановлению, а не по приказу и без ведома профсоюзной организации. Я был восстановлен в своей должности и получил компенсацию за полтора месяца вынужденного прогула. Но оставаться дальше под руководством Жукова мне уже самому не хотелось. А тут еще наша кадровичка Роза стала уговаривать подать заявление об уходе.
К этому времени я уже работал в кооперативе “Лампада” и продавал в Манеже книги и альбомы по искусству. А Валерий Шашин на наших общих собраниях предлагал организовать самостоятельное издательство, положив в основу его крошечное малое предприятие “Знак”. Новое издательство было решено назвать “Знак-СП”.
11 сентября
Я подал заявление об уходе. Одновременно с этим написал статью в газету “Литературные новости”, где главным редактором был Иодковский. Статья называлась грозно: “Мафиозные структуры издательства “Советский писатель””. Иодковский тут же ее напечатал и сказал мне по телефону, что моя статья актуальна и убедительна. В ней я писал о формах личного обогащения нашей администрации, об их стремлении избавиться от неугодных членов коллектива, о том, что дочь Жукова состоит учредителем предприятия “Знак”, а его жена - учредителем предприятия “Олимп”, а главный редактор Числов - учредитель малого предприятия “Интервесы”.
Но Иодковский почему-то изменил название нашего издательства, убрав из него слово “советский”. Получилось просто - “Писатель”. Вследствие чего многие недоумевали, а что это за издательство такое? Может поэтому статья не получила большого резонанса. Да и вообще, подобных разоблачительных статей в тот период было немало, но на них мало кто реагировал и ни к каким серьезным последствиям они, как правило, не приводили. Наступило время непосредственных разборок с применением физической силы. И та, и другая сторона понимали это и готовились к ним. Хотя надо прямо сказать, что кулачных бойцов и тяжеловесов в нашей команде, увы, было явно недостаточно!
Октябрь 1992 года
Теперь фактически в одном здании находилось два издательства: “Современный писатель” (так стали называть себя коммунисты и национал-“патриоты”) и наше издательство “Знак-СП”. Но само здание не было поделено и создалась взрывоопасная ситуация. Каждая из сторон готовилась к решительным действиям. Были поданы документы в суд, но процесс разделения шел очень медленно. К середине октября, почувствовав какое-то подспудное движение наших агрессивных противников, Валя Алимова, Лера Бузылева и Ира Ковалева три дня и три ночи не выходили из здания, окопались в библиотеке и внимательно следили за действиями Жукова и Числова. Только после этого Шашин и Жуков сели за стол переговоров, следствием которых явился формальный раздел помещения. На первом этаже за нами остались бухгалтерия и библиотека. Сохранили мы несколько комнат на третьем этаже (бывшие комнаты редакции критики и комнаты русской прозы, а также комнаты художественной редакции). Осталось за нами и помещение библиографического отдела на четвертом этаже.
Март 1993 года
К началу марта на должность директора нашего издательства был приглашен известный правозащитник Сергей Иванович Григорьянц, главный редактор газеты “Гласность”. Переговоры с ним вели Миша Фадеев и Владимир Савельев.
Мужественный правозащитник, волевой и решительный человек, Григорьянц, тем не менее, никак не подходил на роль нашего лидера. Создавалось впечатление, что его не столько интересуют наши издательские дела и литературные планы, сколько возможность использовать комнаты Совписа, удобно расположив в них сотрудников бюллетеня “Гласность” и периодического сборника “КГБ вчера, сегодня, завтра”. У него был свой, давно сложившийся коллектив, и на нас, бывших редакторов Совписа, он смотрел как на не нужное ему бесплатное приложение к удобному во всех отношениях помещению. Правда, с самого начала он предпринял какие-то усилия для нашей организации: провел тарификацию, установил дни дежурств, собирал нас время от времени на общие собрания, но никаких конкретных реальных дел у нас по-прежнему не было и ни одной книжки мы так и не выпустили. Не получали мы и никаких денежных вознаграждений, да, собственно говоря, и не за что нам было платить. Но самое главное, чего мы, к сожалению, не учли, это то, что Сергей Иванович в силу своей правозащитной деятельности был на особом счету у все еще мощного Комитета государственной безопасности, который по инерции и неистребимой своей убежденности, пользуясь равнодушием центральных властей, продолжал борьбу с инакомыслящими.
Апрель 1993 года
Помогал оформлять кабинет Григорьянца (бывший кабинет заведующего редакцией критики Банкетова). Мы притащили с четвертого этажа старинный книжный шкаф, который Сергей Иванович тут же заполнил книгами из своей личной коллекции - изданиями Академии 20-30-х годов. Он оказался любителем старины и заядлым библиофилом, но, как мне показалось, избегал разговоров, не касающихся его правозащитной деятельности, так что поговорить с ним о книжных делах мне так и не удалось.
Май 1993 года
Мы, как неприкаянные, ходим по коридорам отвоеванного нами помещения и натыкаемся то на охрану, нанятую Григорьянцем, то на его деловых сотрудников, сидящих целый день за компьютерами в комнатах нашей редакции русской советской прозы. Я от нечего делать копаюсь в выброшенных из художественной редакции в коридор папках с документами и фотографиями. Здесь почти весь архив художественной редакции. Нахожу рисунки С.В. Образцова, письма Каверина, Катаева, подлинные фотографии Паустовского, Арсения Тарковского, Б. Окуджавы… А на первом этаже под лестницей был свален архив “Дня поэзии”. Копался я и в нем и к своей великой радости нашел среди бумаг фотографию А. Твардовского с автографом… Сейчас это никого не интересует…
Вчера обратился к Григорьянцу с просьбой помочь известному коллекционеру Григорию Арзуманову, бежавшему в Москву от бакинских погромов. Сергей Иванович, с трудом оторвавшись от своих дел, выслушал меня, посочувствовал Арзуманову, обещал что-то предпринять - необходимо было срочно найти какую-нибудь недорогую квартиру и помочь с работой - но так ничего и не сделал, возможно, даже и не пытался, хотя я рассказал ему о том, что у Арзуманова находится собранная им уникальная коллекция книг, открыток, марок, что он в свое время получил за эту коллекцию грамоту ЮНЕСКО. По своей наивности я предполагал, что Григорьянц как правозащитник должен стремиться помочь всем обратившимся к нему людям, права которых ущемлялись. Мы уж потом сами, как могли, помогли Арзуманову. Альбина Верещагина устроила его работать в книжный киоск Художественного салона на Октябрьской площади, а жить он стал вместе со своим сыном Сергеем на моей подмосковной даче, пока не удалось снять дешевую квартиру. Но, к сожалению, Арзуманов не долго там прожил: его сердце не выдержало потрясений и через три месяца он скончался от инфаркта.
Август 1993 года
Отношения между двумя издательствами в уютном особняке на улице Воровского все более и более накаляются. И те и другие имеют свою хорошо оплачиваемую охрану, и те и другие ищут удобного случая, чтобы вышвырнуть своих противников на улицу. В начале августа, днем, когда вместе с Григорьянцем и его сотрудниками дежурил наш редактор Владимир Клименко, состоялась первая попытка расправиться с нами. Возглавлял этот дневной штурм постоянный автор газеты “День” Валентин Солоухин, который почему-то явился в пятнистой форме десантника. Он, по рассказу Клименко, ногой вышиб стеклянную дверь и мертвой хваткой вцепился зубами в руку сотрудника, охранявшего нашу часть здания. Но эту небольшую группу писателей национал-“патриотов” удалось легко отбить…
К тому времени наши судебные дела шли, хотя и медленно, но достаточно успешно, и нужно было только время, чтобы мы стали полновластными хозяевами всего здания и, возможно, банковских счетов. Но темпераментный наш руководитель решил действовать, не дожидаясь решения суда. Адвокат Рахмилович и Миша Фадеев уговаривали его не делать ничего такого, что могло бы спровоцировать наших противников на ответные меры. Григорьянц их не послушался, и в середине августа, ночью предпринял с помощью вооруженной охраны захват всего здания. Вначале это ему удалось, и он, успокоенный, пошел домой. Но ожидавшие этого Ларионов (он был избран на должность директора) и Жуков тут же позвонили куда надо и с помощью милиционеров и гебистов ворвались в помещение и буквально на руках вынесли из здания нашу маломощную охрану. Удивлению Григорьянца не было предела, когда утром его не пустили не только в его кабинет, но и в само здание.
Огорченные и подавленные, собрались мы в ЦДЛ в кабинете Савельева, не зная, что предпринять в такой ситуации. Вскоре приехали журналисты с магнитофонами и кинокамерами. Григорьянц давал интервью для радио и телевидения на улице, у памятника Толстому. Вероятно, тогда же он предпринял и много других ответных действий, но все безрезультатно. Здание оказалось полностью в руках наших противников, их вооруженная охрана не разрешала нам даже войти в вестибюль. Потеряли мы и доступ к своим личным архивам и, вероятно, пропала коллекция книг самого Григорьянца. Потом мы узнали, что была расхищена уникальная библиотека издательства, долгие годы так бережно собираемая и охраняемая Валей Алимовой.
Так закончилась наша двухлетняя борьба с коммунистами и примкнувшими к ним национал-“патриотами”. И никого из высших органов власти это событие по-настоящему не взволновало, оно прошло почти незамеченным, не считая двух-трех сообщений в печати да небольшого сюжета по телевидению. Можно подумать, что захват коммунистами одного из центральных издательств - это так, пустячок, мелочь…
Затаившееся же ныне в этом здании издательство “Современный писатель” трудно назвать как законным (оно не избиралось большинство коллектива, а было создано агрессивным национал-большевистским меньшинством путем такого обычного для коммунистов силового захвата с участием поддержавших их милиционеров и сотрудников КГБ), так и продуктивным. Сейчас это, с позволения сказать, издательство практически неизвестно читающей публике.
Записки советского редактора
(Издательство “Советский писатель” 1986-1992)
МЕМУАРЫ*ДНЕВНИКИ
Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 1999
Сентябрь-октябрь 1991 года
Мы не скрывали своей радости по поводу случившихся событий. Нам казалось, что с падением коммунистов, арестом “чепистов”, запретом КПСС начнется новая жизнь. На месте “Советского писателя”, этой фабрики по конвейерному производству идейно выдержанных в рамках соцреализма произведений, должно возникнуть принципиально новое, демократическое издательство. Тем более, что старое руководство во главе с Жуковым испытывало в то время большую тревогу: они на какое-то время притихли, притаились… Это было удобное время для “захвата мостов через Неву, банков и телеграфов”. Даже такой осторожный человек, как Арнольд Тамм, и тот стал все чаще и чаще появляться на наших общих собраниях. Но мы это время проболтали, “прощелкали семечками”, как летом 1917 года, да и не только мы… Мне кажется, что именно в тех незабываемых днях скрыта истинная причина дальнейших наших трудностей и неудач. Начинать надо было с нуля, полностью распрощавшись со старыми методами управления, покончив навсегда с коммунистическим прошлым и, если уж не предавать большевистское руководство суду (хотя надо бы!), то, по крайней мере, запретить партийным боссам, тем, кто не вышел из партии до 21 августа, на какое-то время занимать ответственные посты, лет эдак… на десять-пятнадцать. Пускай поработали бы на производстве и сельском хозяйстве простыми тружениками, именем которых они всегда прикрывались.
К сожалению, ничего этого сделано не было. И коммунисты постепенно вышли из шокового состояния, огляделись и, не торопясь, пользуясь слабостью новой власти, стали захватывать общую собственность Союза писателей, издательства… Их поддерживали в этом все силовые структуры, которые, поменяв только вывески, остались прежними и затаили ненависть к новой власти. Они даже портреты Ленина и Дзержинского оставили на прежних местах.
10 января 1992 года
Заходил Семен Виленский. Мы с ним готовим вторую книгу “Доднесь тяготеет”. Рассказывал смеясь, что сейчас провинция в плане демократизации общества идет впереди Москвы. Общество “Возвращение”, председателем которого он является, получило от властей в свое пользование огромный дом на Волге, в Тверской области, бывшее имение И.Е. Великопольского, хорошего знакомого А.С. Пушкина. И вот когда Семен Самуилович приехал в районное управление, чтобы оформить документы на владение, то увидел в канцелярии на стене над столом ответственного лица вместо портрета Ленина репродукцию с картины Крамского “Христос в пустыне”.
21 апреля 1992 года
Наши редакторы, чтобы прокормить себя, стали создавать кооперативы по продаже книг и альбомов. Особенно активной оказалась Альбина Верещагина. Она организовала кооператив “Лампада” и наладила мощную торговлю альбомами в Музее изобразительных искусств и в Третьяковской галерее. Другой кооператив был создан редактором Литконсультации Людмилой Сергеевой и писателем Игорем Минутко. Он назывался “Трилогия” и вел торговлю в новом здании Третьяковской галереи на Крымском Валу, а также в Академии художеств и в Киноцентре. Мы все скопом двинулись к ним и долгое время стояли за прилавками. Но некоторые редакторы над нами посмеивались. Они считали, что мы превращаемся в торгашей и изменяем своей профессии.
1 июля 1992 года
Вышло постановление Жукова об административном отпуске и новом режиме работы для всех редакторов. Это должно было подтолкнуть нас уйти в отпуск без сохранения зарплаты. А те, кто откажется Жукову подчиниться, обязаны были теперь трудиться ежедневно с 9 утра до 18 часов вечера с часовым обеденным перерывом. Таким постановлением наш директор как бы убивал двух зайцев: сохранял для себя и своих заединщиков нашу зарплату и лишал нас возможности собираться вместе. Многие редакторы покорно последовали этому указу. Я отказался ему подчиниться и продолжал ходить на работу в прежнем режиме. Жуков потребовал от меня объяснение, что я незамедлительно и сделал. В этой записке я назвал его постановление грубой формой давления администрации на сотрудников издательства, а также высказал недоверие как самому Жукову, так и Числову, Боброву и Тамму.
14 июля
Жуков вызвал меня к себе на ковер. Было видно, как он сдерживает себя и старается говорить спокойно. Он даже обмолвился, что уважает мою позицию, но тем не менее должен подписать приказ о моем увольнении. Я был готов к этому и заявил ему, что не буду считать этот приказ правомочным и подам в суд.
На другой день я подал исковое заявление в Киевский народный суд города Москвы. Кроме меня свои заявления подали еще несколько человек.
10 августа
Состоялось решение суда. Действия Жукова были признаны незаконными, так как нас уволили по постановлению, а не по приказу и без ведома профсоюзной организации. Я был восстановлен в своей должности и получил компенсацию за полтора месяца вынужденного прогула. Но оставаться дальше под руководством Жукова мне уже самому не хотелось. А тут еще наша кадровичка Роза стала уговаривать подать заявление об уходе.
К этому времени я уже работал в кооперативе “Лампада” и продавал в Манеже книги и альбомы по искусству. А Валерий Шашин на наших общих собраниях предлагал организовать самостоятельное издательство, положив в основу его крошечное малое предприятие “Знак”. Новое издательство было решено назвать “Знак-СП”.
11 сентября
Я подал заявление об уходе. Одновременно с этим написал статью в газету “Литературные новости”, где главным редактором был Иодковский. Статья называлась грозно: “Мафиозные структуры издательства “Советский писатель””. Иодковский тут же ее напечатал и сказал мне по телефону, что моя статья актуальна и убедительна. В ней я писал о формах личного обогащения нашей администрации, об их стремлении избавиться от неугодных членов коллектива, о том, что дочь Жукова состоит учредителем предприятия “Знак”, а его жена - учредителем предприятия “Олимп”, а главный редактор Числов - учредитель малого предприятия “Интервесы”.
Но Иодковский почему-то изменил название нашего издательства, убрав из него слово “советский”. Получилось просто - “Писатель”. Вследствие чего многие недоумевали, а что это за издательство такое? Может поэтому статья не получила большого резонанса. Да и вообще, подобных разоблачительных статей в тот период было немало, но на них мало кто реагировал и ни к каким серьезным последствиям они, как правило, не приводили. Наступило время непосредственных разборок с применением физической силы. И та, и другая сторона понимали это и готовились к ним. Хотя надо прямо сказать, что кулачных бойцов и тяжеловесов в нашей команде, увы, было явно недостаточно!
Октябрь 1992 года
Теперь фактически в одном здании находилось два издательства: “Современный писатель” (так стали называть себя коммунисты и национал-“патриоты”) и наше издательство “Знак-СП”. Но само здание не было поделено и создалась взрывоопасная ситуация. Каждая из сторон готовилась к решительным действиям. Были поданы документы в суд, но процесс разделения шел очень медленно. К середине октября, почувствовав какое-то подспудное движение наших агрессивных противников, Валя Алимова, Лера Бузылева и Ира Ковалева три дня и три ночи не выходили из здания, окопались в библиотеке и внимательно следили за действиями Жукова и Числова. Только после этого Шашин и Жуков сели за стол переговоров, следствием которых явился формальный раздел помещения. На первом этаже за нами остались бухгалтерия и библиотека. Сохранили мы несколько комнат на третьем этаже (бывшие комнаты редакции критики и комнаты русской прозы, а также комнаты художественной редакции). Осталось за нами и помещение библиографического отдела на четвертом этаже.
Март 1993 года
К началу марта на должность директора нашего издательства был приглашен известный правозащитник Сергей Иванович Григорьянц, главный редактор газеты “Гласность”. Переговоры с ним вели Миша Фадеев и Владимир Савельев.
Мужественный правозащитник, волевой и решительный человек, Григорьянц, тем не менее, никак не подходил на роль нашего лидера. Создавалось впечатление, что его не столько интересуют наши издательские дела и литературные планы, сколько возможность использовать комнаты Совписа, удобно расположив в них сотрудников бюллетеня “Гласность” и периодического сборника “КГБ вчера, сегодня, завтра”. У него был свой, давно сложившийся коллектив, и на нас, бывших редакторов Совписа, он смотрел как на не нужное ему бесплатное приложение к удобному во всех отношениях помещению. Правда, с самого начала он предпринял какие-то усилия для нашей организации: провел тарификацию, установил дни дежурств, собирал нас время от времени на общие собрания, но никаких конкретных реальных дел у нас по-прежнему не было и ни одной книжки мы так и не выпустили. Не получали мы и никаких денежных вознаграждений, да, собственно говоря, и не за что нам было платить. Но самое главное, чего мы, к сожалению, не учли, это то, что Сергей Иванович в силу своей правозащитной деятельности был на особом счету у все еще мощного Комитета государственной безопасности, который по инерции и неистребимой своей убежденности, пользуясь равнодушием центральных властей, продолжал борьбу с инакомыслящими.
Апрель 1993 года
Помогал оформлять кабинет Григорьянца (бывший кабинет заведующего редакцией критики Банкетова). Мы притащили с четвертого этажа старинный книжный шкаф, который Сергей Иванович тут же заполнил книгами из своей личной коллекции - изданиями Академии 20-30-х годов. Он оказался любителем старины и заядлым библиофилом, но, как мне показалось, избегал разговоров, не касающихся его правозащитной деятельности, так что поговорить с ним о книжных делах мне так и не удалось.
Май 1993 года
Мы, как неприкаянные, ходим по коридорам отвоеванного нами помещения и натыкаемся то на охрану, нанятую Григорьянцем, то на его деловых сотрудников, сидящих целый день за компьютерами в комнатах нашей редакции русской советской прозы. Я от нечего делать копаюсь в выброшенных из художественной редакции в коридор папках с документами и фотографиями. Здесь почти весь архив художественной редакции. Нахожу рисунки С.В. Образцова, письма Каверина, Катаева, подлинные фотографии Паустовского, Арсения Тарковского, Б. Окуджавы… А на первом этаже под лестницей был свален архив “Дня поэзии”. Копался я и в нем и к своей великой радости нашел среди бумаг фотографию А. Твардовского с автографом… Сейчас это никого не интересует…
Вчера обратился к Григорьянцу с просьбой помочь известному коллекционеру Григорию Арзуманову, бежавшему в Москву от бакинских погромов. Сергей Иванович, с трудом оторвавшись от своих дел, выслушал меня, посочувствовал Арзуманову, обещал что-то предпринять - необходимо было срочно найти какую-нибудь недорогую квартиру и помочь с работой - но так ничего и не сделал, возможно, даже и не пытался, хотя я рассказал ему о том, что у Арзуманова находится собранная им уникальная коллекция книг, открыток, марок, что он в свое время получил за эту коллекцию грамоту ЮНЕСКО. По своей наивности я предполагал, что Григорьянц как правозащитник должен стремиться помочь всем обратившимся к нему людям, права которых ущемлялись. Мы уж потом сами, как могли, помогли Арзуманову. Альбина Верещагина устроила его работать в книжный киоск Художественного салона на Октябрьской площади, а жить он стал вместе со своим сыном Сергеем на моей подмосковной даче, пока не удалось снять дешевую квартиру. Но, к сожалению, Арзуманов не долго там прожил: его сердце не выдержало потрясений и через три месяца он скончался от инфаркта.
Август 1993 года
Отношения между двумя издательствами в уютном особняке на улице Воровского все более и более накаляются. И те и другие имеют свою хорошо оплачиваемую охрану, и те и другие ищут удобного случая, чтобы вышвырнуть своих противников на улицу. В начале августа, днем, когда вместе с Григорьянцем и его сотрудниками дежурил наш редактор Владимир Клименко, состоялась первая попытка расправиться с нами. Возглавлял этот дневной штурм постоянный автор газеты “День” Валентин Солоухин, который почему-то явился в пятнистой форме десантника. Он, по рассказу Клименко, ногой вышиб стеклянную дверь и мертвой хваткой вцепился зубами в руку сотрудника, охранявшего нашу часть здания. Но эту небольшую группу писателей национал-“патриотов” удалось легко отбить…
К тому времени наши судебные дела шли, хотя и медленно, но достаточно успешно, и нужно было только время, чтобы мы стали полновластными хозяевами всего здания и, возможно, банковских счетов. Но темпераментный наш руководитель решил действовать, не дожидаясь решения суда. Адвокат Рахмилович и Миша Фадеев уговаривали его не делать ничего такого, что могло бы спровоцировать наших противников на ответные меры. Григорьянц их не послушался, и в середине августа, ночью предпринял с помощью вооруженной охраны захват всего здания. Вначале это ему удалось, и он, успокоенный, пошел домой. Но ожидавшие этого Ларионов (он был избран на должность директора) и Жуков тут же позвонили куда надо и с помощью милиционеров и гебистов ворвались в помещение и буквально на руках вынесли из здания нашу маломощную охрану. Удивлению Григорьянца не было предела, когда утром его не пустили не только в его кабинет, но и в само здание.
Огорченные и подавленные, собрались мы в ЦДЛ в кабинете Савельева, не зная, что предпринять в такой ситуации. Вскоре приехали журналисты с магнитофонами и кинокамерами. Григорьянц давал интервью для радио и телевидения на улице, у памятника Толстому. Вероятно, тогда же он предпринял и много других ответных действий, но все безрезультатно. Здание оказалось полностью в руках наших противников, их вооруженная охрана не разрешала нам даже войти в вестибюль. Потеряли мы и доступ к своим личным архивам и, вероятно, пропала коллекция книг самого Григорьянца. Потом мы узнали, что была расхищена уникальная библиотека издательства, долгие годы так бережно собираемая и охраняемая Валей Алимовой.
Так закончилась наша двухлетняя борьба с коммунистами и примкнувшими к ним национал-“патриотами”. И никого из высших органов власти это событие по-настоящему не взволновало, оно прошло почти незамеченным, не считая двух-трех сообщений в печати да небольшого сюжета по телевидению. Можно подумать, что захват коммунистами одного из центральных издательств - это так, пустячок, мелочь…
Затаившееся же ныне в этом здании издательство “Современный писатель” трудно назвать как законным (оно не избиралось большинство коллектива, а было создано агрессивным национал-большевистским меньшинством путем такого обычного для коммунистов силового захвата с участием поддержавших их милиционеров и сотрудников КГБ), так и продуктивным. Сейчас это, с позволения сказать, издательство практически неизвестно читающей публике.