Камень знаний
На правах классного руководителя Лариса Александровна повела нас в только что открывшийся музей-диораму «Огненная дуга». Как я гордилась, что его построили почти рядом с моим домом в парке Победы.
Это был переломный эпизод всей Великой Отечественной войны, танки, действительно, выстроились дугой. Грандиозное танковое сражение под Прохоровкой 1943 года изображено на полукруглом полотне длиной 67 метров. Оно казалось объемным и живым.
Конечно, не так интересно, как в моем любимом краеведческом музее, но картина событий представлена достаточно ярко. Огонь, дым, черные фигуры танков, разбитые орудия, люди, кровь, крик, смерть. Все смешалось в адском котле. Быть может, победила в битве не вся эта железная масса, а люди: солдаты, танкисты, артиллеристы, все, кто там участвовал. Победили своей великой силой воли, патриотизма, самопожертвования.
Кажется, после мы вернулись в школу и еще обсуждали с Ларисой Александровной увиденное и услышанное от экскурсовода в музее-диораме. Все доброе, что заложено в человеке, приходит к нему от родителей и от учителей в самом начале жизни. Чтобы там ни говорили, а школа играет решающую роль в процессе постижения вечных ценностей. Систему взглядов и отношение ко всему происходящему определяли именно школьные учителя.
С французским языком почти все наладилось. Читала и писала я уже хорошо, а произношение у самой Ларисы Александровны не было идеальным, поэтому она от нас не требовала. Буква «р» у нее ничем не отличалась от русской. Больше всего мне нравилось переводить. Удивительное чувство, когда после определенных усилий французский текст превращался в русский. И в воображении постепенно возникали портреты беспризорника Гавроша и бедной малютки Козетты, героев романа Виктора Гюго «Отверженные», и всех, о ком мы читали.
Уроки Ларисы Александровны всегда были оживленными, все виделось, будто воочию. Учили наизусть почти без усилий, одна короткая песенка про мост в Авиньоне - до сих пор ее помню. Когда она рассказывала по-французски и по-русски, не полюбить Францию было невозможно. Эта страна стала такой знакомой и привычной.
Но я вдобавок полюбила Англию. Всего лишь какой-то пролив Ла-Манш разделяет эти два государства. Я полюбила Англию за ее непостижимость. Пожалуй, началось увлечение Великобританией после показа по телевидению английского фильма «Джен Эйр».
Потом Люда дала мне книгу Александра Беляева. На толстом коричневом переплете было написано «Избранные романы». Книгу я смаковала, всеми силами стараясь не измять и не порвать. Имена героев то ли французские, то ли английские и все они покорили мое сердце.
- Рома-а-ны читаешь! - сказала мама с тем намеком, что не доросла еще.
А там были «Остров погибших кораблей», «Голова профессора Доуэля», «Ариэль». Романы! Тогда мне немыслимо понравилось само это прекрасное название - романы.
А дома нескончаемая теснота и неуютность. Дорогая моя тумбочка, где складывала свои записи, стояла в спальне, а я спала в зале. Я написала подробнейший пересказ каждой серии фильма «Джен Эйр». Мне казалось, что по вечерам родители достают и читают. Читают все, что я писала. Но конечно, этого не было.
У меня тогда имелся даже письменный стол. Во время очередного ремонта отец строил перегородку межу комнатами и хотел соорудить мне кабинет. Но что-то не вышло, там сделали кладовку. В школу все ходили с портфелем, позже с дипломатом, потом с сумкой. Я тоже подчинялась моде. Когда дипломат устарел, я стала складывать туда свои бумаги и замыкать на ключ. И прятала дипломат глубоко под столом.
Все слабее всплывают в памяти образы школьных учителей. Но все они в целом оставили только добрые светлые воспоминания. Они не старались пробудить интерес к изучаемому предмету, они просто преподавали добросовестно и с любовью. Учителя служили нам примером.
Вначале нашим с Людой женским идеалом была учительница русского языка Елена Сергеевна. Она одевалась несколько старомодно. Я рисовала девушек в таких же свитерах и юбках, как у Елены Сергеевны. Но как изящна была ее манера держаться, голос бархатный и мирный. Естественно, пацаны обожали доводить училок, но с Еленой Сергеевной этого не получалось. Настолько мягким и невозмутимым был ее характер.
Еще тогда я приучилась запоминать правила и писать диктанты с изложениями, чтобы не огорчать предмет моего восхищения. Потому что, когда ученик ошибался, она просто становилась грустной. И никогда никому не ставила двоек. Как велико было наше несчастье, когда любимая Елена Сергеевна внезапно пропала, уволилась из школы. Говорили, что она перешла работать редактором в редакцию газеты.
До сих пор не понимаю, как можно читать и при этом писать с грамматическими ошибками. Людка особенно много читала, буквально глотала книги. А правила выучить не могла. Я ощущала свое превосходство и осуждала подругу за неграмотность. Похожая на цыпленка, с пищащим голоском и невероятно добрая Ольга Георгиевна пришла вместо Елены Сергеевны, но работала совсем недолго.
Мы думали, хоть бы только не Наталья стала вести у нас русский язык и литературу. А вместо нее учить грамоте и русской литературе начала именно Наталья Николаевна. Строгая, очень эрудированная, молодая женщина, с короткими осветленными волосами, она всегда благоухала духами, ярко красилась, модно одевалась. В кармане ее джинсовой юбки или брюк лежала пачка сигарет «Bond».
Биологичка Нина Алексеевна и географичка Людмила Ивановна. Я любила и эти предметы, но они не вызывали такого всепоглощающего чувства. Для меня должно быть соответствие, в гармонии - любовь к человеку, преподающему науку и к самой науке. Обе мне просто нравились, без страстных привязанностей.
Математичка Элина Артуровна презирала меня, как самую тупую по ее предмету ученицу. Каждый раз, когда она произносила мою фамилию, у меня по спине пробегали миллионы ледяных мурашек. Наши с ней чувства были взаимны, я тоже ее ненавидела. Мы с Людой прозвали ее «жабой», потому что внешнее сходство было явным. А насчет математики я сильно не страдала.
Школьным библиотекарем была высокая интеллигентная женщина средних лет, Тамара Васильевна. Меня завораживало ее спокойствие и неторопливость. Оказавшись в небольшом помещении библиотеки, где от пола до потолка стеллажи с книгами, я теряла над собой контроль. Самое главное вот оно - пища для ума. Книги тогда уже почти вытеснили кукол и все остальное.
Тамара Васильевна уважала заинтересованность, разговаривала со мной, как с взрослым человеком. По географии, о путешествиях я читала, как помешанная. Да, детские и юношеские увлечения научили настоящему сосредоточению и целеустремленности. Как только я заглядывала в открытую дверь библиотеки, Тамара Васильевна уже чувствовала, что сейчас спрошу.
- Английских? - улыбалась она и тут же направлялась в книгохранилище.
Я уже прочла несколько романов Чарльза Диккенса, всего Оскара Уайльда, Шекспира осилила далеко не все пьесы. «Ярмарку тщеславия» Теккерея уже позже, в старших классах. «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси было последним произведением английского автора. Увлеченность эта сохранялась несколько лет.
Мечты наши детские, все же были больше материальные. Мы с девчонками мечтали о длинных бальных платьях и с досадой понимали, что это никогда уже невозможно - времена прошли. Хотя, когда мне пришлось спустя годы, во время учебы в училище культуры надеть именно такое платье до пола, розовое, с воланами и кринолином, то в сердце поселилась печаль о безвозвратно ушедшем детстве. Даже больше, печаль о том, что мечты исполняются тогда, когда уже меняются и приобретают совсем иной смысл.
Инна осуществила нашу серьезную мечту. Мы с ней вместе любили Англию и все английское. Историю и культуру страны, королев и принцев, полицейских в черных шлемах, кабриолеты и двухэтажные автобусы, мосты, корабли, туманы, фильмы и романы об Англии. Я сама пыталась учить английский язык, но не хватило терпения. А Инна его блестяще выучила в школе, потом поступила в пединститут и поехала в Англию, жила там в семье. Но у меня к тому времени это увлечение уже прошло, и я совершенно ей не завидовала.
Я требовала от подруг абсолютной верности. А сама была ли такой? Забывала все на свете, если преследовала корыстную цель. Как-то Оля сообщила, что у Ани из третьего подъезда соседнего дома отец ездил в Британию и привез адрес девочки-англичанки, с которой можно переписываться. Только Аня здесь не жила, а приезжала к бабушке и я с ней почти не дружила.
Появилась она спустя какое-то время. И я набралась твердой решимости попросить у Ани заветный адрес. Всю неделю ожидания я уже сочиняла письмо: «Здравствуй, дорогая английская подруга!» Когда во дворе показалась маленькая фигурка Ани, я подошла и выпалила ей свою просьбу. Девочка была озадачена. Аня, как хорошо воспитанный ребенок, ответила мне:
- Извини, я не могу. Ведь мой папа не для этого с ними знакомился, чтобы переписывался другой человек.
Одноклассник Петя Говоров был очень щуплым, болезненным мальчиком, но отлично учился и много читал. Как сейчас помню, коротали мы время в кабинете французского на перемене и он вдруг спросил:
- Если Бог всемогущ, может ли Он создать камень, который Сам не сдвинет с места?
Я задумалась над этим вопросом. Но зачем Богу создавать такой камень? Каждое животное обитает в своей среде. Каждая планета движется по своей орбите. А как в шахматах премудро: конь ходит буквой «Г», слон по диагонали, ладья только прямо. Ведь все это кем-то создано? То есть, все в мире должно быть логично, а не бессмысленно.
Это, наверное, знания, что приобретает человек в течение жизни. Они обременяют тяжким камнем. Все узнать невозможно, и чем больше человек узнает, тем тяжелее носить ему этот груз.
В погоне за мыслью боюсь запутаться. Дальше, во втором полугодии 5-го класса в моей жизни случился самый настоящий переворот. Переломный момент, как Курская дуга