Правда и ложь
О детстве писать проще, потому что жить, чувствовать, мыслить тогда было легче. В детстве и ранней юности еще не столь болезненно ощущается течение времени, уносящее все: самые счастливые мгновения, самые радостные встречи с людьми.
Вернусь в те годы, когда чувства обострялись, и мной владело жгучее желание жить и наслаждаться настоящим моментом. Хотя при этом понимала, что всякое благополучие временно, даже больше, оно призрачно.
Я предчувствовала, что все может закончиться в любое мгновение. После Москвы что-то изменилось в наших отношениях с Павлом. Хотя страхи я заранее вычеркивала из своего сознания.
По-прежнему по субботам я уходила к нему на весь день, и мама не спрашивала, где была. Она обо всем догадывалась, поэтому разговор назревал. В один прекрасный вечер мама прочитала мне лекцию без упреков и истерик.
И я начала очень складно врать, успокаивать ее, что ничего у нас с Пашкой нет, просто дружба. А самой потом стало противно и горько, захотелось ей все рассказать и о нашей любви, и о поездке в Москву.
Мама всегда оскорбляла драгоценное и сокровенное для меня. Ее стандартная фраза «На что он тебе нужен!» относилась абсолютно ко всем, кто когда-либо мне нравился, о ком говорила ей. Сколько раз я зарекалась не рассказывать. Поэтому внутри засел стереотип, что мама не станет меня слушать.
Она не понимала, как можно любить женатого человека. Ворчала, что счастья с ним никогда не будет. Я же не хотела верить в горькую правду, в ее страшную правоту.
Пусть будет так, я не могу жить иначе. Он для меня - единственный и самый лучший. Неужели мама никогда не была молодой и не любила? Почему ей все равно, что происходит в моей душе?
Павел твердил, что сравнивал меня со всеми и похожих не находил. Он больше не видел в городе красивых девушек. Они все куда-то подевались. Можно ли верить его словам? Ведь невозможно, чтобы он встретил другую, а меня разлюбил. Такое не повторяется.
Или он говорил это еще до Москвы? Зачем он давал надежду, зная, что не будет моим полностью? На что-то надеялся. И я надеялась.
В воскресенье ставила свечи в храме. Благодарила Бога за счастье, за Москву: «Господи, помоги моему любимому, сохрани его от трудностей и бед. Я действительно дорожу этим человеком, боюсь за него. Я жить без него не могу.
Сохрани и защити нас от козней подлых лжецов и лицемеров, которые еще хуже врагов. Открыто мы не враждуем, но они полны тайной желчи и зависти. Помоги им несчастным, в их черной жизни нет счастья любви.
Господи, сохрани нашу любовь, святую и грешную. Да не разрушат ее происки зложелателей, которые, к сожалению, имеют место в нашей жизни. Наверное, наша любовь проходит период затруднений. Не отнимай ее у меня».
Чутье подсказывало, что нужно как-то готовить себя к более серьезным трудностям. Только бы хватило сил выдержать. Любовь - разве не опора?Испытания не заставили себя долго ждать.
В декабре Пашка лег в больницу на плановую операцию удаления вен на ногах. Варикозное расширение вен у него было следствием длительного хождения и стояния на рынке, когда они начали заниматься бизнесом.
Операцию провел его знакомый хирург Владимир Полтавский. Пашка лежал в двухместной палате в первой городской больнице. Я приносила его любимую ряженку. Сосед почти все время отсутствовал, поэтому мы могли проводить наедине несколько часов.
С женой Ларисой встретились в больнице. Она пришла, когда я у него сидела. Вежливо поздоровались. Мне показалось, ее глаза округлились при виде разукрашенной разнаряженной девушки. В тот день я еще благоухала новой туалетной водой, очень резкий сладкий запах.
Игра в гляделки продолжалась несколько минут. Ситуация располагала к тому, что мне пора удаляться. Я услышала за спиной его голос:
- ЭТО с работы.
А спустя пару дней произошла встреча с тещей. Теперь, наоборот, я вошла в палату, а она собиралась уходить. Я натолкнулась на улыбку женщины, каких называют генерал в юбке. Она сфокусировала на мне горящий пытливый взгляд. Поспешно пообещала, что принесет ему костыли.
- Не храните дома костыли, они обязательно пригодятся, - ершился Пашка.
Конечно, он перепугался, как Наполеон под Смоленском. Сбивчиво пояснял мне, что не нужно нам подставляться. Что я должна соблюдать осторожность и пока не навещать его.
Мне совершенно нечего обижаться! Все правильно. Я же все знала изначально и сама бы не горела желанием, чтобы нас с Пашкой разоблачили.
«Дома хотели, чтобы я купил длинную куртку», - поделился он после Москвы. Значит, заботливые дамы жена и теща хотели. Но не я же выбирала ему куртку, это он экономил свои деньги.
Больничные встречи растревожили наш и без того беспокойный мир. Породили новые выяснения в его семье и усилили мои волнения. На костылях ходить не пришлось, мой любимый быстро поправился.
У меня периодически просыпалась ревность к прошлому. Я пытала его вопросами: «Зачем ты ухлестывал за Наташкой на работе и лепился к Марине на фотографии? И зачем недавно заглядывал к Ирочке? Девушек не хватает?» Он отшучивался в ответ.
А ревность к жене жила, как нечто естественное. Она особо не удручала меня. Но после больницы я стала больше думать о ней.
«Когда сердце переполнено любовью, я счастлива. Я люблю всех и жену его, и дочку. Любовь не грех. И я не могу пообещать, что больше не буду. Я хочу любить его всегда. И принадлежать ему до конца своей жизни», - запечатлено в дневнике.
Я понимала, что так нельзя. Нельзя нам жить с таким раздвоением в душе.
Гору можно обойти слева или справа, а можно перебраться поверху. Я выбирала чаще сложнейший путь. И в компьютерной игре, и в собственной жизни.
Кто научил меня так беспредельно из-за всего переживать? Сама не знаю, наверное, соединились характеры родителей. Сколько раз мне советовали относиться ко всему с юмором. К ситуациям, проблемам, к себе и окружающим. А я чересчур серьезна и ответственна.
Прежде чем человек научится переносить любовные страдания не слишком драматично, он должен многое испытать и набить кучу шишек. Если бы кто-то изобрел формулу любви, люди узнавали бы ее, перестали страдать и были счастливы.
Январской ночью открыла балкон. Небо от снега светлое. Я прислушалась к тишине. Душа застыла, словно в ожидании чего-то нового. Разве такой красивый зимний вечер не повод радоваться настоящему?
Дома я скрывала подарки Пашки. Перед поездкой в Москву он преподнес мне фен. Внушительную коробку я засунула в сумку, и без того набитую вещами, и повезла его в Москву, потом в Орел. Вернувшись с сессии, сказала маме, что выиграла фен в лотерею.
Ко дню рождения подарил наручные часы. Инкрустированные, на изящном красном металлическом браслете. Я ежедневно надевала их на работе, а дома снимала.
Особенно запомнилось, как он купил мне перед новым годом чипсы «Принглс». Какой вожделенной была коробочка в форме тубуса с изображением веселого усача. Всю упаковку я съела одна вечером тайком от моих домашних.
Временами я чувствовала себя глупым ребенком. Он заботился обо мне, как о маленькой.
- Как дела, мышка-малышка? - спрашивала я Соню. Она смеялась и висла на моей руке.
У нас с Соней сложились эпизодические, но вполне дружеские отношения. Я не особо умела общаться с детьми. Но это была его дочь.
Пашка повторял, что Соне восемь лет, когда мы познакомились, потом в Москве, потом в следующем году тоже. Она так и осталась в моей памяти восьмилетней девочкой. С ней все в порядке, Соня выросла, просто тот год был самый незабываемый.
Когда вела ее за руку, я не чувствовала тепла маленькой ладони, а понимала все более глобально: «Это его дочь, которую он любит. Какой все-таки страшный грех я совершаю, не он виноват, а я».
Я дарила девочке конфеты или заколки, которые она спокойно показывала дома. Мало ли какая тетя на работе у папы могла баловать ее мелочами.
Мы с Пашкой стали регулярно обмениваться письмами. В них было мало откровенности, одна красивая ложь. Он писал, что боится, будто я его брошу. А сам продолжал причинять мне боль.
В моем дворе рядом с кафе «Бригантина» росло раскидистое дерево, тополь, может быть, вяз. В его толстом стволе мы нашли трещины на уровне поднятой руки. Очень удобно было оставлять там записки друг для друга.
- Как Маша с Дубровским, - сказал мама.
Впрочем, эта традиция сложилась позже, когда он уволился из библиотеки. Письма он вручал мне лично, в дереве мы оставляли короткие послания.
Почему не приносит удовлетворения любовь, законная, когда люди одинакового возраста знакомятся, и могут пожениться? Почему мне попадаются какие-то запретные плоды? Он сладок, но каковы последствия его вкушения. На всю оставшуюся жизнь. А в вечности? Как же страшно, что будет в вечности. Неужели любовь проходит? Есть такая, что не проходит? Где ее найти?
Дал Бог этот запретный плод. Дал вкусить и понять, что счастья все равно не будет. И в результате что? Боль и пустота. Столько времени потеряно на бессмысленные страдания.
Потом на меня обрушились мысли: смиряться с положением любовницы нельзя. Надо бороться и это не грех. Любовь оправдывает все. Маме я врала, что он ушел от жены и живет один. Он и жил почти всегда один, мне так казалось.
Цель должна быть в жизни. А если моя цель - отбить его у жены? Разрушение чужой семьи безнравственно. У меня пока нет цели выйти замуж. Зачем тогда наша любовь ненормальная, извращенная?
В жутком душевном сумбуре я писала реферат по философии на тему истины. Размышляла о свободе. Свобода относительна. Например, замуж не хочу, чтобы не потерять свободу. Но что такое духовная свобода, когда ничто не угнетает изнутри?
Свобода - обширное философское понятие. Нельзя быть свободным от общества. Мы каждую минуту своей жизни связаны обязательствами. Независимости просто нет. Даже Робинзон Крузо не мог похвастаться независимостью. Он зависел от погодных условий, приливов океана, и других подобных факторов.
Жить рядом с любимым - это и есть свобода. Свобода ли? Наоборот, скованность. Любовь - свобода или рабство?
Один раз я сказала ему, что устала от неопределенности отношений. Но он сделал вид, что не понял, о чем я. Заявил вдруг, что год назад воспользовался моей любовью.
- Ты сама себя мучаешь тем, что не можешь без меня жить.
В размышлениях написал, что хорошо относится ко мне лишь потому, что я свято и беззаветно его люблю. Ему это приятно, даже больше, он старается быть достойным. Господи, я совсем не понимаю его! Мы уже не впервые говорили об этом.
А интересно, он не устал изворачиваться? Пашка боится меня обманывать, сам же только этим и занимается.
Он стал выглядеть подавленным. Изредка бросал фразы: «Дела плохо. Все плохо». «Никто не знает, что делать и где искать выход». «Все катится куда-то вниз».
Я считала, что он тоже страдал от неопределенности. Мы возвращались в прошлый год, когда у нас все только начиналось. Все думали, анализировали.
Мы запутались в паутине собственной лжи. В тупик душевных мук привел суд совести. Наверное, вот оно наступило, суровое наказание. Вот она, расплата за грехи.
Уже совсем скоро мне откроется причина его подавленности. Но я питала надежду, что когда-нибудь это закончится.
Из журнала: «Мужчина способен оставить жену ради любовницы лишь в трех случаях:
* Если отношения разладились давно, и он искал другую специально, чтобы было куда уйти.
* Если жена сама его прогонит.
* Если он обнаружит, что жена ему изменяет».
Я прокручивала в голове два первых варианта и утешалась.
Между тем дни и часы пролетали на работе.
- Спорить - грех. Со старшими и мудрыми людьми тем более, - обрабатывала меня Тая Семеновна.
На самом деле как она жестока, даже страшно, насколько. Когда я что-то забыла и сослалась на девичью память, она отчеканила:
- Знаешь, что такое память девичья? Когда не помню, кому дала.
Она сильнее прежнего презирала меня. Наверняка, с трудом терпела и сдерживалась, умалчивая о главном.
Татьяна Васильевна в кабинете кричала так, что дребезжали стекла в оконных рамах на всем этаже. Пашка забежал в читальный зал:
- С Москвой разговаривает. По телефону. Так орать и без телефона Москва услышит.
Нина Васильевна заметила проносящуюся мимо Зинаиду Николаевну:
- Зин, ты «Спид-Инфо» будешь брать?
- Бегаю, как вшивый по бане, - пояснила она.
Зинаида Николаевна уже начала использовать ЭВМ как печатную машинку, печатать сценарии, у нее в отделе тоже новенький компьютер занимал самое почетное место.
Нина Васильевна тут же переключалась, спрашивая:
- Лен, когда у тебя сессия?
Я отвечала, она брала календарь и рисовала там ручкой так, что дней не было видно. Между сессиями она спрашивала у меня раз по десять.
Настя перед перерывом просила, словно с предвкушением наслаждения:
- Поставь, пожалуйста, большой полный чайник.
Как-то раз, когда он вскипел, открыв крышку, я обнаружила на дне чайника крупную моль. Непонятно, она сначала утонула или заживо сварилась в воде. Случайно я еще не успела заварить чай.
- Очень хорошо, просто замечательно, - вспыхнула Настя и щеки ее покраснели.
Эта поговорка выражала у нее и возмущение, и одобрение. Анастасия усиленно занималась своей внешностью, ярче одевалась, похудела. Жеманно хвалилась:
- Я готова на Библии поклясться, что мужу никогда не изменяла.
Наташа кокетничала с Игорем, в воздухе летали флюиды желания, испускаемые молодой женщиной и он ей отвечал. Они задерживались на абонементе подальше от глаз и ушей начальства. Говорили ни о чем и обо всем.
Нина Васильевна шепталась с Ольгой Станиславовной:
- …А я смотрю, она трихопол пьет.
- Ну он же не только от триппера, а от всяких желудочно-кишечных инфекций, - вставила я, чем дала им еще больший простор для фантазий.
Господи, как мне это все надоело! Вместо нормальных разговоров одни толки и сплетни. Как европейские государства в Средние века лицемерно дружили, но на самом деле пребывали в состоянии холодной войны. Так и мы на работе.
В этом тупике я совсем забросила творчество. Целый год не пишу стихов. Хорошо это или плохо? Мое сердце только и поет стихами о любви к нему. Они внутри меня и я не хочу их выпускать.
Мы с Пашкой были вместе на работе и после работы, и в одни из выходных дней. Мы не могли не встречаться.
Когда наедине обсуждали наших сотрудниц в библиотеке, он комментировал:
- Мне хочется спросить их всех, на ком из вас нет греха?
Мы считали, что еще не сильно грешим в отличие от окружающих.
Павел создал свою философскую концепцию. Старательно изложил свои мысли на бумаге: «Жизнь человеческая как любое дело хорошее или плохое, у хорошего дела конец всегда торжественен и смерть будет торжеством, у дурного дела и смерть мучительна. Не приходит смерть раньше времени никогда, если не закончено дело, задуманное человеком, и в этом его величие над смертью. Но попадает под волю судьбы тот, кто поник и поверил в последнюю как неизменную. И не будет помощи от Бога тому, пока не найдет он сил для пожертвования себя во имя величия человека. Никогда раб не будет ощущать дыхания Божьего, коль смирится с положением своим и не будет помощи от Бога детям его. Но увидит мир другим тот, кто с Богом сеял и ухаживал за нивой своей, и не лукавил перед людьми».
У него в Бишкеке был друг по имени Феликс, бескорыстный, золотой человек. Его убили в своей квартире, скорее всего, мужчина был связан с какой-то бандой. Когда вспоминал Феликса, Паша становился грустным и задумчивым. Приводил его в пример как образец добродетели.
Но я не понимала, как можно не лукавить перед людьми и обманывать двоих женщин. Если учитывать еще тещу и дочь, то четверых женщин.
Клубок лжи постепенно накручивался. Обман живет в мире везде и всюду. Даже в чистой внешне дружбе или деловых отношениях он, как змей, может затаиться в подсознании, когда один из друзей вдруг что-то замыслит.
У моих родителей был записан в документах чей-то ребенок, якобы он прописан с ними во флигеле. Чтобы быстрее дали квартиру. Ложь в самом начале семейной жизни. А потом у мамы был дядя Боря.
Мама невольно учила меня говорить неправду всем и всюду. В школе, в училище, на работе. Врать, если случалось сталкиваться с милицией, обманывать врачей. Я знала, что она постоянно врала отцу и он ей. Клялась, что не забирала из кармана его денег. А он клялся, что не будет больше пить.
«Как я могу хотеть семью, если они показывают мне такой пример своими скандалами и очевидной ложью изо дня в день? И когда все построено на лжи», - думала я в отчаянии.
Естественно, я бы не желала, чтобы мой муж мне изменял. Что должна чувствовать Пашкина жена? Песня еще тогда звучала популярная с таким припевом:
Ты изменяешь мне с женой, ты изменяешь ей со мной.
Женой любим и мной любим, ты изменяешь нам двоим.
В СМИ говорилось, что в России 76% мужчин изменяют женам. Статус любовницы пропагандировался как профессии. «Искусство любить чужого мужа» - выходили книг с таким названием, написанные разными особами, с позиции любовницы и обманутой жены тоже.
Игра в компьютере успокаивала нервы и отвлекала. Но больше грели душу читатели. С Виктором Васильевичем делились впечатлениями о Москве. Он говорил о золотом ангеле на Ваганьковском кладбище так, будто видел все своими духовным очами.
Мы обсуждали фильм «Брат» режиссера Алексея Балабанова, который вышел в конце 1997-го. Это история нашей эпохи и герой нашего времени. Данила очаровал свой простотой и силой духа. Действия фильма происходят в Петербурге, хорошо передана таинственная атмосфера города
Принцесса Диана погибла в августе уходящего года, теперь мы на работе передавали из рук в руки книгу Эндрю Мортона «Диана. Ее истинная история». До этого зачитывались бестселлером «Любовь принцессы», написанным британской журналисткой Анной Пастернак.
С таким же упоением я читала биографию Маргарет Тэтчер. Без сожаления понимая, что никогда не смогу стать железной леди. Это не мой путь. У меня - путь любви.
Да, после Москвы, словно что-то переломилось. Москва - самое яркое впечатление из прошлого, которое и по сей день заряжает позитивом. И фен больше двадцати лет исправно сушит волосы. Но предчувствие чего-то, зародившееся зимой, не давало расслабляться. Моя надежда на Божию милость продолжала жить.
Примерно в это время Пашка начал ходить к нам домой. Смущался за столом, хвалил мамины котлеты и борщ. Спрашивал, не раздражает ли меня, когда ложка стучит по его зубам.
Мама прекрасно знала о моей лжи. Вновь возвращалась к разговору:
- Зачем он тебе? У него жена, дети.
- Один ребенок, - уточняла я.
А если никогда он их не оставит? Я предполагала: его чувство к дочери сидит в нем так прочно, как винчестер внутри компьютера. Может ли он расстаться с дочкой из-за меня? Не хочет и не может.
Но зачем тогда мне все это дано?
Молодость. Она мучительна из-за неопределенного смысла жизни и тщетности поиска любви. Мы любим саму любовь, и бешено изливаем свои чувства на всех, кто попадается на пути. Прекрасен каждый миг только потому, что это время молодости. Любим страстно, самозабвенно, всерьез. Сходим с ума в поисках взаимной гармонии. Бывает, конечно, она вроде как и есть, и люди по любви женятся. Ну это уже другое.
Молодость глупа и безрассудна. Мы тратим время, силы, любовь без остатка на недостойных. Но об этом нельзя жалеть. Мы учимся, мы ищем. И все не напрасно. Молодость проходит, поэтому она бессмысленна по своей сути. Она лишь оставляет предупреждение. А потом ничего из нее не вернуть, да и не нужно.
На двадцать втором году мне говорили, что еще вся жизнь впереди. А в тридцать она только начинается. Сама знала. Еще знала, что так все будет и дальше, и в зрелости. Только в молодости может быть такая яркость впечатлений и чувств.
Да, я любила Павла просто ради него самого. Готова была, не раздумывая ехать с ним на край земли, бросить все и всех. Но дело в том, что он меня никуда с собой не звал. А я ждала.
«Я с ужасом понимаю, что уходят годы, а вместе с ними друзья, любимые, близкие люди. Схожу с ума от своих мыслей, я не могу разобраться в себе. Я хочу уехать туда, где меня никто не знает, и начать новую жизнь. Мне советуют: живи одним днем, но я так не могу. Любовь - это самое главное в жизни и самое прекрасное чувство, которым наградил нас Бог…», - писала Нонна в письме.
С Нонной до слез хотелось встретиться, но ее не было в городе. Очередное письмо подруги приносило счастье.
В каждом ее слове звучала чистая правда.