Ветер Сондора (рассказ по мотивам корейской народной легенды о Сондоре)
1
Над серой гладью Хангана лениво плыл сизый туман. Тихий вечер навалился на берег, залил деревеньку прохладными сумерками, остудил разгорячённую после долгой гребли кожу. Привязанная к каменному столбику лодка чуть покачивалась на волнах, целующих чёрные от влаги доски причала… Хе Мин, старый рыбак, сидел на пристани, починяя снасти, и его юные помощники притихли рядом, наблюдая, как ловко снуют костлявые пальцы старика.
«Эх, повозиться придётся, - думал Хе Мин, разглядывая дырявую сеть и цокая языком. - Ну, ничего: всё равно завтра весь день в море не выйти. Двадцатый день десятой луны. Ага…»
Бравый шестнадцатилетний Хак Вон оторвался от созерцания его загорелых рук и глянул на запад, в сторону устья реки. Прищурился, словно старался что-то высмотреть. Без толку.
- Ну и туман, - сказал он. - Острова Канхвадо совсем не видать. Вон, только вершина Манисан еле-еле чернеет.
И правда, клочья-призраки над Ханганом собирались в целые грузные облака, грозились и вовсе стать непроглядной белой стеной.
- Погоди, Хак Вон, - отозвался, усмехаясь в колючие седые усы, Хе Мин. - Утром такой ветрило налетит!.. Ничего от тумана не останется. - Он призадумался, поджимая тонкие морщинистые губы. - Ты какой год со мной плаваешь-то?
Юноша ссутулился и опустил взгляд: видно, подумал, что недопонял чего, и старик ругаться будет.
- Первый.
Старый рыбак ругать и не собирался. Он по-дружески потрепал Хак Вона по плечу.
- Первый, вот и не знаешь ещё, что завтра моряки поминки по Сондору будут справлять.
Юные рыбаки переглянулись с недоумением. Все они меньше года назад вступили в команду Хе Мина и начали плавать с ним на рыбалку. До того в тёплых домиках жили, в стороне от берега, там, куда, верно, и не долетает ветер с моря. А если и долетает, то слабенький такой, как последний печальный вздох утопленника. Вот и не слышали мальчишки легенду, которую моряки Чосона из уст в уста передают…
- А кто такой Сондор, старый Хе? - спросил большеглазый Сын Ен. - И причём тут он?
- Слушайте, значит… - Хе Мин долго прочищал горло, а сгорающие от любопытства помощники его устроились поудобнее, полукругом. - О нём легенда есть. Лет сто назад - это получается, в середине XVII века, а год и не вспомню сейчас - восстание было в Ханяне, и император Чосона - Инчжо - из столицы бежал по реке, на остров Канхвадо. Лодкой его некий Сондор правил - умелый моряк, таких, как он, сейчас и не сыщешь. Только вот показалось императору, что тот ведёт лодку прямо к порогу, что перевернёт судёнышко бурным потоком. И как бы ни уверял гребец, что знает, что делает, не поверил ему владыка. Убить Сондора велел. А Сондор тогда протянул ему тыкву-горлянку и сказал: «Не верите - убивайте. Но когда меня не станет, бросьте в реку вот эту тыкву да плывите за ней. Если не сделаете так, до острова не доберётесь». И прыгнул сам в бушующие волны. - Рыбак покачал головой и грустно вздохнул, переводя дух. Юноши терпеливо ждали продолжения истории. Чуть ли не с раскрытыми ртами. Хе Мин вновь заговорил: - Тут страшный ветер налетел, пронизывающий насквозь, пробирающий до костей, хоть холодов тогда ещё не было. Лодку во все стороны швыряло, ни один гребец не мог с течением справиться. Тогда Инчжо приказал бросить в воду тыкву и следовать за ней. И вот чудо - добрались до Канхвадо целыми и невредимыми! Император потом пожалел, что так с Сондором поступил. Когда восстание подавили и можно было возвращаться с Ханян, он, как говорят, велел построить храм в память о лучшем из гребцов… А в день смерти Сондора каждый год с моря прилетает такой же лютый ветер, как тогда. Легенда гласит, что вместе с этим ветром вздох несчастного до нас, живых, доносится. И мы в море не выходим - нельзя - поминки справляем.
После рассказа седого Хе долго ещё молчали. Да и у старика работа идти перестала, ловкость из пальцев ушла: давно ни с кем не делился историей, ох, давно… Сам позабыть успел, как она его когда-то взволновала. И ученики его сидели задумчивые, притихшие… словно ждали, что вот сейчас вздох Сондора услышат…
- Дааа, нет сейчас таких людей… - протянул скрипуче Хе Мин. - Но мы, которые на воде больше времени проводим, чем на суше, верим, что дух Сондора в нас живёт. Вот и помним его.
- Значит, не поплывём завтра рыбачить? - расстроился Сын Ен.
Серьёзный Ли Ын, самый старший из юношей, шикнул на него.
- Слышал же: нельзя. Поминки.
Хак Вон вдруг поднялся на ноги, и Хе Мин почуял неладное: так воодушевлённо горело лицо мальчишки, такой огонь разжёгся в раскосых карих глазах. И кулаки сжались решительно.
- А почему нельзя плавать? - спросил Хак Вон к ужасу старого рыбака. - Сондор море любил и в море ушёл. Отчего ж его на суше поминают, будто вздоха его последнего боятся?
- Молчи! - Ли Ын дёрнул дерзкого товарища за широкую штанину пачжи. - Не тебе традиции менять.
- Нет, подожди! - не унимался Хак Вон. - Скажи, старый Хе: почему боятся выходить в море? Ведь…
- Поглядим на тебя, когда ураган поднимется, - проворчал, перебивая, Ли Ын. - Поди, первый прочь от берега побежишь.
«Ох, зря он так сказал! - подумал с досадой Хе Мин. - Теперь ведь упрямый Хак не уймётся. Знаем мы его…»
И верно: Хак Вон вспыхнул и ещё крепче сжал кулаки.
- А вот и не побегу! Останусь. Может, ветер Сондора и в меня дух его вдует. По-настоящему.
Сказал, развернулся и зашагал босиком по пристани. Домой.
«Ой, плохи дела!» - мелькнуло в голове Хе.
- Завтра в море не пущу! - крикнул он вдогонку парню.
2
«Туман рассеивается. Рассвет скоро, - сказал себе Хак Вон. Он стоял на пристани и обхватывал своё туловище руками: холодно, ханбок не по размеру, почти не греет. - Ветер усиливается… А ведь не пустит Хе Мин - раз обещал, не пустит. Сейчас надо, пока все ещё спят. Не получится - Ли Ын меня за труса примет, другие насмешничать станут. Нет, поплыву до острова! Решено».
…Вёсла тоскливо скрипели в уключинах. Лодка мерно раскачивалась на волнах, и по дну её перекатывалась мелкая грязная лужица. Ветер холодил мокрую от пота спину, сердце колотилось часто - то ли от усталости, то ли от волнения - и Хак Вон то и дело оглядывался через плечо: далеко ли ещё до Канхвадо…
На скамеечке напротив него, где сидел обычно напарник, лежал аккуратный венок из красных цветов. Глядя на него, юноша улыбался: вспоминал, как ночью, растянувшись на жёсткой циновке, рассказывал легенду о Сондоре младшей своей сестрёнке. Хак Вон очень любил Ён Хьян - кроме неё, никого из родных у него не осталось. А сама Ён Хьян любила слушать истории.
Сначала девочка пыталась было отговорить брата от безумной затеи, но ничего не добилась уговорами и притихла, а когда Хак Вон уже из дома уходил, выбежала к нему, просила взять с собой. Но юный рыбак только головой покачал. «Нет, Ён Хьян, опасно. Да и ты к реке и морю непривычная…» «Тогда возьми вот это, братец. - И девочка протянула ему красивый венок. - От меня храброму Сондору. Передай, что снился он мне этой ночью. А я сегодня буду молебен по нему служить». Венок Хак Вон принял - не мог не принять - и сестру поблагодарил от всей души.
«У меня всё получится! - убеждал он себя, работая вёслами. - Догребу до острова, оплыву его, опущу цветы в воду… и ждать стану. Ветер взъярится - не испугаюсь, приму в себя этот вздох. Вот как надо память о героях чтить! Почему рыбаки боятся? К другим на поминки на могилы ходят, а Сондора могила в море…»
Так он почти добрался до устья, но тут резкий порыв ветра налетел с запада, ударил лодку в борт, швырнул в сторону. Судёнышко сильно качнулось, зачерпнуло воды из Хангана, но удержалось наплаву. И снова налетел на Хак Вона свирепый поток, пронзил насквозь немилосердным холодом. Юноша затрясся всем телом от мороза, застучал зубами. Лодку понесло, он бросил бессильные против взбушевавшейся волны вёсла, хотел бережно взять венок в руки, но сильным толчком его бросило прямо на скамейку напротив, и он немного помял нежные лепестки. Схватил подарок Ён Хьян, наклонился через борт к воде… Ещё одна дикая волна, заливаясь в лодку, отшвырнула юношу к противоположному борту, окатила водой с ног до головы. Лодка совсем осела, её подхватило, засосало в воронку появившегося на пути водоворота; у Хак Вона закружилась голова, всё вокруг превратилось в вихрь. Он хрипло вскрикнул, закашлял - и от безысходности и отчаяния изо всех сил бросил венок. Куда-то. Наугад. И успел воскликнуть:
- Храброму Сондору от сестрёнки моей, Ён Хьян!
В этот момент лодку ударило о скалистый берег, и громкий треск дерева смешался с тоскливыми, жалобными завываниями ветра. Ещё секунда - и Хак Вона поглотили волны Хангана, вода залилась в нос и горло, стало невыносимо больно. И, уже проваливаясь в пустоту, юноша увидел, как мелькнул перед взором неясный образ Ён Хьян.
«Милая моя сестра. Как же она теперь - совсем одна?..»
3
В темноте мерно двигалось, как будто в танце, что-то ослепительно белое. «Наверное, я умер, - подумалось Хак Вону. - И это ангел смерти явился за мной. Но почему он так медлит?» Тут, словно прочитав мысли юного рыбака, пятно света поплыло прямо на него, стало расти и приобретать очертания. А потом вдруг - яркая вспышка… и свечение погасло. И темнота отчего-то перестала быть такой непроглядной. Хак Вон проморгался и ахнул: перед ним стоял молодой человек в одеждах Чосона - худой, неопрятный и бледный, но с правильным, мягким лицом и добрыми глазами. Совсем как живой, совсем не похожий на ангела. С одежды незнакомца капала в пространство вода. А больше всего поразило Хак Вона то, что в руках человек держал красный венок Ён Хьян.
- Спасибо тебе, добрый юноша, - шёпотом произнёс этот странный и очень грустный господин. - Как же долго я не видел людей… Кажется, больше ста лет прошло. Я поднимаюсь со дна только один день в году, в день своей смерти, и иногда слышу, как с берега доносятся человеческие молитвы. Но почему же они бросили меня? Не забыли - но бросили. И я здесь схожу с ума от одиночества и пустоты… Спасибо тебе, что пришёл. Я ждал тебя.
И он протянул к юноше бледную, почти белую руку, с которой не переставая текла вода. Хак Вон содрогнулся и хотел было отпрянуть, но его словно сковало по рукам и ногам, и он не смог сдвинуться с места - даже рукой шевельнуть не смог.
- Сондор? - с трудом выговорил Хак Вон.
Человек - или призрак? - кивнул. «Выходит, я точно умер», - сказал себе юный рыбак. Взяв себя в руки, он спросил:
- Мы что, в мире мёртвых? Поэтому я могу говорить с тобой?
- Нет, добрый юноша. Ты пока ещё жив, а я так и не ушёл в обитель мертвецов и не обрёл там покоя. - Сондор тяжело вздохнул. - Когда жизнь моя оборвалась, я увидел перед собой ворота, белые, двустворчатые, украшенные дивным барельефом. И возле них сидел старик в белом одеянии. Он улыбнулся мне, встал и открыл ворота. И тогда мне открылся проход в потустороннее царство: оттуда лился прекрасный свет, и пение ангелов, ласкающее слух, обещало мне вечный мир и успокоение. Я шагнул вперёд… но поколебался. «Что же ты? - спросил меня старик в белом. - Иди туда, прочь от трусливых и злых людей, убивших тебя!» Но я не мог. Ведь я обещал императору и остальным, кто был в лодке, что они выживут. А безопасный путь до Канхвадо никто, кроме меня, не знал. Я не переступил порога, и ворота закрылись для меня. Душа моя вынырнула на поверхность реки, незримая для живых людей, подхватила брошенную в воду тыкву и поплыла с нею до острова. Так спасся император Инчжо… а путь в мир мертвецов стал для меня недоступен. - Сондор схватился за голову, сминая лепестки цветков из венка. - О, что бы только я ни отдал, чтобы уйти туда! В этом мире меня, застрявшего в неполноценном бытии, терзает огонь отчаяния и одиночества. Я проклят, я навеки проклят! И обречён на ужаснейшую муку. А люди! Они оставили меня. И с каждым годом всё холоднее моё дыхание…
- Это ужасно, - выдавил Хак Вон еле слышно. - Могу ли я помочь тебе?
Сондор посмотрел на него с изумлением и надеждой.
- Помочь? Но… готов ли ты?
- Конечно, готов! - воскликнул Хак Вон с внезапно вспыхнувшей горячностью, столь ему присущей. - Скажи: что мне сделать?
Призрак радостно улыбнулся и схватил его за руку.
- Идём. Он объяснит тебе.
- Кто?
- Тот старик. Он предсказал твоё появление. Ты спасёшь меня.
И они поплыли в чёрной пустоте, и лишь изредка мимо проносились смутные серебристые тени. Хак Вон старался уследить за ними, рассмотреть повнимательнее, но все его старания были тщетными. В конце концов, это занятие наскучило ему, и он стал украдкой поглядывать на своего проводника, изучая его лицо. И странно: с каждым новым шагом оно становилось всё печальнее, и недавней радости не осталось.
- Скажи мне, друг мой, - вдруг подал голос Сондор, - что за девочку ты видел за миг до того, как потерял сознание?
- Мою сестрёнку, Ён Хьян, - удивившись, ответил Хак Вон. - Это она сплела для тебя венок и - ох, я совсем забыл! - просила передать тебе, что ты ей снился нынче ночью. Она будет молиться за тебя. Сондор? Почему ты так расстроился?
- Закрой глаза и представь себе её, - попросил призрак. - Мне хочется лучше разглядеть лицо.
Не понимая, зачем это нужно, Хак Вон кивнул и сделал так, как просил Сондор. Вот он видит перед собой Ён Хьян в простеньком ханбоке, её блестящие чёрные волосы, собранные в косицу, её красивые глаза, высокий лоб, чуть округлые щёчки, пухлые губы, тронутые улыбкой, и маленькие ладошки…
- Остановись, - шепнул с грустью призрак. - Довольно. - Когда Хак Вон открыл глаза и взглянул на него, он был совсем подавлен. - Прелестное дитя…
Кажется, Сондор хотел сказать что-то ещё, но не решился, а спустя мгновение, перед ними возникли ворота.
- Я знал, что ты придёшь. - От этого сиплого голоса Хак Вона передёрнуло.
Откуда ни возьмись, прямо из темноты, навстречу ему шагнул дряхлый, сморщенный старик в белом балахоне. Глаза у него были блёклые, затуманенные, светлые-светлые, так что зрачков почти не было видно. Их взгляд завораживал…
- Храбрый мальчик, - заключил старик, пристально всматриваясь в лицо Хак Вона. - Но тебе ещё неизвестно, чем придётся пожертвовать.
- Чем? - вздрогнул Хак Вон.
- Открыть ворота для Сондора, однажды отказавшегося ступить через порог, можно только одним ключом. И ключ этот - душа живого человека.
Хак Вон похолодел. В груди заворочалось что-то. Страх. Ужас. Отказ верить в правдивость всего происходящего. Растерянность. Значит, всё-таки живой ещё, живой… раз может чувствовать. Он приложил руки к тому месту, где бьётся сердце, ощутил под пальцами тепло. Душа - она там, она его греет. А если без неё… Как без неё?
- Да, мальчик. - Старик словно услышал его мысли. - Это будет тяжёлое испытание. Ты не умрёшь, но краски жизни померкнут для тебя. Ты не сможешь любить и ненавидеть, радоваться новому дню, ощущать дуновение ветра и трепетать от рокота волн. И страдать ты тоже не будешь. Никогда. Совсем. И даже когда смерть придёт за тобой, ты встретишь её с одним лишь равнодушием… Думай.
Хак Вон посмотрел на Сондора. Взгляд мертвеца не умолял его, не заставлял согласиться, не приказывал. Он просто ждал, а вода продолжала стекать по лицу с вечно мокрых чёрных волос, и вскоре юный рыбак понял, что к воде примешивались слёзы… Хак Вон пытался собраться с мыслями, но вместо этого вспоминал, как шумят волны, как ветер резвится вокруг ловкого Хе Мина и других его товарищей по рыбалке, как пахнет дом, как смеётся Ён Хьян…
Он снился ей. Сейчас она, наверное, молится вместе с другими в храме…
Хак Вон решил.
- Сондор отказался пройти через ворота в первый раз не потому, что не желал ступать в обитель мертвецов, - спокойно начал юноша. - Он отказался, потому что хотел спасти тех людей, которые оклеветали его и этой клеветой убили. Ради людей он пожертвовал всем - и не только ради императора Инчжо, но во имя будущих поколений. Если бы не его поступок, кто знает, во что превратился бы Чосон? Может быть, и меня не было бы на свете. - Хак Вон перевёл дух, борясь с комом, стоящим у горла. - А люди отплатили ему страхом. Они бояться дыхания мертвеца! Так неужели же никто не отблагодарит Сондора за то, что он сделал? - Он собрался с духом и выпалил, пока хватило смелости: - Бери мою душу, старик!
В пространстве повисла звенящая тишина. Старец в белом переводил взгляд с Хак Вона на Сондора и обратно, словно взвешивал что-то. Потом сказал:
- Так тому и быть.
Он вскинул руки и забормотал что-то, а Хак Вон не выдержал и зажмурился. Запах моря, плеск волн у причала, радость, счастье и это прекрасное чувство любви к своей сестрёнке, жажда заботиться о ней до конца жизни… Он цеплялся за них, как утопающий за тростинку, цеплялся, пока мог, пока они ещё не стали тенью, ещё не ускользнули от него, ещё не…
- Нет! Не надо! Остановись, старик!
Это кричал Сондор. Хак Вон в изумлении распахнул глаза.
- Ты отказываешься от спасения и свободы? - удивился страж ворот.
- Отказываюсь, отказываюсь! - Сондор бросился к нему в ноги. - Не трогай этого юношу, оставь ему его душу! Ах, как же это больно… - Призрак поднял глаза на Хак Вона и быстро забормотал: - Эта милая девочка, твоя сестрица… кто будет заботиться о ней, кто будет любить её? Она потянется к брату, но найдёт в тебе лишь тень и провалится в пустоту, которой ты станешь, и будет одинока, как я сейчас. Она видела меня во сне… Ты веришь, что мёртвые порой воскресают в других людях? Я не верил раньше, но… Боже, как же она похожа на мою возлюбленную Ми Су! Она станет такой же красавицей, когда подрастёт немного… Ми Су… Что стало с ней после моей смерти? Нет. Нет! Мне не нужна твоя душа.
Потрясённый Хак Вон потянулся к его вздрагивающему плечу.
- Сондор…
- Нет! - Призрак спрятал лицо в белых ладонях и отвернулся. - Уходи! Возвращайся домой и скажи сестре, что с тобой всё в порядке. Возвращайся немедленно!
- Но… как?
Когда Сондор повернулся обратно к Хак Вону, в его руках была тыква-горлянка. Неужели та самая?
- Держи её. Крепко держи. И прощай.
…Очнулся Хак Вон прямо в воде, возле берега. Он лежал на какой-то широкой доске, мирно покачивающейся на волнах. Живой! И невредимый. Уставший юноша стал грести руками…
Подул ветер и погнал доску в сторону его родной деревни. Как будто помогал.
Хак Вон оглянулся. На мгновение ему показалось, что над рекой повисло чьё-то грустное, но улыбающееся лицо.
А ветер неутомимо гнал доску с человеком по Хангану…
©Ронэн Ленарт
_________________________
Пояснения:
Ханган - река в Корее, на которой стоит город Сеул.
Канхвадо - остров в устье реки Ханган.
Манисан - самая высокая точка острова Канхвадо.
Чосон - так называли Корею во времена правления династии Ли (династии Чосон).
Ханян - так называли Сеул во времена династии Ли (династии Чосон).