Мирные жители и война. Судьба семьи Гребцовых.
На презентации дневников Полины Жеребцовой 30 апреля Станислав Божко рассказал о судьбе Дины Гребцовой, спасенной им в первую Чеченскую войну, но погибшей от российского снаряда во вторую.
Привожу эту часть его выступления дословно:
"В январе 1995-го я помогал девочке Дине Гребцовой которая пряталась в убежище в самом центре Грозного рядом с православным храмом, вместе с остатками прихода этого храма, в основном - очень пожилыми женщинами, 70-ти-80-ти лет. Она была ранена, когда выходила из дома. Отец был убит, мать тоже ранена. У девочки были исполосованы осколками ноги, мне удалось ей сделать примитивную перевязку и найти машину, которая согласилась отвезти их в Слепцовск. Кстати, о чеченофобии. Этот чеченец, шофер на простой шестерке, при мне выбросил на обочину вещи из своего дома, которые он хотел перевезти в Слепцовск, и мы посадили маму с этой девочкой на заднее сидение. Мы ехали часов 12, потому что были взорваны мосты, нас вытаскивали тягачами из русла двух речек. Мне удалось доставить ее в больницу. Ее вылечили. Она вернулась туда же, в Грозный. И с ужасом я узнал, что в конце 1999 года эту девочку убило федеральной авиабомбой.
Вот, с 14 до 19 лет..."
Да, судьба этой семьи, мамы и дочки, каким-то острым лезвием прошла через жизнь нашей семьи. Году в 1998-м, читая письмо от Галины Николаевны, мамы Дины, мы думали, как бы их вывезти из Чечни. Хотели предложить им наш дом в деревне Ивановской области, да с трудом представляли, как справятся они с дровяной печкой в халупе без удобств, как будут привыкать к холодным зимам, найдут ли работу... Нужно было ехать к ним, помогать им выбраться, искать какие-то варианты... Да слишком уж быстро грянула следующая война.
Как только осенью 1999-го начались бомбежки Грозного, я стала писать Гребцовым письма с тревогой о них, с просьбой отозваться, с готовностью в любое время их принять...
Ответа не было.
Я просила знакомых их разыскать, но улицу, которая значилась в адресе на конверте, никто не мог найти. Наташа Эстемирова сказала мне, что, возможно, этой улицы и нет уже в Грозном, ни к чему её поиски не привели.
Только в начале января 2003-го, когда Наташа привела меня в храм архангела Михаила, а точнее, на его руины, я узнала от старосты Антонины, что Дины уже нет. Галина Николаевна с Диной жили в домике у одной старушки совсем недалеко от храма. В дом попала ракета, и Дина вместе с бабушкой погибла под руинами. Галина Николаевна уходила в это время за дровами, это сберегло ей жизнь. Но жить в Грозном она уже не могла. Антонина помогла ей устроиться в дом престарелых где-то на Ставрополье, а вот адреса она и не знает.
И другие прихожанки грозненского храма - я в разные годы спрашивала - не знали, потеряли с ней связь.
Где Вы сейчас, Галина Николаевна?..
Станислав, к сожалению, не сфотографировал тогда маму и дочку - слишком был сосредоточен на том, чтобы их вывезти. Но помнит, как их снимали какие-то журналисты из Европы, когда он нес раненую Дину к машине.
Было бы хорошо, если бы вдруг эти фотографии где-то обнаружились.
Я храню письма Галины Николаевны.
Вот второе из них, в котором она описывает свою жизнь после выписки Дины из больницы.
Здравствуйте, Станислав и Елена!
Наконец мое письмо дошло.
Когда я приехала с Серноводска, я посылала 2 письма, видно, они не дошли.
Когда я уходила из больницы, не было врача, он был в Слепцовской больнице, и справки нам никто не дал без врача. Я делала туда запрос, и никакой справки никто не выслал. Серноводск тоже бомбили. Может, справки и не сохранились. Когда пошли к участковому хирургу, он сказал, что это невропатолог должен лечить, а этот на хирурга свалил, и мы ушли ни с чем.
Вы интересовались моей трудовой деятельностью. С 18 лет я пошла на швейную фабрику, мама моя была там мастером. Я сидела за утюжкой, проработала 23 года, ушла из-за головной боли. Дина у меня появилась на свет поздно, в 39 с половиной лет. Мама заболела тяжело, у нее был рак, скоро умерла. Последние годы, чтобы больше уделять внимания дитю, я работала техничкой. Правда, муж мне давал возможность не работать. Сейчас я на пенсии. Пенсия маленькая, выплачивают задолженность по 1 месяцу, и то задерживают. Военные действия мы, не считая Серноводска, почти все вынесли на месте.
Первые военные действия мы находились целый месяц у соседа на втором этаже. Когда российские войска вошли в город, мы пошли в подвал. Очень было трудно, вода у нас закончилась. Целый месяц не видели хлеба. А утром била ракета «град». Я с Диной выбежала из подвала, у нее отнялись ноги. Зову мужа на помощь, а когда обернулась, он лежит убитый. На помощь нам пришел парнишка с церкви, он помог Дину перенести в свой подвал. Здесь мы среди церковных старушек и находились, пока Вы нас не вывезли.
Когда мы приехали из Серноводска, нас здорово почистили. Не было ни газа, ни света. Готовила на костре. Потом сделали ремонт в конце ноября, дали газ, мы так были рады, но это счастье наше длилось недолго. 5 марта начались снова военные действия, а в марте сожгли наш дом. Мы перешли жить к моей подруге. Люди на наше горе хорошо отозвались, все нам помогали. Потом они уехали, а нам эту хатенку оставили. Мы здесь пережили опять войну с 6 августа. К нам чуть снаряд не залетел, помешал виноград. Очень было жутко. Недалеко от нас все время бил танк. Когда давали 48 часов, мы не знали. Люди все ночью поуходили. Мало кто остался. А теперь за счет этого люди многие живут в России, оказывается, бесплатно перевозили. Диночка часто плачет и завидует тем, кто уехал. После военных действий мы еще в чужой квартире прожили до декабря, а потом нас хозяин самозванец выжил. С ним кто только из-за нас не ругался, это бесполезно. Теперь живем у одной старухи в подвале разбитого дома. Правда, в нем и свет, и газ есть. Альбом у меня, где были семейные фотографии, сгорел. Хорошо хоть, догадалась, документы спасла. Свидетельство о смерти мужа есть, есть справка, что дом полностью разрушен.
Пишу данные паспортов:
Гребцова Дина Анатольевна, 8 ноября 1975, Грозный, русская…
Гребцова Галина Николаевна, 4 августа 1936 года, Грозный…
Есть ксерокопия на свидетельство о смерти мужа.
Ну вот пока все.
С большим уважением -
Галина и дочь Дина.
Привожу эту часть его выступления дословно:
"В январе 1995-го я помогал девочке Дине Гребцовой которая пряталась в убежище в самом центре Грозного рядом с православным храмом, вместе с остатками прихода этого храма, в основном - очень пожилыми женщинами, 70-ти-80-ти лет. Она была ранена, когда выходила из дома. Отец был убит, мать тоже ранена. У девочки были исполосованы осколками ноги, мне удалось ей сделать примитивную перевязку и найти машину, которая согласилась отвезти их в Слепцовск. Кстати, о чеченофобии. Этот чеченец, шофер на простой шестерке, при мне выбросил на обочину вещи из своего дома, которые он хотел перевезти в Слепцовск, и мы посадили маму с этой девочкой на заднее сидение. Мы ехали часов 12, потому что были взорваны мосты, нас вытаскивали тягачами из русла двух речек. Мне удалось доставить ее в больницу. Ее вылечили. Она вернулась туда же, в Грозный. И с ужасом я узнал, что в конце 1999 года эту девочку убило федеральной авиабомбой.
Вот, с 14 до 19 лет..."
Да, судьба этой семьи, мамы и дочки, каким-то острым лезвием прошла через жизнь нашей семьи. Году в 1998-м, читая письмо от Галины Николаевны, мамы Дины, мы думали, как бы их вывезти из Чечни. Хотели предложить им наш дом в деревне Ивановской области, да с трудом представляли, как справятся они с дровяной печкой в халупе без удобств, как будут привыкать к холодным зимам, найдут ли работу... Нужно было ехать к ним, помогать им выбраться, искать какие-то варианты... Да слишком уж быстро грянула следующая война.
Как только осенью 1999-го начались бомбежки Грозного, я стала писать Гребцовым письма с тревогой о них, с просьбой отозваться, с готовностью в любое время их принять...
Ответа не было.
Я просила знакомых их разыскать, но улицу, которая значилась в адресе на конверте, никто не мог найти. Наташа Эстемирова сказала мне, что, возможно, этой улицы и нет уже в Грозном, ни к чему её поиски не привели.
Только в начале января 2003-го, когда Наташа привела меня в храм архангела Михаила, а точнее, на его руины, я узнала от старосты Антонины, что Дины уже нет. Галина Николаевна с Диной жили в домике у одной старушки совсем недалеко от храма. В дом попала ракета, и Дина вместе с бабушкой погибла под руинами. Галина Николаевна уходила в это время за дровами, это сберегло ей жизнь. Но жить в Грозном она уже не могла. Антонина помогла ей устроиться в дом престарелых где-то на Ставрополье, а вот адреса она и не знает.
И другие прихожанки грозненского храма - я в разные годы спрашивала - не знали, потеряли с ней связь.
Где Вы сейчас, Галина Николаевна?..
Станислав, к сожалению, не сфотографировал тогда маму и дочку - слишком был сосредоточен на том, чтобы их вывезти. Но помнит, как их снимали какие-то журналисты из Европы, когда он нес раненую Дину к машине.
Было бы хорошо, если бы вдруг эти фотографии где-то обнаружились.
Я храню письма Галины Николаевны.
Вот второе из них, в котором она описывает свою жизнь после выписки Дины из больницы.
Здравствуйте, Станислав и Елена!
Наконец мое письмо дошло.
Когда я приехала с Серноводска, я посылала 2 письма, видно, они не дошли.
Когда я уходила из больницы, не было врача, он был в Слепцовской больнице, и справки нам никто не дал без врача. Я делала туда запрос, и никакой справки никто не выслал. Серноводск тоже бомбили. Может, справки и не сохранились. Когда пошли к участковому хирургу, он сказал, что это невропатолог должен лечить, а этот на хирурга свалил, и мы ушли ни с чем.
Вы интересовались моей трудовой деятельностью. С 18 лет я пошла на швейную фабрику, мама моя была там мастером. Я сидела за утюжкой, проработала 23 года, ушла из-за головной боли. Дина у меня появилась на свет поздно, в 39 с половиной лет. Мама заболела тяжело, у нее был рак, скоро умерла. Последние годы, чтобы больше уделять внимания дитю, я работала техничкой. Правда, муж мне давал возможность не работать. Сейчас я на пенсии. Пенсия маленькая, выплачивают задолженность по 1 месяцу, и то задерживают. Военные действия мы, не считая Серноводска, почти все вынесли на месте.
Первые военные действия мы находились целый месяц у соседа на втором этаже. Когда российские войска вошли в город, мы пошли в подвал. Очень было трудно, вода у нас закончилась. Целый месяц не видели хлеба. А утром била ракета «град». Я с Диной выбежала из подвала, у нее отнялись ноги. Зову мужа на помощь, а когда обернулась, он лежит убитый. На помощь нам пришел парнишка с церкви, он помог Дину перенести в свой подвал. Здесь мы среди церковных старушек и находились, пока Вы нас не вывезли.
Когда мы приехали из Серноводска, нас здорово почистили. Не было ни газа, ни света. Готовила на костре. Потом сделали ремонт в конце ноября, дали газ, мы так были рады, но это счастье наше длилось недолго. 5 марта начались снова военные действия, а в марте сожгли наш дом. Мы перешли жить к моей подруге. Люди на наше горе хорошо отозвались, все нам помогали. Потом они уехали, а нам эту хатенку оставили. Мы здесь пережили опять войну с 6 августа. К нам чуть снаряд не залетел, помешал виноград. Очень было жутко. Недалеко от нас все время бил танк. Когда давали 48 часов, мы не знали. Люди все ночью поуходили. Мало кто остался. А теперь за счет этого люди многие живут в России, оказывается, бесплатно перевозили. Диночка часто плачет и завидует тем, кто уехал. После военных действий мы еще в чужой квартире прожили до декабря, а потом нас хозяин самозванец выжил. С ним кто только из-за нас не ругался, это бесполезно. Теперь живем у одной старухи в подвале разбитого дома. Правда, в нем и свет, и газ есть. Альбом у меня, где были семейные фотографии, сгорел. Хорошо хоть, догадалась, документы спасла. Свидетельство о смерти мужа есть, есть справка, что дом полностью разрушен.
Пишу данные паспортов:
Гребцова Дина Анатольевна, 8 ноября 1975, Грозный, русская…
Гребцова Галина Николаевна, 4 августа 1936 года, Грозный…
Есть ксерокопия на свидетельство о смерти мужа.
Ну вот пока все.
С большим уважением -
Галина и дочь Дина.