« Где сроки спутаны…» (1)
Где сроки спутаны, где в воздух ввязан
Дом - и под номером не наяву!
Я расскажу тебе о том, как важно
В летейском городе своем живу.
Я расскажу тебе, как спал он,
Не выспался - и тянет стан,
Где между водорослью и опалом
День деворадуется по мостам.
Где мимо спящих богородиц
И рыцарей, дыбящих бровь,
Шажком торопится народец
Потомков - переживших кровь.
Где честь, последними мечами
Воззвав, - не медлила в ряду.
О городе, где всe очами
Глядит - последнего в роду.
(Прагa, 21 апреля 1923 года, рисунок К. Родзевича, 60-е годы ХХ века))
В одном из писем к Анне Тесковой Марина Цветаева признается в любви Чехии: "Я Вашу страну - люблю и чту - больше всех стран на свете..."
Прагy, из-за тесного сплетения немецкой, славянской и еврейской культур, на протяжении многих веков, называют городом трех народов, Марина увидела в этом многоликом городе что-то очень близкое, своё.
Я не ставила своей целью непременно разыскать и сфотографировать дома и общежития, где находила приют ограниченная в средствах молодая семья эмигрантов из послереволюционной России. Мне просто вспомнилось свое, а поэтому захотелось перечитать стихи, написанные в Праге, и попытаться увидеть город таким, каким виделся он Марине без малого сто лет назад.
Вот скульптура героического рыцаря Брунцвика, которому Богемия обязана изображением льва на своем гербе.
B письме Борису Пастернаку она написала: "У меня есть друг в Праге - каменный рыцарь, очень похожий на меня лицом. Он стоит на мосту и стережет реку: клятвы, кольца, волны, тела. И если есть у меня ангел-хранитель, то это именно он, с его львом, с его мечoм и с его лицом".
Стихотворение, посвященное этому таинственному другу, так и называется: "Пражский рыцарь".
Бледно-лицый
Страж над плеском века.
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
(О, найду ль в ней
Мир от губ и рук?!)
Ка-ра-ульный
На посту разлук.
Клятвы, кольца...
Да, но камнем в реку -
Нас-то - сколько
За четыре века!
В воду пропуск
Вольный.- Розам цвесть!
Бросил - брошусь!
Вот тебе и месть!
Не устанем
Мы - доколе страсть есть!-
Мстить мостами.
Широко расправьтесь,
Крылья!- В тину,
В пену - как в парчу!
Мосто-вины
Нынче не плачу!
«С рокового мосту
Вниз - отважься!»
Я тебе по росту,
Рыцарь пражский.
Сласть ли, грусть ли
В ней - тебе видней,
Рыцарь, стерегущий
Реку - дней.
(27 сентября 1923, Прага)
Вот пражская мостовая, как шахматная доска, Марина идет по ней и говорит: «ведь шахматные мы пешки, и кто-то играет в нас».
Вот гора - Петржинский холм.
В наши дни ее венчает стальная конструкции миниатюрной копии Эйфелевой башни, возведенной под впечатлением, по образу и подобию, там находится парк - любимое место отдыха жителей и Праги.
Та гора была, как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
- Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура!
Та гора гнала и ратовала.
Та гора была, как гром.
Зря с титанами заигрываем!
Той горы последний дом
Помнишь - на исходе пригорода?
Та гора была - миры!
Бог за мир взымает дорого!
Горе началось с горы.
Та гора была над городом…
Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и до' ночи мы
Пражский орлой тоже появляется в произведениях Марины Цветаевой, как «двенадцать апостолов».
Жизнь свою - как карту бьем!
Страстные, не быть упорствуем.
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами -
Чтите мой угрюмый грот.
(Грот - была, и волны впрыгивали!)
Той игры последний ход
Помнишь - на исходе пригорода?
Та гора была - миры!
Боги мстят своим подобиям!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Горе началось с горы.
Та гора на мне надгробием.
(из "Поэмa горы" 1 января - 1 февраля 1924, Прага)
Понятно, что стихи совсем не о горé…
(продолжение - следующий пост).