Один мой день (со скидкой)
Не стану хвастаться и рассказывать про необычные дни, которые в моей жизни случаются, распишу самый обычный, сегодняшний.
Встал, разбудил детей, накормил их завтраком и отправил в школу. Потом, не торопясь, приготовил себе и жене кофе, она проснулась и вошла на кухню, улыбнулась и обняла меня нежно. Её запах сводит меня с ума! Даже описать не могу, что-то настолько родное, наверное, где-то на генетическом уровне во мне сидит это узнавание. Мы до сих пор очень любим друг друга, хотя вместе уже двадцать лет. Так бывает.
Младшая дочка, слегка покачиваясь спросонья, зашла как раз к накрытому столу, смешно шевеля пухленькими губками и щурясь от света. Ей всего два года и четыре месяца, но таких самостоятельных малышей я больше не встречал! Двигает тяжёлый стул к столу, забирается на него, отвергая любую помощь, сама берёт ложку и ест свою любимую кашу, властно указывает маленькой ручкой на пульт телевизора и подтверждает кивком головы выбор утренних мультфильмов. Её бархатная кожа пахнет молоком и ванилью, смородиновыми мармеладками и нежным шоколадом.
Мы, конечно, все её страшно балуем, ну а как иначе? Она любимица всей нашей семьи, прям не надышимся! Даже старшая дочь, ей девятнадцать, уж насколько строга со средними сестрой и братом, а от младшей в полнейшем восторге. Так и растёт наше чудо, тиран и деспот, в абсолютной любви и вседозволенности.
Выполнив утренний ритуал весёлых игр и подкидываний до потолка, а они у нас три сорок, между прочим, дочка всегда визжит от восторга, наскоро искупал в ванной неугомонного малыша, потом отправил по электронке документы в офис и вышел в мир.
Зима сыплет с неба крупу, пытаясь нарядить в светлые платья гранитный город. Прохожие натягивают капюшоны и закутываются в шарфы, прячась от жёсткого ветра. Я вливаюсь в стан прохожих, по причине очередной поломки моей старенькой машины, и дополнительно отгораживаюсь от мира наушниками. Вообще-то, в таком прекрасном городе, как Питер, нет ничего лучше, чем ходить по его бесконечным улицам под хорошую музыку. Вот и теперь, голос Бочелли органично дополняет перспективы улиц и величественные фасады зданий. Питер - он разный, и в некоторых районах ему больше подходит Высоцкий, где-то только Цой, а иногда я включаю хэви метал рок. Вот вчера, например, сдуру оделся легко, и, чтобы не мёрзнуть на остановке, двинул быстрым шагом под старый добрый AC/DC. Как же давно я его не слушал! Аж взмок под конец пути.
Голоса оперных певцов тоже вставляют периодически, возьмите хоть арию Каварадосси, или незабвенного нашего Пуччини, до мурашек по спине!
А люди идут навстречу, и не знают, что там у тебя в ушах играет, может, попса, как у многих. Некоторые лица кажутся смутно знакомыми, как будто уже встречались где-то в прошлых жизнях, часть лиц вообще не имеют выраженных черт, как будто смазаны. Есть люди с запахами, прокуренные дядьки, надушенные тётки, и ещё неизвестно,что лучше. Но сегодня на улице вьюжит, поэтому пахнет лишь морозной свежестью, да иногда вблизи пропыхтит уставший автомобиль.
Я люблю такую погоду, особенно когда хорошо одет: тёплый пуховик и качественные ботинки могут примирить с любыми холодами. Ну, и Бочелли, разумеется.
В метро, как в другом измерении, люди кажутся совсем другими. Если на улице каждый из них обособлен, хоть и идёт в компании, кроме закутанности от непогоды, в каждом ощущается отдельность; то здесь, под землёй, люди стараются связать себя невидимыми нитями с себе подобными. Приезжие сторонятся местных и людей в форме, невольно объединяясь чемоданами и дорожными сумками, местные выдают себя безжизненными взглядами и уверенной поступью, люди в форме буравят взглядом всех насквозь, хоть и сами в большинстве своём приезжие.
В метро особый запах, мне он нравится с детства: здесь пахнет рельсами и вагонами, тёплым воздухом и дермантиновыми сиденьями. Если тесно не прижиматься, то и люди тут по-своему душевные, почти родственники, как в коммунальной квартире. В метро собираются, как на общую кухню, посидеть, посмотреть и послушать, чтобы потом разойтись по своим комнатам-домам и вспоминать, перемывать косточки безумным соседям по вагону, или вестибюлю.
Запахи могут как притягивать людей друг к другу, так и отталкивать. В метро особенно удаётся это прочувствовать. Бомжеватый дед с лёгкостью завоёвывает себе треть вагона, пользуясь невидимым оружием. Я предусмотрительно сажусь в соседний вагон и рассматриваю соседей.
Обычных нет. Вот ни одного не могу найти, чтобы сказать о нём, что самый обычный и непримечательный. Тут девушка стоит, погружённая в свой смартфон, ловко набирает пальчиком какой-то текст. На первый взгляд обычная, только чуть более худая, чем нужно для здоровья, но внимательный взгляд заметит на шее краешек цветной татуировки. Что ею движет, желание выделиться, или акт протеста против родительского контроля?
Там сидит пожилой мужчина, со вкусом одетый, чуть заметно теребит замочек дорогого портфеля и внимательно, почти не мигая, смотрит на группу школьников, весело толкающихся в конце вагона.
А глаза, какие бывают глаза! Ясно синие, с бирюзовым оттенком, они принадлежат рыжеволосой девушке, что сидит напротив и читает потрёпанный томик. Чистенькая, опрятная одежда её, однако вызывает смутное беспокойство. Что не так? Лёгкая куртка с капюшоном, зелёный шарф, длинная юбка в пол, о боже... Что это, галоши? Да. Обычные резиновые галоши по щиколотку, такие я видел лет двадцать назад. Что с ней не так?
Впрочем, и на улице хватает оригиналов, что скрывать.
Неряшливый толстяк с упоением протирает свою машину, периодически поливая её бока из минипомпы каким-то зеленоватым раствором. Не самое лучшее занятие в столь морозный денёк. Чуть поодаль у остановки две старушки оживлённо о чём-то спорят; зажжённая папироса в руке мягко окутывает их дымной вуалью. Мимо них стремительно проносится существо в инопланетном ярко-жёлтом плаще, за спиной огромный кубический рюкзак. Это пешая доставка еды, кто-то явно проголодался.
Перекрёсток жёстко заклинило из-за автобуса, наискось перегородившего остановку. Набившиеся, как кильки, машины требовательно гудят, выпуская пар своих хозяев. Все спешат по своим делам, скоро начнётся час-пик.
Я заезжаю на работу и совершаю привычные действия: подключаю розетки и выключатели, подвешиваю люстры, монтирую распределительные коробки. После работы еду в автомастерскую, где меняю список сделанных работ на деньги и получаю свою многострадалицу. Пробираясь в пробках, прислушиваюсь к звуку мотора, принюхиваюсь на предмет неприятных запахов. Вроде нормально всё. Пока.
Пока машина на ходу, стоит заехать в магазин, набрать продуктов. Набирается основательно, шесть пакетов. Всё нужное, кое-что со скидкой.
Дома принимают тепло, вкусно и радостно! Собаки крутятся возле ног, младшая дочь забирается на руки, жена зовёт к столу, остальные наперебой докладывают об успехах в школе. А запахи! Мм... Переплетение потоков воздуха из кухни и дальних комнат, морозная свежесть из открытого окна в обнимку с ароматом горячего хлеба от плиты, соломенный запах волос дочурки внахлёст ванили её губ. С закрытыми глазами я пойму, что дома. Память запахов настолько глубоко сидит в подсознании, что легко вызовет образы и места, связанные с ними. Это отдельный мир - родной дом. Он как будто в параллельной вселенной, самый настоящий. А там, снаружи - иллюзия.
Уже значительно позже, изрядно пообщавшись со всеми домочадцами вместе и с каждым по-отдельности, уложив накупанную дочурку спать, позволил и себе расслабиться. Завалился в кровать и, под тихую мелодию старого кинофильма, быстро накидал этот текст на планшете. Ни для кого особенно, так, для себя скорее, чтоб было, что вспомнить в старости. Обнял жену, закрыл глаза, провалился...
***
Открыл глаза в полумраке. Здесь всегда полумрак. Тесная капсула обычного программиста низкоорбитальной станции. Экономия света, экономия пространства, минимальное жизнеобеспечение. Лишь малому количеству из выживших повезло устроиться на работу. Работа - это жизнь. Жизнь - это надежда! Глупо, конечно, надеяться, что всё станет как прежде; но каждый мечтает, что следующее поколение вернётся на Землю. На чистую, безопасную планету. Прошло пятнадцать лет после Катастрофы, людей осталось немного, но каждый работает над будущим. Будущим последующих поколений.
Сегодняшний день я провёл в прошлом, в самом настоящем и счастливом для меня. Я отключил от себя датчики, сбросил личные настройки. Пора снова впрягаться в работу. Если повезёт, через год-полтора я снова проживу свой день, обычный день с родными. Зарабатываю я немного, но из-за особенностей моей работы мне дают хорошую скидку. Ведь я создаю программы запахов. Самых подлинных запахов всего на свете для немногочисленных ныне живущих людей. Мои программы запускают подкорку, включают воспоминания запахов, а с ними и всё, с ними связанное.
Любой из нас, оставшихся в живых, не задумываясь, вернётся в счастливое прошлое. Самые лучшие дни, годы и десятилетия мы прожили, не осознавая своего счастья. Счастья быть рядом с родными людьми, дышать полной грудью, любить всем сердцем!
В настоящем, подчас, бывает тяжело и безрадостно, иногда хочется опустить руки и прекратить своё существование. Но ещё теплится надежда на лучшее будущее, каждый из нас очень нужен для человечества. Нужно работать и жить. Тогда завтра настанет.
Встал, разбудил детей, накормил их завтраком и отправил в школу. Потом, не торопясь, приготовил себе и жене кофе, она проснулась и вошла на кухню, улыбнулась и обняла меня нежно. Её запах сводит меня с ума! Даже описать не могу, что-то настолько родное, наверное, где-то на генетическом уровне во мне сидит это узнавание. Мы до сих пор очень любим друг друга, хотя вместе уже двадцать лет. Так бывает.
Младшая дочка, слегка покачиваясь спросонья, зашла как раз к накрытому столу, смешно шевеля пухленькими губками и щурясь от света. Ей всего два года и четыре месяца, но таких самостоятельных малышей я больше не встречал! Двигает тяжёлый стул к столу, забирается на него, отвергая любую помощь, сама берёт ложку и ест свою любимую кашу, властно указывает маленькой ручкой на пульт телевизора и подтверждает кивком головы выбор утренних мультфильмов. Её бархатная кожа пахнет молоком и ванилью, смородиновыми мармеладками и нежным шоколадом.
Мы, конечно, все её страшно балуем, ну а как иначе? Она любимица всей нашей семьи, прям не надышимся! Даже старшая дочь, ей девятнадцать, уж насколько строга со средними сестрой и братом, а от младшей в полнейшем восторге. Так и растёт наше чудо, тиран и деспот, в абсолютной любви и вседозволенности.
Выполнив утренний ритуал весёлых игр и подкидываний до потолка, а они у нас три сорок, между прочим, дочка всегда визжит от восторга, наскоро искупал в ванной неугомонного малыша, потом отправил по электронке документы в офис и вышел в мир.
Зима сыплет с неба крупу, пытаясь нарядить в светлые платья гранитный город. Прохожие натягивают капюшоны и закутываются в шарфы, прячась от жёсткого ветра. Я вливаюсь в стан прохожих, по причине очередной поломки моей старенькой машины, и дополнительно отгораживаюсь от мира наушниками. Вообще-то, в таком прекрасном городе, как Питер, нет ничего лучше, чем ходить по его бесконечным улицам под хорошую музыку. Вот и теперь, голос Бочелли органично дополняет перспективы улиц и величественные фасады зданий. Питер - он разный, и в некоторых районах ему больше подходит Высоцкий, где-то только Цой, а иногда я включаю хэви метал рок. Вот вчера, например, сдуру оделся легко, и, чтобы не мёрзнуть на остановке, двинул быстрым шагом под старый добрый AC/DC. Как же давно я его не слушал! Аж взмок под конец пути.
Голоса оперных певцов тоже вставляют периодически, возьмите хоть арию Каварадосси, или незабвенного нашего Пуччини, до мурашек по спине!
А люди идут навстречу, и не знают, что там у тебя в ушах играет, может, попса, как у многих. Некоторые лица кажутся смутно знакомыми, как будто уже встречались где-то в прошлых жизнях, часть лиц вообще не имеют выраженных черт, как будто смазаны. Есть люди с запахами, прокуренные дядьки, надушенные тётки, и ещё неизвестно,что лучше. Но сегодня на улице вьюжит, поэтому пахнет лишь морозной свежестью, да иногда вблизи пропыхтит уставший автомобиль.
Я люблю такую погоду, особенно когда хорошо одет: тёплый пуховик и качественные ботинки могут примирить с любыми холодами. Ну, и Бочелли, разумеется.
В метро, как в другом измерении, люди кажутся совсем другими. Если на улице каждый из них обособлен, хоть и идёт в компании, кроме закутанности от непогоды, в каждом ощущается отдельность; то здесь, под землёй, люди стараются связать себя невидимыми нитями с себе подобными. Приезжие сторонятся местных и людей в форме, невольно объединяясь чемоданами и дорожными сумками, местные выдают себя безжизненными взглядами и уверенной поступью, люди в форме буравят взглядом всех насквозь, хоть и сами в большинстве своём приезжие.
В метро особый запах, мне он нравится с детства: здесь пахнет рельсами и вагонами, тёплым воздухом и дермантиновыми сиденьями. Если тесно не прижиматься, то и люди тут по-своему душевные, почти родственники, как в коммунальной квартире. В метро собираются, как на общую кухню, посидеть, посмотреть и послушать, чтобы потом разойтись по своим комнатам-домам и вспоминать, перемывать косточки безумным соседям по вагону, или вестибюлю.
Запахи могут как притягивать людей друг к другу, так и отталкивать. В метро особенно удаётся это прочувствовать. Бомжеватый дед с лёгкостью завоёвывает себе треть вагона, пользуясь невидимым оружием. Я предусмотрительно сажусь в соседний вагон и рассматриваю соседей.
Обычных нет. Вот ни одного не могу найти, чтобы сказать о нём, что самый обычный и непримечательный. Тут девушка стоит, погружённая в свой смартфон, ловко набирает пальчиком какой-то текст. На первый взгляд обычная, только чуть более худая, чем нужно для здоровья, но внимательный взгляд заметит на шее краешек цветной татуировки. Что ею движет, желание выделиться, или акт протеста против родительского контроля?
Там сидит пожилой мужчина, со вкусом одетый, чуть заметно теребит замочек дорогого портфеля и внимательно, почти не мигая, смотрит на группу школьников, весело толкающихся в конце вагона.
А глаза, какие бывают глаза! Ясно синие, с бирюзовым оттенком, они принадлежат рыжеволосой девушке, что сидит напротив и читает потрёпанный томик. Чистенькая, опрятная одежда её, однако вызывает смутное беспокойство. Что не так? Лёгкая куртка с капюшоном, зелёный шарф, длинная юбка в пол, о боже... Что это, галоши? Да. Обычные резиновые галоши по щиколотку, такие я видел лет двадцать назад. Что с ней не так?
Впрочем, и на улице хватает оригиналов, что скрывать.
Неряшливый толстяк с упоением протирает свою машину, периодически поливая её бока из минипомпы каким-то зеленоватым раствором. Не самое лучшее занятие в столь морозный денёк. Чуть поодаль у остановки две старушки оживлённо о чём-то спорят; зажжённая папироса в руке мягко окутывает их дымной вуалью. Мимо них стремительно проносится существо в инопланетном ярко-жёлтом плаще, за спиной огромный кубический рюкзак. Это пешая доставка еды, кто-то явно проголодался.
Перекрёсток жёстко заклинило из-за автобуса, наискось перегородившего остановку. Набившиеся, как кильки, машины требовательно гудят, выпуская пар своих хозяев. Все спешат по своим делам, скоро начнётся час-пик.
Я заезжаю на работу и совершаю привычные действия: подключаю розетки и выключатели, подвешиваю люстры, монтирую распределительные коробки. После работы еду в автомастерскую, где меняю список сделанных работ на деньги и получаю свою многострадалицу. Пробираясь в пробках, прислушиваюсь к звуку мотора, принюхиваюсь на предмет неприятных запахов. Вроде нормально всё. Пока.
Пока машина на ходу, стоит заехать в магазин, набрать продуктов. Набирается основательно, шесть пакетов. Всё нужное, кое-что со скидкой.
Дома принимают тепло, вкусно и радостно! Собаки крутятся возле ног, младшая дочь забирается на руки, жена зовёт к столу, остальные наперебой докладывают об успехах в школе. А запахи! Мм... Переплетение потоков воздуха из кухни и дальних комнат, морозная свежесть из открытого окна в обнимку с ароматом горячего хлеба от плиты, соломенный запах волос дочурки внахлёст ванили её губ. С закрытыми глазами я пойму, что дома. Память запахов настолько глубоко сидит в подсознании, что легко вызовет образы и места, связанные с ними. Это отдельный мир - родной дом. Он как будто в параллельной вселенной, самый настоящий. А там, снаружи - иллюзия.
Уже значительно позже, изрядно пообщавшись со всеми домочадцами вместе и с каждым по-отдельности, уложив накупанную дочурку спать, позволил и себе расслабиться. Завалился в кровать и, под тихую мелодию старого кинофильма, быстро накидал этот текст на планшете. Ни для кого особенно, так, для себя скорее, чтоб было, что вспомнить в старости. Обнял жену, закрыл глаза, провалился...
***
Открыл глаза в полумраке. Здесь всегда полумрак. Тесная капсула обычного программиста низкоорбитальной станции. Экономия света, экономия пространства, минимальное жизнеобеспечение. Лишь малому количеству из выживших повезло устроиться на работу. Работа - это жизнь. Жизнь - это надежда! Глупо, конечно, надеяться, что всё станет как прежде; но каждый мечтает, что следующее поколение вернётся на Землю. На чистую, безопасную планету. Прошло пятнадцать лет после Катастрофы, людей осталось немного, но каждый работает над будущим. Будущим последующих поколений.
Сегодняшний день я провёл в прошлом, в самом настоящем и счастливом для меня. Я отключил от себя датчики, сбросил личные настройки. Пора снова впрягаться в работу. Если повезёт, через год-полтора я снова проживу свой день, обычный день с родными. Зарабатываю я немного, но из-за особенностей моей работы мне дают хорошую скидку. Ведь я создаю программы запахов. Самых подлинных запахов всего на свете для немногочисленных ныне живущих людей. Мои программы запускают подкорку, включают воспоминания запахов, а с ними и всё, с ними связанное.
Любой из нас, оставшихся в живых, не задумываясь, вернётся в счастливое прошлое. Самые лучшие дни, годы и десятилетия мы прожили, не осознавая своего счастья. Счастья быть рядом с родными людьми, дышать полной грудью, любить всем сердцем!
В настоящем, подчас, бывает тяжело и безрадостно, иногда хочется опустить руки и прекратить своё существование. Но ещё теплится надежда на лучшее будущее, каждый из нас очень нужен для человечества. Нужно работать и жить. Тогда завтра настанет.