О природе прыща и не только.
В один не самый прекрасный день на безымянном среднем пальце одной из моих немногочисленных ног возник прыщ. В начале это был даже не прыщ, а так, маленькая темная точка, которую ваш покорный слуга и не замечал длительное время, что не мудрено - где мои близорукие глаза, а где палец удаленной ноги. Тем более при наличии обширной животины, значительно затрудняющей визуальный мониторинг состояния нижних конечностей. Поэтому мы некоторое время существовали практически сепаратно, мало что зная друг о друге.
Маленького прыща, похоже, совершенно не устраивала такая ситуация почти полной безвестности - и он пошел в рост. Нужно признать, что атмосфера его взросления была не идеальной: почти постоянно темной ботиночно, и носочно - не всегда самой первой свежести, да, грешен. В такой мрачной и душной атмосфере даже самый милый малыш естественным образом превращается в эгоиста и негодяя, - прыщ, набирая объем и силу, потихоньку стал подленько чесаться и саднить, чем и проинформировал носителя о своем существовании.
Поначалу я пытался отмыть это ненужное. Как делал уже много раз до этого при нечастых гигиенических процедурах освобождения от слоёв грязи - и не такие пятна отдирались при помощи кипятка, песка, скребка и дегтярного мыла. Казалось бы. Но не тут то было - на фоне нежно розовой после процедур кожи отчетливо чернел и гордо торчал вверх маленький оплот прыщеватой независимости. Попытка прямого силового вмешательства путем банального выдавливания упыря только усилила ощущения дискомфорта, а также размеры и темпы роста этого утырка.
Поскольку договориться с выскочкой по-хорошему не удалось, пришлось обратиться к эскулапам. Нужно сразу сказать, что я и медицина настороженно (чтобы не сказать - неприязненно) относимся друг к другу. Она - медицина в целом - упорно не видит во мне надежного партнера, каковым по ее, медицины, мнению является хронический и в принципе безнадежный (но - платёжеспособный) пациент, медленно (и это важно!) угасающий под букетом разнообразных и уникальных болезней. Как и любой церкви интересны грешники, а не праведники, так же и медицине здоровяки как-то по боку, что с них взять то, с этих радостных и пышущих здоровьем рекламных уродов - сплошной упрёк медицинской науке.
Моё же отношение к лечащей братии согласно воспоминаниям очевидцев сформировалось еще в совершенно несознательном возрасте. Когда, в строгом соответствии с теорией условных рефлексов академика Павлова, в крохотном младенческом мозге зародилось понимание причинно-следственной взаимосвязи между появлением рядом большой улыбчивой тёти в белом и последующей острой болью в задней нижней части крохотного туловища. Долгое время потом я встречал всё приближающееся большое и белое мгновенным богатырским рёвом. Даже снежные бабы с их лживыми улыбками, немигающими глазами-картофелинами и особенно - остро отточенными морковным носами - в течение первых двух зим моей жизни вызывали аналогичную реакцию. Устами ребенка глаголет истина - весь последующий мой взрослый опыт общения с разными врачевателями только подтвердил правильность интуитивного детского восприятия.
Но делать нечего, прыщ-зазнайка не сдается, наложить на себя (в смысле - на него, разумеется) вооруженные острыми предметами руки как-то боязно, пришлось направить стопы к эскулапам. Диспетчер страховой службы, в явной попытке отделаться от назойливого и бесперспективного пациента (прыщик на ноге - ха!), направила меня к самому заурядному терапевту. Тот, задумчиво теребя виртуальный волосяной покров на абсолютно лысой башне, послал (другого слова не подберу) к хирургу-травматологу. Серьезный пожилой хирург долго не мог понять, что мне от него нужно: где кровоточащий огнестрел? где открытый перелом? где хотя бы банальный вывих плеча? Хоть что-то, что можно было бы пощупать и наглядно поправить? Долго щурился в огромные плюсовые очки на мой неприветливый палец, недоуменно ковырял новорожденного беса кривыми ногтями с откровенными траурными окантовками. Приговор был - «не моё, к дерматологу!» Милая дама-дерматолог (к слову - она была первым врачом, надевшим гигиенические перчатки, чтоб поздороваться с моим прыщиком) пробормотала что-то медицинско-неприличное по отношению к предыдущим коллегам и направила обратно к хирургу. Мой повторный визит был хирургу явно неприятен, но на мякине старого дохтура не проведешь. Не вышел фокус с дерматологом, а сходи-ка тогда, милый друг, к онкологу, не дай бог что, давай перестрахуемся. Если вы ненароком подумали, что вот на онкологе все это точно закончится, неа, все только начиналось. Потом был иммунолог, потом еще один терапевт (диспетчер: - «он умничка, всё знает, всё лечит, а если что, может и порчу снять, вдруг у вас порча»), потом невропатолог («что-то вы сильно нервничаете, пациент, может у вас прыщи то от нервов»), потом должен был быть снова тот травматолог, но он предусмотрительно слинял в отпуск. И т.д.
Вначале я действительно нервничал, потом попривык и даже вошел во вкус. В коридоре перед приемом у очередного специалиста заблаговременно стягивал ботинок и носок (выигрывая иногда за счет этого не только несколько будущих бесценных минут у светила, но и пару позиций в оробевшей очереди), врывался в кабинет, отточенным каратистским движением маваши гери стремительно приближал источник болезни к удивленным глазам врача и вежливо требовал очередную справку. Чего время терять? Список личных врачебных знакомств прыща-негодяя стремительно расширялся. В тот момент, когда неохваченными, казалось, остались только проктолог, гинеколог и патологоанатом, диспетчер сжалилась надо мной и послала к молодому травматологу.
Юный кандидат костоломных наук, впечатленный толщиной портфолио моих медицинских справок, вынужден был согласиться на экзекуцию. Еще каких-то пару недель сбора всевозможных анализов, и я, ура!, на операционном столе. Практически голый, с привязанными руками (вспомнилось - «хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается», ©) и накрепко перетянутой в районе голени ногой. Опоздавшее на 50 минут к началу операции хирургическое дарование решает продемонстрировать мне, а в большей степени - симпатичной ногасто-глазастой медсестре, высший операционный пилотаж. Банального изничтожения какого-то там мелкопоместного прыща для этого, разумеется, не достаточно. «Будем делать косметику!» Моё отравленное предоперационными таблетками сознание живо нарисовало перед мысленным взором знаменитые губы Анжелины Джоли и не менее знаменитую грудь Анны-Николь Смит. Но как не пристраивал я в замутненном воображении анжелинины губы и аннушкины груди к своей бедной конечности, ничего возбудительного не вырисовывалось. Мои робкие попытки (со ссылками на уже многолетнюю счастливую женатость и вообще возраст) разубедить доктора в необходимости косметических усовершенствований дряблого тела, во всяком случае, там - ниже колен, не увенчались успехом.
Операция шла неожиданно долго, но закончилась полным триумфом отечественной медицинской науки - прыщевраг был полностью искоренен, а его бывшее посадочное место затянуто донорским кусочком кожи с попы подъема стопы. Теперь у меня вместо одного шрама целых два, причем донорский существенно больше, ярче и вообще заметнее. Наверное, я стал невольным предтечей нового направления в косметической хирургии под девизом «Шрамы украшают мужчину»…
Маленького прыща, похоже, совершенно не устраивала такая ситуация почти полной безвестности - и он пошел в рост. Нужно признать, что атмосфера его взросления была не идеальной: почти постоянно темной ботиночно, и носочно - не всегда самой первой свежести, да, грешен. В такой мрачной и душной атмосфере даже самый милый малыш естественным образом превращается в эгоиста и негодяя, - прыщ, набирая объем и силу, потихоньку стал подленько чесаться и саднить, чем и проинформировал носителя о своем существовании.
Поначалу я пытался отмыть это ненужное. Как делал уже много раз до этого при нечастых гигиенических процедурах освобождения от слоёв грязи - и не такие пятна отдирались при помощи кипятка, песка, скребка и дегтярного мыла. Казалось бы. Но не тут то было - на фоне нежно розовой после процедур кожи отчетливо чернел и гордо торчал вверх маленький оплот прыщеватой независимости. Попытка прямого силового вмешательства путем банального выдавливания упыря только усилила ощущения дискомфорта, а также размеры и темпы роста этого утырка.
Поскольку договориться с выскочкой по-хорошему не удалось, пришлось обратиться к эскулапам. Нужно сразу сказать, что я и медицина настороженно (чтобы не сказать - неприязненно) относимся друг к другу. Она - медицина в целом - упорно не видит во мне надежного партнера, каковым по ее, медицины, мнению является хронический и в принципе безнадежный (но - платёжеспособный) пациент, медленно (и это важно!) угасающий под букетом разнообразных и уникальных болезней. Как и любой церкви интересны грешники, а не праведники, так же и медицине здоровяки как-то по боку, что с них взять то, с этих радостных и пышущих здоровьем рекламных уродов - сплошной упрёк медицинской науке.
Моё же отношение к лечащей братии согласно воспоминаниям очевидцев сформировалось еще в совершенно несознательном возрасте. Когда, в строгом соответствии с теорией условных рефлексов академика Павлова, в крохотном младенческом мозге зародилось понимание причинно-следственной взаимосвязи между появлением рядом большой улыбчивой тёти в белом и последующей острой болью в задней нижней части крохотного туловища. Долгое время потом я встречал всё приближающееся большое и белое мгновенным богатырским рёвом. Даже снежные бабы с их лживыми улыбками, немигающими глазами-картофелинами и особенно - остро отточенными морковным носами - в течение первых двух зим моей жизни вызывали аналогичную реакцию. Устами ребенка глаголет истина - весь последующий мой взрослый опыт общения с разными врачевателями только подтвердил правильность интуитивного детского восприятия.
Но делать нечего, прыщ-зазнайка не сдается, наложить на себя (в смысле - на него, разумеется) вооруженные острыми предметами руки как-то боязно, пришлось направить стопы к эскулапам. Диспетчер страховой службы, в явной попытке отделаться от назойливого и бесперспективного пациента (прыщик на ноге - ха!), направила меня к самому заурядному терапевту. Тот, задумчиво теребя виртуальный волосяной покров на абсолютно лысой башне, послал (другого слова не подберу) к хирургу-травматологу. Серьезный пожилой хирург долго не мог понять, что мне от него нужно: где кровоточащий огнестрел? где открытый перелом? где хотя бы банальный вывих плеча? Хоть что-то, что можно было бы пощупать и наглядно поправить? Долго щурился в огромные плюсовые очки на мой неприветливый палец, недоуменно ковырял новорожденного беса кривыми ногтями с откровенными траурными окантовками. Приговор был - «не моё, к дерматологу!» Милая дама-дерматолог (к слову - она была первым врачом, надевшим гигиенические перчатки, чтоб поздороваться с моим прыщиком) пробормотала что-то медицинско-неприличное по отношению к предыдущим коллегам и направила обратно к хирургу. Мой повторный визит был хирургу явно неприятен, но на мякине старого дохтура не проведешь. Не вышел фокус с дерматологом, а сходи-ка тогда, милый друг, к онкологу, не дай бог что, давай перестрахуемся. Если вы ненароком подумали, что вот на онкологе все это точно закончится, неа, все только начиналось. Потом был иммунолог, потом еще один терапевт (диспетчер: - «он умничка, всё знает, всё лечит, а если что, может и порчу снять, вдруг у вас порча»), потом невропатолог («что-то вы сильно нервничаете, пациент, может у вас прыщи то от нервов»), потом должен был быть снова тот травматолог, но он предусмотрительно слинял в отпуск. И т.д.
Вначале я действительно нервничал, потом попривык и даже вошел во вкус. В коридоре перед приемом у очередного специалиста заблаговременно стягивал ботинок и носок (выигрывая иногда за счет этого не только несколько будущих бесценных минут у светила, но и пару позиций в оробевшей очереди), врывался в кабинет, отточенным каратистским движением маваши гери стремительно приближал источник болезни к удивленным глазам врача и вежливо требовал очередную справку. Чего время терять? Список личных врачебных знакомств прыща-негодяя стремительно расширялся. В тот момент, когда неохваченными, казалось, остались только проктолог, гинеколог и патологоанатом, диспетчер сжалилась надо мной и послала к молодому травматологу.
Юный кандидат костоломных наук, впечатленный толщиной портфолио моих медицинских справок, вынужден был согласиться на экзекуцию. Еще каких-то пару недель сбора всевозможных анализов, и я, ура!, на операционном столе. Практически голый, с привязанными руками (вспомнилось - «хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается», ©) и накрепко перетянутой в районе голени ногой. Опоздавшее на 50 минут к началу операции хирургическое дарование решает продемонстрировать мне, а в большей степени - симпатичной ногасто-глазастой медсестре, высший операционный пилотаж. Банального изничтожения какого-то там мелкопоместного прыща для этого, разумеется, не достаточно. «Будем делать косметику!» Моё отравленное предоперационными таблетками сознание живо нарисовало перед мысленным взором знаменитые губы Анжелины Джоли и не менее знаменитую грудь Анны-Николь Смит. Но как не пристраивал я в замутненном воображении анжелинины губы и аннушкины груди к своей бедной конечности, ничего возбудительного не вырисовывалось. Мои робкие попытки (со ссылками на уже многолетнюю счастливую женатость и вообще возраст) разубедить доктора в необходимости косметических усовершенствований дряблого тела, во всяком случае, там - ниже колен, не увенчались успехом.
Операция шла неожиданно долго, но закончилась полным триумфом отечественной медицинской науки - прыщевраг был полностью искоренен, а его бывшее посадочное место затянуто донорским кусочком кожи с попы подъема стопы. Теперь у меня вместо одного шрама целых два, причем донорский существенно больше, ярче и вообще заметнее. Наверное, я стал невольным предтечей нового направления в косметической хирургии под девизом «Шрамы украшают мужчину»…