Прага (новая редакция - 2021) © Eli Alexandre Finberg
***
Как хорошо было бы умереть в Праге. Осенним вечером задержать дыхание на мгновение - и навсегда. Умереть с открытыми глазами, насладившись свечением мокрых улиц. Запомнив очертания теней и звуки музыки на Влтавской пристани. Оставив позади все пережитое и воспоминания о нем. Умереть в Праге, слившись с ее волшебными цветами и запахами. Пронестись над городом, посылая прохожим свой последний воздушный поцелуй.
И покинуть его навсегда…
***
Часть первая
В полупустом зале пражского ресторана Правда тихо играла музыка. Кроме него, сидящего за пустым столиком с телефоном в руке, боком к бару разместилась только влюблённая местная пара. Они трогательно держались за руки и смотрели друг другу в глаза чередуя молчание с длинными поцелуями. С утра он съел только один сэндвич в самолёте и выпил два стакана томатного сока. Но голод, притупленный переживаниями, почти не ощущался. Он все равно ещё раз просмотрел меню в котором обещали не привлекательную для него международную кухню. Только что подошедший настойчивый официант тем не менее разбудил его аппетит сообщив, что они подают и нормальную чешскую кухню. Он с облегчением заказал утку с тушеной капустой и закурил.
"У нас не курят", - по-русски обратилась к нему молоденькая девушка администратор. Он с сожалением затушил сигарету и вздохнул, его русская составляющая снова вылезла из какого то угла его многовекторной идентичности.
На улице не переставая шел дождь. В колонках играл Sombre Dimanche Сержа Генсбура. Он снова пожалел, что не взял с собой зонт. Но кто из его страны летит в Прагу со своим зонтом в конце июня? Кто в его стране вообще помнит, что дождь в середине июня в Европе это не газетный курьез, а ежедневная реальность. Он заказал небольшой бокал кальвадоса, выпил по-русски залпом, не смакуя, заказал ещё один и осмелев, в ожидании обеда заговорил с администратором, довольно смуглой по Пражским меркам девушкой. Он сразу привлёк её внимание как только появился пару часов назад из дождя совершенно мокрый. Что-то в его внешности и поведении не соответствовало привычному для нее типу посетителей. Кто только сюда не приходил, но он все равно показался ей особенным. Может быть едва уловимый странный акцент, может быть что-то другое. Она так и не смогла решить что, но с момента его появления она глаз с него не сводила.
В течение нескольких минут они болтали по английски ни о чем, и когда подали еду, она оставила его одного. Правда не разочаровала. Все было очень вкусно. Возможно благодаря алкоголю, отсутствие аппетита куда-то улетучилось, и он справился с едой довольно быстро. Опять позвал свою новую знакомую и предложил ей сигарету. Она согласилась. Его тяготило одиночество и он не пытался это скрывать. Они вместе выкурили несколько сигарет изредко обмениваясь репликами но чаще просто смотря друг на друга молча. Потом она встала из за стола и вернулась к себе. Дождь шел не переставая. Становилось поздно. Он снова открыл телефон. Быстро пробежался по новостям, посмотрел прогноз погоды... И, наконец, зашёл в почту.
Он волновался, его сердце билось слишком быстро. В GMail было три непрочитанных письма... От… не важно, рассылка посольства... Ах, вот оно… С незнакомого адреса, естественно. Он открыл последнее. Там были только три слова... Три волшебных слова... Он улыбнулся. Он сгорал от волнения. Только три слова. Три русских слова "Я в Праге!" "Хорошо, что ты в Праге, но где? Где мне тебя теперь искать?", - сам себя спрашивал он. Выражение радости на его лице сменилось разочарованием. Он продолжал смотреть на экран в отчаянном недоумении. " Что же мне делать сейчас, ладно,разберёмся как нибудь" На часах было пять вечера. Он был сыт, кое-что все-таки прояснилось. И, конечно, Прага. Он снова в Праге, - самом красивом городе из всех ему известных, затмившем в его глазах даже Париж.
Ему принесли счет. Новых сообщений больше не приходило. Неуверенным шагом он прошёл к кассе и расплатился. Пара женских глаз сопровождала каждое его движение. Он почти волоча ноги пошёл к выходу где у двери она догнала его, протянула руку и сказала: "Меня зовут Анежка". Он не назвал свое имя, но пожал протянутую ему руку, затем поднес ее к своим губам и произнёс довольно чопорно: "До свидания, Анежка, ты прелестное создание, я обязательно зайду к тебе".
Дождь, тем временем, кончился, в ресторане стало больше посетителей, они попрощались и девушка вернулась к работе.
Великолепная после дождя улица Паризка встретила его запахом влаги и свежести. Он осмотрелся и направился в сторону Площади. В четырех минутах от "Правды" находилась гостиница "Астория", куда должны были отвезти его вещи ещё утром. Гостиница находилась в красивом, совсем новом здании, построенном в архитектурном стиле, начала 20-го века. Он вошел внутрь. Изысканной красоты интерьер ошеломил его. "Тебе не откажешь во вкусе, любовь моя..." Закрыв за собой дверь номера, он присел на подоконник и снова закурил. Ещё раз проверил почту - ничего. Отложив телефон в сторону он курил и думал. Ему нравился этот город, эти улицы, которые так подходили к его настроению. Он все сделал как они заранее договорились - взял отпуск, прилетел в Прагу, поселился в Астории в заказанный для него номер. А она… Только этот короткий мейл. На часах было семь часов вечера. На почту иногда приходили сообщения, разнообразные, не те... И тогда он сделал то, что делал уже несколько лет, каждый раз, когда ждал ее письма, a оно не приходило. Он достал свой лэптоп, по старой привычке сел за клавиатуру и сам начал ей писать:
"Здравствуй моя хорошая!
Кажется, мы уже столько раз обсуждали, как это произойдет, но оказалось, что в жизни все переживается сложнее, чем на бумаге. Мне кажется, что эти несколько часов, прошедшие с моего вылета из Израиля, я живу тяжелее, чем предыдущие 8 лет. Я не голоден, мне уютно, - ты побеспокоилась великолепно, но... Я так и не услышал от тебя внятного обещания, я не знаю по прежнему увижу ли я тебя вообще. Я не жалуюсь, я привык ждать, я подожду еще. Ты знаешь где меня искать. Я жду тебя, жду твоего знака. Я люблю тебя."
Он немного отредактировал текст, ещё раз проверил адрес и нажал "Send".
Часть вторая
Новых писем по-прежнему не было. К восьми часам вечера он уже был после душа и чувствовал себя изрядно уставшим, точнее он буквально падал с ног. В момент, когда он зажег последнюю в пачке сигарету, в дверь постучали. Открывать не было необходимости: в дверную щель просунули конверт. Он вскрыл его не спеша, достал содержимое. Карточка какого-то ресторана или клуба и записка:
"Сегодня в полночь ты сможешь увидеть меня в ресторане La Seine, это недалеко. К сожалению пока только увидеть. Я буду не одна, естественно. Ты тоже должен быть не один, иначе тебя не пустят, все приходят по двое, даже билеты продавали, как в цирк. Без пары будет только сам знаешь кто... Ваш ужин оплачен и заказан на имя Виктора Вайнера. Я сделала все, вернее, почти все, с кем прийти реши сам, я на тебя полагаюсь. Уверена ты справишься. Мы так давно не виделись. Только пожалуйста не пытайся со мной заговорить! Сегодня ты можешь только смотреть. Целую и люблю..."
По намекам и недомолвкам, странным вопросам и просьбам ему ещё в Израиле стало ясно, что она готовит ему незабываемую поездку. Но размах задуманного он видимо недооценил. "Она выделяет мне 4 часа на поиски женщины в чужом городе, в чужой стране. Она мне льстит", - с этими мыслями он слегка улыбнулся своему отражению в зеркале. Необходимо думать и действовать быстро. Рамки времени мгновенно дисциплинировали. Усталость исчезла мгновенно, как будто ее никогда и не было. Прежде всего, подчинившись годами выработанному инстинкту, он аккуратно побрился специально купленной в аэропорту новой бритвой, затем снова принял душ, чтобы снять стресс и окончательно взбодриться. Для этого вечера он выбрал элегантный тёмный костюм, брюки и пиджак, распаковал и погладил новую белую рубашку. Быстро, но старательно почистил ношенные, но практически новые чёрные туфли.. Только галстук он не решился надеть сразу, а положил в карман, следуя давно сложившейся израильской привычке. К половине девятого новоявленный Виктор Вайнер был готов к выходу. Элегантно одетый, влюбленный мужчина, целую вечность ждущий встречи с любимой женщиной. И вот теперь, чтобы исполнить эту мечту, ему предстоит хотя бы на один вечер завоевать сердце малознакомой пражанки…
Восемь сорок. Внимательно рассмотрев в зеркале все детали своего лица, с помощью небольших щипчиков он ловко избавился от лишних волос на ушах. Он также надушился своим любимым одеколоном. Восемь пятьдесят. Осталось чуть больше трёх часов. Он быстрым шагом прошёл к лифту через полутемный коридор. Три часа десять минут. И восемь лет. Впрочем, больше, чем восемь, значительно больше...
Улицы волшебной Праги, со сверкающим от дождя асфальтом, приняли его как своего. Он уверенно - по уже знакомому маршруту - направился в сторону "Правды". В этом городе он знал только одну женщину, красавицу по имени Анежка, знакомство с которой теперь наполнилось особенным смыслом. Девушки в ресторане, однако, не оказалось. Парень, сменивший ее, сказал, что она закончила работу час назад и уехала домой. Девять ровно. Времени оставалось все меньше.
- Мне необходимо с ней поговорить...
- А кто вы такой, собственно?
Виктор что-то эффектно соврал...
- Это ее домашний телефон, а это мобильный, - уступил просьбе, после чего добавил вздохнув, - какая она все таки красавица...
Он немедленно набрал ее мобильный. Никто не ответил, и он оставил ей сообщение на автоответчике. Сразу позвонил на домашний. Сонный голос ее мамы сообщил, что она обещала вернуться к десяти и не церемонясь положила трубку. Сейчас четверть десятого. Он еще раз набрал её мобильный - опять автоответчик. Ситуация становилась напряжённо безвыходной. Он попросил дать ему её адрес. Администратор безразлично написал на пустом бланке: Козловска 25, квартира 11.
- Спасибо, спасибо тебе, - он эмоционально поблагодарил отзывчивого парня. - Как тебя зовут, друг? - Ладислав, - ответил тот. - Давай, спасибо дружище, ты меня спас буквально сегодня. Возьми 50€ купи себе что-нибудь. Ладислав от денег не отказался.
Поездка на Uber до дома Анежки заняла минут двадцать. Без пятнадцати десять они приехали в классический пражский микрорайон социалистического периода. Анежка жила в высокоэтажном блочном строении напомнившем ему дома в минской Серебрянке. Это был огромный, длинный дом с семью подъездами. Грязные от времени стены, частично закрытые балконы. Перед домом он увидел разрушенную детскую площадку. Таксист оставив его одного в полной темноте. Фонарей возле дома не оказалось, вернее, они были, но их, очевидно, давно разбили. Ровно в десять его телефон зазвонил. Это была Анежка. Он услышал, почувствовал, как она радуется, почти ликует, и ему стало безумно стыдно перед ней. Но 8 лет ожидания встречи с женщиной его мечты довольно быстро погасили в нем это чувство. Анежка встретила его у двери своей ослепительной улыбкой. Он подумал: "Сколько ей? Двадцать? Двадцать два?" Он тоже улыбнулся. В неожиданном для себя замешательстве он не находил нужных слов. Даже элементарного - здравствуй! - не получалось произнести. А она, взволнованная этим странным визитом, смотрела на него с интересом и, характерный блеск ее глаз выдавал ее готовность к любому приключению. Часы пятнадцать минут одиннадцатого. Чем больше затягивалось их молчание, тем меньше ему хотелось ей врать. Здесь, в ее скромной пражской квартире, обстановка располагала скорее к дружескому ужину, чем к изысканной лжи. Ее мама, белокурая уставшая красавица лет пятидесяти, тоже вышла познакомиться с ним. Он обратил внимание на отсутствие всякого сходства между двумя женщинами.
- Как тебя зовут? - спросила Анежка.
- Меня зовут Шай Бернштейн… мне нужна твоя помощь…
Она тоже готовилась. Отправив письмо с посыльным, включила музыку и прилегла на аккуратно застеленную кровать. Когда то все эти песни были записаны на диск, Его диск, специально приготовленный для неё. Она получила его на подземной стоянке возле своего дома несколько лет назад, и с тех пор не расставалась с этой пьянящей музыкой. Только сейчас это был плейлист в Apple Music. В истории их любви музыка играла не меньшую роль, чем письма, которыми они обменивались ежедневно. Она соединила их воедино с момента их первой встречи, - той, самой важной и такой далекой. Сколько лет уже прошло с тех пор? Она лежала с закрытыми глазами, перебирая в уме особенно яркие моменты, взгляды, слова... Ах, как много их было… Зазвонил телефон, посыльный сообщил, что письмо доставлено по назначению. Мужa не было в гостинице, он играл в теннис со своим новым другом, которого привёз с собой. Город ему совершенно не нравился, он то и дело выступал с оскорбительными циничными замечаниями в стиле : "Прага ужасна в своей провинциальности, Кто все эти людишки, снующие толпами по улицам, Еда просто кошмар какой-то" ИТД…
Они остановились в Амбасадоре на Врацлавской площади, она сама выбрала гостиницу. Когда ее муж впервые вошел в холл, его лицо перекосило гримасой страдания и он процедил сквозь зубы, что ненавидит старину. Она вежливо заметила, что 20-е годы прошлого века - это настоящая, живая Европа. Гостиница действительно выглядела как памятник архитектуры и убранством напоминала декорации исторического фильма. Она пыталась представить, как Шай ищет себе женщину на вечер, проклинала странную идею мужа о вечере пар, на котором каждый должен будет рассказывать о себе. Несоответствие этой концепции с ее планами было вопиющим, но ей удалось выйти из положения записав нескольких американцев из их гостиницы и добавить пару из Астории, - Викторa Вайнерa со спутницей...
Муж вернулся позже, чем она предполагала, позвонил из своего номера, поинтересовался количеством приглашенных.
- Твой дурак Янек обещал четыре чешские пары, сносно говорящие по-английски, и две пары иностранцев, - поэтому я записала вчерашних американцев... Они просто счастливы. Тысяча долларов и они получают право посидеть с тобой за одним столом. Какие идиоты…
- Машина будет ждать нас возле гостиницы в пол двенадцатого, мы зайдем за тобой, будь готова... Да, я звонил домой в Мельбурн, родители передавали тебе наилучшие пожелания, просили сказать, что молятся за тебя.
- Спасибо до встречи...
Она положила трубку.
Часть третья
Анежка внимательно выслушала Шая и без колебаний согласилась. Он извинился, что "использует" ее, чтобы увидеть другую женщину. Она успокоила его своей приятной улыбкой. "Подожди меня, я приведу себя в порядок". Шай остался с ее мамой в гостиной. Анежка еще не успела выйти из душа, а мама уже закончила рассказывать ему про то, как в 18 лет вышла замуж за цыганского парня, как родилось ее сокровище Анежка, как 20 лет назад они расстались и она растила дочь одна. Теперь он понял, на кого похожа его смуглянка. Анежка вышла в светлом вечернем платье, с распущенными волосами. - Давай мне свой галстук, не ходи как бомж. Виктор Вайнер (она рассмеялась) не должен выглядеть шлюмпером. Так она и сказала - "шлюмпером". Она старательно повязала ему галстук, он не без удовольствия посмотрел на свое и ее отражение в зеркале. Анежкина мама с нескрываемой гордостью смотрела на дочь.
- Ну что дорогая, пойдём поиграем в гламурную пару?
Майкл Демпьер с другом появились у неё без опоздания.
Друга звали Джерри. Он все время улыбался, хорошо играл в теннис и неплохо шутил. Он был почти идеальным вариантом, только вот сколько продержится? Друзья по теннису у мужа менялись часто, - раз за разом они падали жертвой его мерзкого характера, несмотря на огромное количество денег, которое он на них тратил. Она взяла их обоих под руку, и они вместе проследовали к лифту. Без пятнадцати двенадцать они были около ресторана. Водитель услужливо открыл им двери. Хозяин La Seine Янек и его нарядные девочки встречали гостей на улице. Внутри музыканты - пианист, басист и ударник, хоть и одетые в строгие фраки, играли неряшливый джаз. После полуночи начали собираться остальные гости. Она с удовлетворением отметила, что Янек выполнил свое обещание (за тайну записи Вайнера он получил отдельно 200 евро) и посадил ее так, что Шай будет фактически напротив неё, только что не за одним столом, на расстоянии, невозможном для разговора, но достаточном для влюбленного взгляда. В пятнадцать минут первого порог ресторана переступила самая яркая пара, не похожая ни на одну другую из присутствующих...
Шай сразу увидел ее, у него даже слегка закружилась голова. Он пошатнулся, с удивлением ощущая ритм своего сердцебиения. Она, в свою очередь, не могла отвести от него взгляд и немедленно поняла, что покраснела, как не краснела ни при каких обстоятельствах в течение последних нескольких лет...
Джерри был единственным гостем без пары, для него не существовало никаких правил. Хозяин вечера Майкл Дэмпьер мог себе это позволить, ведь правила устанавливал он сам. Он боготворил союз мужчины и женщины, любил разглагольствовать на тему Божественного в парной моногамии, на мессах он замирал когда священник говорил о Деве Марии и вообще о таинстве брака. Но Джерри это Джерри, не в гостинице же его оставлять без присмотра? Демпьеры сидели с американцами Дюваль за одним круглым столом. Джерри тоже был с ними, - пользуясь своим привилегированным одиночеством, он удобно расположился на двухместном красном диване. Все остальные разместились за столиками на два и четыре человека. Шай ухаживал за Анежкой, несколько раз ходил к бару, приносил выпивку, каждый раз ощущая пристальный взгляд из-за круглого стола, сильный, как прикосновение, взгляд пары голубых глаз, украшенных теперь сетью приятных морщинок. Анежка пребывала в приподнятом настроении, она уже успела рассмотреть эту женщину и теперь шептала Шаю: «Она особенная, ты совершенно прав». Пока они добирались с ее окраины в Старый город, он успел ей кое что рассказать, Ночной ужин продолжался. Шай/Виктор с Анежкой уже заканчивали первую бутылку вина и, надо признать, изрядно опьянели, особенно учитывая его усталость и выпитое раньше. Нужно держать себя в руках - подумал он, но Анежка заказала еще вина.
Майкл вышел из-за стола и прошелся по залу, - в его руках был микрофон. Музыка, сопровождавшая их с начала вечера, прервалась.
- Приветствую вас. Спасибо, что этот вечер вы проводите с нами. Это большая честь для нас, для меня и моей супруги. Я не буду тратить наше с вами время и предоставляю слово вам, моим дорогим гостям. Вы интересны мне, каждый из вас. (Каждый ваш доллар - продумала скучающая жена Майкла Дезире)
Дезире Дэмпьер, даже не делала вид, что слушает банальные истории, которые начали выстреливать гости в микрофон между музыкальными номерами. Ее муж, напротив, был заинтересован происходящим, задавал вопросы, живо реагировал на каждую деталь, даже иногда аплодировал. Она же наблюдала за Шаем, который, в свою очередь, смотрел на неё. "Он совершенно не меняется, даже не поседел вообще..." Ее беспокоило, что Шаю тоже нужно будет говорить о себе, что-то врать... Понял ли он, что это касается его тоже... В два часа ночи Майкл объявил перерыв, и гостям подали главные блюда. Дезире знала, что ведет себя неправильно, но продолжала смотреть на своего возлюбленного, не обращая внимания на происходящее вокруг. Она отвлеклась на мгновение, попробовала что-то съесть. Тщетно… Её муж смеялся над очередной шуткой, рассказанной Джерри, и ничего не замечал.
Майкл пригласил всех танцевать. Музыка в ресторане зазвучала громче, в зале приглушили огни. Ее муж любил танцевальные площадки, хотя сам никогда не танцевал, предпочитая смотреть на людей из полумрака своего странного одиночества.
Дезире вышла из за стола с сигаретой в руке в направлении выхода. Она курила снаружи минут 10 после чего хотела, похоже, вернуться к себе за стол. Но до стола она не дошла. Она остановилась за спиной Шая, и ей показалось, что время остановилось. Стало очень жарко. Шай, конечно, сразу обернулся на запах ее духов, - запах, который он мог различить из тысячи подобных, запах, который только на ней был таким, каким он его помнил. Он неоднократно встречал женщин, покупающих эти же духи, но только у неё, даже столько лет спустя, эта смесь запахов тела, духов и сигарет становилась тем, чем она становилась. Он почувствовал, что сходит с ума, снова... Господи, вот эта морщинка у рта... Не произнося ни слова, он поднялся со своего места, обнял ее за талию, его правая рука соединилась с ее левой, и он повел ее в медленном танце по залу. Они старались не смотреть друг другу в глаза, достаточно было того, что они наконец-то вместе, что они чувствуют прикосновение друг друга, запахи, дыхание... Они оба молчали, - понимали, что совершают ошибку, но сделать ничего уже не могли.
В половине четвертого утра Виктору Вайнеру наконец вручили микрофон. Он был уже в дребезги пьян - и не только от вина, - поэтому, отложив микрофон, сразу прошел к роялю, Это произошло совершенно спонтанно, и потому, уже шатаясь шагая к инструменту, он ещё не знал с чего начнет и будет ли вообще играть. Но в конце концов все случилось само собой. Он поклонился гостям и сам себя представил.
Начал с Марширующих святых - аккуратно, продуманно обыграл всем знакомую тему, постепенно перешел к импровизации. Он неоднократно играл эту музыку, но именно сейчас у него получались вещи, всегда недоступные. Во всяком случае, так ему казалось. Играть пьяным удовольствие сомнительное, эту истину он познал ещё в юном возрасте. Но… Последний квадрат он спел, чем удивил самого себя. Когда он закончил, публика в ресторане аплодировала ему стоя, он обратил внимание на полные слез глаза Дезире. Майкл и его гости приблизились и обступили рояль и начали заказывать музыку. Майкл попросил Пердидо Эллингтона. Виктор с удовольствием выполнил эту просьбу. Ему казалось, что на него снизошло само Вдохновение. Иногда он закрывал глаза и не замечал, что вокруг него толпятся люди. Тогда он, казалось, переносился в детство, - туда, где он познакомился с этой милой блондинкой, которая через много лет вернулась в его жизнь дважды. Первый раз, когда приехала на похороны родителей в Израиль, а второй - сейчас, на фоне этой сказочной декорации, с этими странными статистами с масками новых имен и фальшивых жизней...
Он закончил играть Пердидо и попросил слова и водки. Он выпил, поискал глазами своих женщин. Майкл передал ему микрофон.
"В городе где я родился у студентов консерватории была примета, что если в день экзамена по специальности или перед концертом ваши ноты упали - это не к добру. Тогда на них нужно было немного посидеть, - в этом случае влияние приметы отменялось, и вам были обеспечены удачная сдача экзамена и овации зала… Как часто у нас "падают ноты". У всех нас, чем бы мы ни занимались. "Ноты падают", только мы не знаем, что с этим делать, стесняемся "посидеть на них" - и теряем любовь, успех, надежду, уважение, честь. Как жаль, что мы бездействуем перед лицом почти любой возникающей у нас проблемы, не спешим исправлять ошибки, отказываемся от борьбы, когда нам кажется, что она бесполезна и выглядит нелепо, почти как "посидеть на стопке нот для фортепиано". Как жаль... Но! Виктор Вайнер сегодня сидел на своих нотах, Виктор Вайнер будет играть для вас!"
Он закончил свое выступление Сатиновой куклой своего любимого Эллингтона. Кажется, это было выступление всей его жизни. Дезире не сводила с него глаз. Майкл что-то записал себе в блокнот.
К пяти утра он не спал уже более 24 часов. Ночь Майкла подходила к концу, в списке ораторов все уже отметились, и гостям подали десерт. Все очень устали, но виновник торжества не унывал, - он пригласил Джерри закончить вечер своими анекдотами. Красавчик Джерри разразился десятками шуток о супружеских изменах. Аудитория видимо была в теме, рассказы его сопровождались грохотом непрерывного смеха. Только Дезире и Шай даже не улыбнулись. В шесть утра семейство Демпьер объявило об окончании вечеринки и откланялось. Анежка с Шаем задержались ненадолго. Ему нужно было прийти в себя...
Они вышли в прохладное пражское утро, было уже совсем светло. От ресторана до гостиницы дорога заняла около восьми минут, - сначала они прошли по улице святой Анежки, потом через Хасталскую площадь - и через минуту были на Рыбной. Он всю дорогу, чтобы не упасть, опирался на свою спутницу, Он был истощен физически и морально. Уже в Астории он заказал Анежке такси, которое быстро приехало. На прощание они поцеловались. Он обещал звонить. Анежка с улыбкой скрылась за дверью машины....
"Прощай, милое создание", - прошептал Шай и, собрав все оставшиеся силы, поднялся в номер.
Часть четвёртая
В его отсутствие в номере кто-то побывал. Все было перевернуто, одежда смята и разбросана. Стулья опрокинуты, постель скомкана. На первый взгляд вроде бы ничего не украли. Лэптоп включен. Он точно запомнил, что выключил его перед выходом... Что-то искали. Но что? Проверяли почту? У них не могло быть пароля. Записка? - он полез в карман... Слава богу, на месте. На зеркале ванны его ждал конверт с логотипом Астории. Внутри гостиничный бланк и на нем только два слова на иврите:
"Титрахек мимена!" (Держись от нее подальше!) Сил не было даже на то, чтобы испугаться, поэтому он стянул с себя галстук, снял туфли, бросил пиджак на пол и буквально рухнул в постель, засыпая сразу, во время падения.
Ему приснился сон. Он и Диано на балконе последнего этажа пятиэтажного хрущевского дома. Они давно не виделись. Он в джинсах, однотонной светлой рубашке с короткими рукавами - она напротив подчеркнуто элегантна: темный костюм - синий пиджак поверх белой рубашки с декольте, выше колена юбка. Сначала их лица просто рядом, так что её дыхание совсем близко, потом они целуются - долго, не замечая времени, которого для них не существует. Иногда, прерываясь, он шепчет ей на ухо, что любит, что ждал, что верил. Он гладит ее волосы, вдыхает ее запах, он растроган и опьянен ее присутствием. Она тоже что-то говорит, краснея, но слова звучат тихо, пропадая в море нежности окружающей их обоих, они снова находят себя в этом волшебном поцелуе. И так это продолжается ещё и ещё, и ещё… Долго. Вот они уже не в квартире, - идут по улицам весеннего Минска, держат друг друга за руки. Смеются, она божественно красива, буквально светится как ангел, ему становится грустно... Потом они в автобусе. Ее голова у него на плече, кажется, она заснула, кажется, ее нет здесь вообще... Кухня, стены с обоями, на улице зима, вьюга, они опять вместе. Она спрашивает его: "Почему ты так далеко?"...
Он плачет ,горько, как ребенок. В телевизоре начинается выпуск новостей... Нет, это уже не сон. Не открывая глаза Шай понял, что в его комнате работает телевизор, более того, он не один. В кресле возле окна восседал какой-то незнакомец. Это был небольшого роста, хорошо сложенный человек неопределенного возраста. У него было молодое, рано состарившееся лицо, такое бывает у боевых летчиков от избыточных перегрузок, или у наёмных убийц от тяжести грехов взятых на душу. В одной руке он держал пульт от телевизора, в другой - пистолет, направленный сейчас в сторону Шая.
Незнакомец говорил на хорошем иврите с едва уловимым акцентом: "Бокер тов иш амиц! Ани муфта лир`от отха кан (Доброе утро, смелый человек! Я не ожидал увидеть тебя здесь.)
"А я не ожидал увидеть здесь тебя", - Шай после сна пребывал в скверном настроении.
"Значит так, дорогой мой, - незваный гость встал из кресла и приблизился к Шаю, - ты должен был убраться еще утром, нам и в голову не пришло, что, получив нашу записку, ты пойдешь спать как ни в чем не бывало. Но раз уж ты здесь, я считаю нужным предупредить тебя лично, - он по-прежнему направлял пистолет в сторону его головы, - не смей вечером приближаться к театру, не смей, мы не шутим".
Бернштейн возразил, что не понимает, о чем тот говорит, на что ему было указано на фирменный конверт чешской республике акциональный оперы, лежавший на стойке возле изголовья кровати.
"Это билет в оперу на сегодня, его принесли, когда ты спал. Отличная программа у тебя получается: обеды, лекции, концерты, теперь опера... Кстати, ты прекрасно играешь, я получил огромное удовольствие, только больше работай над педалью", - это незваный гость бросил уже на пороге перед тем как удалился.
Шай усмехнулся, про педаль ему всегда делали замечания еще с консерваторских времён.
Ещё какое-то время Шай оставался в постели, собирался с мыслями, но одного взгляда на часы ему было достаточно, чтобы "взлететь" над кроватью. 15:00. Скоро день уже закончится, а он все еще в кровати. И он все еще в Праге. В центре любовной интриги, в которой уже забряцали оружием, а он еще даже не обменялся парой слов со своей возлюбленной.
Он побрился и тщательно вымылся в душе. Только после этого он навёл немного порядок и зашёл в телефон проверить почту и сообщения. Было много новых писем, в том числе короткое от нее, посланное около часа назад. Мысль о том, что чужие люди рылись в его вещах расстраивала его, но
в конце концов он успокоился. Вероятность того, что нашли что-то в компьютере крайне мала, тем более, что он всегда отключал функцию запоминания и автоматического заполнения строк. Документов и личных писем в этом компьютере не было. Он постепенно начал приходить в себя, раздумывал о возможных вариантах своих действий, пытаясь понять, кто же эти люди, которые знают, что он здесь, зачем он здесь, и следят за ним. Если Майкл знает... Это ужасно, это меняет почти все, это уничтожает даже самый мизерный шанс для нас. Ему нельзя знать! Дианочка, милая, что ты сделала не так? Он ответил ей, коротко описал что случилось... Майкл все знает, он все знает...
Ответ пришел сразу. Она как будто не обратила внимание на его письмо и написала в Вотсап
- Ты получил билет?
- Да, получил... Оперный театр, кажется...
- Мы идем слушать "Травиату", помнишь нашу первую ? 🙂
Он рассмотрел билет. Сегодня, 19:00. Чешский национальный оперный театр. Джузеппе Верди, "Ла Травиата"."Падшая женщина". Он усмехнулся...
- Ты помнишь? Скажи...
Он не отвечал. Закрыв глаза, он перебирал картинки из прошлого.
- Да, я помню... Он все знает, тебе это не мешает?
- Милый, приходи в театр, занимай свое место, хорошо себя веди. Жди меня. Хорошо оденься.
- Диана, мне угрожают...
- Ты боишься?
- Да, немного.
- Мы ждали столько лет...
- Будь осторожна, скоро увидимся.
- Ты тоже, это будет чудесный спектакль. Представляешь, Энрико Довичо дирижирует сегодня.
- Ты не понимаешь Диана...
- Я все понимаю, я все понимаю... Делай все, как мы договорились. Мы обсуждали это сотни раз.
- ...
- Майкл не мог послать к тебе израильтян, он не работает с евреями, ты забыл? Это не он, это какая-то ошибка. Ничего не бойся. Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, не забудь про мои духи.
Он улыбнулся. Что значила пуля в голове по сравнению с этим запахом...
Продолжение следует