Деревенские зарисовки. 2020 (3)
Праздник
День был хороший такой: солнечный, нежаркий, комаров еще не было, и я, надев футболку, закрутив волосы в хвостик, натянула бейсболку на голову и вышла работать на свое поле. Я его тогда выкорчевывала. Немного поработав, пошла к бабе Мане спросить, во сколько приезжает автолавка. Баба Маня была во дворе, и я подошла к забору.
- Что делаешь, - спросила баба Маня - робишь?
- Ну, да, - ответила я, - день такой хороший, в самый раз для работы.
- Не раби, - сказала баба Маня, - нельзя, праздник.
- Опять религиозный какой-нибудь? Нет, я в это не верю.
Моя минская соседка, которая тоже хлопотала у себя во дворе, услышала наш разговор и подошла к своему забору.
- Грех, - сказала баба Маня.
- Это кто верит, тому грех, а кто не верит, тому нет, потому что поступки и вся жизнь этого второго определяется другими категориями. Для него этот праздник не существует и непразднование его не может являться грехом.
Баба Маня внимательно выслушала эту тираду и коротко ответила:
- Градом усё побье.
- Не побье, - ответила я, - не так уж часто град случается.
- Побье, - упрямо повторила баба Маня, которая была такой die hard или в русском варианте "крепким орешком".
- Вот мы раньше таксама не верили и не празднували, и у нас град усё пабивал, а потом стали празднувать, и град больше ня приходиу до нас.
Баба Маня стояла за своим забором, я на улице возле нее, а через дорогу у своего забора стояла минская соседка и внимательно слушала наш диалог.
- Раз над всей деревней град не выпадает, то и у меня его не будет. Не выпадет же он персонально над моим огородом?
Но баба Маня на этот, казалось бы резонный, довод ответила своим:
- Пыреем усё зарасте
- Не зарасте, - сказала я уже не так уверенно. Поле, которое я начала корчевать, было огромным, и я периодически думала, а не пытаюсь ли я объять необъятное и не бросить ли мне эту затею до того, как я в нее погружусь и потом, уже из-за упрямства, так и буду продолжать до конца своих загубленных корчеванием дней?
- Зарасте, - ответила баба Маня, моментально уловив мою неуверенность.
- Не зрасте, я же его выкорчевываю, - объяснила я все также не очень уверенно. Перспектива увидеть свое поле заросшим пыреем после того, как я проделаю адскую работу меня напрягала.
- Усё равно зарасте, - отозвалась на мои доводы крепкий орешек - баба Маня.
Я уже поняла, что поработать мне сегодня не придется, но все же решила так легко не сдаваться и тоже побыть крепким орешком:
- Я ж сразу траву там посажу. Газон.
Баба Маня так удивилась, что забыла свои «усё равно зарасте» и неожиданно спросила:
- На шо?
- Ну, чтоб газон был.
- На шо? - опять, также удивленно спросила баба Маня.
- Ну, для чего газон делают, - тут уж удивилась я, - для красоты.
- Усё работу себе ищешь, - недовольно пробормотала баба Маня.
- Ну, ладно, - сказала я ей, - не буду сегодня работать на поле, хотя это и неправильно! И сажать ничего нельзя?
- Землю трогать нельзя.
- Поработать на поле в такой хороший денек - это в радость, а значит и празднование. Что, кому-то там, - я кивнула в сторону неба, - будет лучше, если я буду сидеть угрюмо в холодном доме?
- Не сиди, - пожала плечами баба Маня.
- А че делать-то во дворе, если то нельзя, это нельзя?
- Постирай, - коротко ответила баба Маня.
- Ну, ладно, - сразу согласилась я, определив с помощью бабы Мани, чем мне заниматься. - Пошла тогда стирать.
- Так что, - крикнула из-за забора минская соседка, - землю нельзя трогать?
- Нельзя, - подтвердила баба Маня.
- Пошли стирать, Маша, - крикнула я соседке, и мы разошлись по своим дворам. Они же "Марии" тут все.
Дома я поставила ведро на плиту, вынесла свои тазики и начала стирку, которой в деревне всегда хватает.
Грабки
Баба Маня в стремлении контролировать все происходящее, тут же примчалась ко мне проверить мою работу на поле.
- Вот, - показала я ей поле, с рядами перевернутой земли и травы. Буду всё выкорчевывать. Последние слова я произнесла тихо, ожидая, что баба Маня воскликнет что-то типа того, что я с ума сошла. Но баба Маня, подумав, сказала:
- Тебе грабки нада. Есть у тя грабки? Нету.
- Это грабли что ли? Есть, конечно.
- Та не грабли, а грабки. Я щас принЕсу табе.
Она умчалась к себе и вернулась с такой мотыгой, которую они все называют «грабки». У мотыги было три длинных с изгибами зуба, и эта мотыга шикарно вытаскивала корни пырея, которые не так-то просто вытащить.
Я потом такие грабки, где только не искала, что-то похожее даже купила, но все же не то. Только вот такая самодельная мотыга вытаскивала корни.
- Ты и не нАйдишь, - сказала баба Маня, когда я показала ей два своих приобретения и пожаловалась, что именно такие вот грабки найти не могу, - это на заказ рабилось. У кузнеца.
Этой мотыгой-грабками я работала все лето и все же выкорчевала свое поле. Потом баба Маня забрала ее копать себе картошку.
