Про таможню (2)
За неделю до окончания последнего, финального срока, прихватив одного из адвокатов, я отправилась к заму с бородкой. Он сказал, что, увы, но мои доводы о намерениях не пройдут и чтобы я шла, и как можно быстрее, на склад заключать договор.
На складе молодой мужчина с длинными глазами, как у ящерицы, сказал, что знает мой груз, а кто его там, мол, не знает, он столько времени пылится. Но он не может его перебросить на таможенный склад, потому что таможенный - это маленькая комната, а у меня шесть палет.
И мы пошли на склад. Там был тот самый высокий с шевелюрой, и они завели долгий разговор, из которого я, мало что поняла, из-за обилия терминов. Я хлопала глазами, переводя их с одного на другого. «Под мою ответственность», - говорил высокий с шевелюрой, которого после этого я стала назыавать «высокий и красивый, с шевелюрой». Второй говорил о штрафе, они что-то долго обсуждали, пока я не вмешалась и не спросила:
- Я не понимаю, что обозначают ваши термины, но подозреваю, что вы говорите о деньгах. Так нельзя ли эти странные слова перевести в доллары?
Мужики почему-то рассмеялись, что-то вместе подсчитали и озвучили сумму.
- Я потяну, - скзала я.
Но на них мои слова не произвели впечатления, они снова стали что-то живо обсуждать, и я вдруг поняла, что они оба ищут способ мне помочь. И тут все закрутилось. Мы вернулись в офис и тот, который был молодой с длинными глазами, начал звонить, вызывать к себе кого-то, снова звонить и отвечать на звонки. Люди заходили, смотрели на меня, а он им говорил, что мне надо помочь, потому что я плАчу. Я совсем не плакала. Даже не особенно собиралась в тот раз.
Потом позвонили моим декларантам (к этому времени у меня уже были «свои» декларанты), а те сказали, что груз нужно взвесить.
У меня с собой был список содержимого коробок. Я его для себя составляла, поэтому он был написан по-английски, с вкраплениями русских слов. То есть, как я привыкла называть эти вещи, так и записывала. Все коробки у меня пронумерованы, и я думала, ну, если какая-то пропадет, то я буду знать, чего лишилась.
Этот список у меня затребовали. Смотрели его все с большим интересом. Передавали из рук в руки, а вот, перевести никто не просил, и я порадовалась уровню образования в Беларуси.
Народ подваливал в офис и каждому вручался мой список, с которым тот внимательно знакомился, и мне пришлось выслушать замечания от всех присутствовавших в офисе. В списке нашлось что-то для каждого, что бы он не взял и о чем меня поставили в известность.
В конце концов меня отправили к декларантам.
Там тоже затребовали список вещей и тоже высказали свое мнение по поводу некоторых вещей, полностью противоположное мнению складских работников.
Декларанты ужаснулись объему работы и срокам, и отправили меня назад на склады взвешивать каждую коробку. На складе вызвали парня, с типично белорусской, как мне показалось, внешностью.
Узнав о предстоящем взвешивании, он возмутился: «Да вы что? Вы представляете, сколько времени это займет, да на это неделя уйдет!»
Меня снова отправили к декларантам.
Декларанты сказали: «Ну, никак! Взвешивать каждую коробку!»
Я пошла на склад.
- Не, не пойдет. Взвесим то, что отдельно перечисленно, а коробки - все вместе!
Я пошла к декларантам.
- Каждую коробку!
Я пошла на склад.
- Коробки взвешивать не буду! - категорически заявил парень с белорусской внешностью.
- Что, к декларантам идти? - обреченно спросила я, думая, что это мне повезло, что декларанты сидят в здании через дорогу и не надо ездить через весь город, но тут молодой с длинными глазами сам позвонил декларантам, договорился, а меня отправил домой отдыхать. С тех пор я стала про него говорить «с красивыми длинными глазами».
На второй день, заявившись на проходную без пропуска, я, помятуя данные мне накануне инструкции, сказала:
- Позвоните Юрию Олеговичу, пожалуйста.
Охранник удивился и сказал, что таковых у них вообще нет.
- Ну, ладно, - не огорчилась я, - можно поменять имя и отчество местами. Олег Юрьевич, такой найдется?
- Не, - сказал охранник, - нет таких.
- Ну, хоть в какой-то комбинации присутствует это имя или отчество?
- Ну, есть один с отчеством, - и он назвал отчество того человека, которого я запомнила по глазам и, как ни странно, по имени, может, потому что имя у него было «Евгений» и каждый раз, когда кто-то произносил его имя, я думала: «Эх, давненько я не видела свою двоюродную сестру Женьку!»
- Это который с ящерициными глазами? Не тот, - сказала я охраннику, - мне нужен высокий такой и красивый. С шевелюрой.
Охранник задумался.
- Ну, вспомните, - поторопила его я, - кто у вас на складе красивый, высокий и при этом с шевелюрой. К тому же, в какой-то степени начальник. В какой - не знаю, но не грузчик - это точно.
Видимо, такое обилие наводящих ориентиров помогло, потому что охранник воскликнул:
- А, так это Такой-то Такойтович, - и он назвал комбинацию из имен, ни одно из которых я ему не упоминала.
- Ну, ладно, - сказала я, - какая, собственно, разница? Ему и звоните.
«Высокому и красивому» позвонили, меня пропустили и в последующие дни пропускали без всяких вопросов или обычных проволочек с выпиской разрешений.
Вообще, я заметила, что люди меня воспринимают, как мягко говоря, не такую, как они, но стараются подстроиться под мои "странности". Не все, конечно.
Ну, вот, например, они тут всех называют по имени-отчеству. Я же объясняю, что приехала из штатов и пока выговорю чье-то отчество, забуду, о чем вообще шла речь. Поэтому, ни за что, даже под дулом пистолета, не выучу их имен-отчеств. В конце концов, за долгое время беготни с переоформлением, второй состав подстроился под меня. Они просто не выдержали каждый раз, при упоминании того или иного лица, давать разъяснения на мой повторяющийся вопрос: "А хто это?" В общении со мной стали говорить «рыжий», «зам с бородкой», «с длинными глазами». Путались только в определении «красивый», у каждого было свое представление об этом. У меня оно тоже стабильным не было. В какой-то момент я спросила «высокого и красивого, с шевелюрой», а не позволит ли он мне, хоть какую-то куртку вытащить из чемодана, на что он ответил:
- Женщина! Это не положено.
Я как-то уже привыкла, что в Беларуси меня называют «девушкой», и меня это радует, учитывая, что у меня взрослый сын. А тут - «женщина». Я подумала: а такой ли он красивый, как мне показалось?
На взвешивание я пришла в белом свитере из ангоры и белой кофте, типа куртки. Что было на мне, в том и пришла. Парень с белорусским лицом загрузил одну палету и уехал в соседнее помещение взвешивать. Я пошла за ним. Поскольку некоторые из вещей надо было взвешивать отдельно, я сняла свою кофту-куртку и осталась в свитере. И это не от того, что я подумала о последствиях, а просто, потому что решила, что будет жарко, т.к. надо было быстро снимать вещи с палеты, взвешивать и класть обратно. С тяжелыми мне помогли, а остальное - «сама, сама, сама». На вещах лежала 4-х месячная таможенная складская пыль и двухмесячная контейнерская. Парень-белорус уехал за следующей палетой, а я осталась взвешивать. Некоторые вещи были громоздскими и тяжеловатыми для меня, и я их подтаскивала, крепко прижав к своей груди. Когда мы все взвесили, какой-то, проходящий мимо, рабочий глянул на меня и ойкнул, потом засуетился, стал кого-то звать, выясняя, есть ли в их туалете вода. Мои руки до локтей были густого темно-серого цвета, а дальше шли засученные рукава пятнистого в серой цветовой гамме разной насыщенности, свитера. «Блин», - подумала я, как и любой русский человек на моем месте.
В туалет их я не пошла, но зашла в офис, спросить, чего делать, если после взвешивания оказалось, что груз весит больше тонны, а указано 400 кг. Евгений «с глазами» изумленно посмотрел на меня и протянул влажную салфетку. Я тоже посмотрела на свой свитер и сказала:
- Он был когда-то белым. Не далее, как этим утром. Ваша салфетка мало, что изменит.
- Ну, хоть ладони вытрите.
Я размазала грязь салфеткой по ладоням и пошла к декларантам, потому что Евгений сказал, что разница в весе бывает, это ничего.
Декларанты были в шоке.
- Ну, не в два раза же! Это они в штатах не взвешивали, а от балды поставили номер. Что делать!!?
И стали звонить на склады, а я пошла смывать грязь. Уборщица, увидев меня, пришла в ужас и побежала за разными щеточками, отскабливать таможенную пыль с моих рук. Я сняла свитер, надела кофту, приняла относительно приличный вид, хотя джинсы остались грязными, и пошла к декларантам. Мы еще побегали по таможне, выясняя те или иные вопросы, потому что такого рода оформление обычно делают на юридические лица, а я была - «физ», и неправильное заполнение могло привести к тому, что региональная бы отказала, а времени на исправление не было, тогда нужно было бы оформлять конфискацию.
Потом я уехала из Минска, а декларанты работали до позднего вечера, периодически что-то уточняя по телефону. Мы должны были подать документы в региональную таможню за сутки до истечения срока, но сутки истекли. Но на следующий день позвонили декларанты и сказали, что бумаги приняли, груз на таможенном складе, и у меня есть время для решения своих вопросов.
- Вам просто все хотели помочь, везде: и на складе, и в региональной, - сказали декларанты, скромно умолчав о том, что работали до поздней ночи, а рано утром помчались в региональную просить, чтобы приняли мои документы. А на складе мне сказали: «Не знаем, кто вам посоветовал этих декларантов, но они - лучшие».
Взяток не давала. Мне просто в этот раз помогли. Как сказали в одной транспортной компании, "американцы" отправляют свои грузы обратно из-за несусветной цены на растаможку. Хранение груза "физ" лица обычно не происходит.
Так что, вещи не сожгли и не распродали на аукционе, как меня пугали, они хранятся, но стоило мне все это очень дорого. Как решится вопрос с той разницей в весе - не знаю. Надеюсь, не оставят от груза только заявленные 400 кг. В общем, вопрос пока не решен, но во всяком случае о конфискации больше речи нет.