Neues Museum
когда-то Новый музей называли самыми красивыми руинами Берлина. Восстанавливать начали только в 1986 году. Там вспоминаешь разрушенные дворцы в Петергофе, Пушкине, Павловске... Музеи во время войн не жалеют.
Реконструкция Нового музея удивляет. Если у нас достойно уважения возрождение музеев, то в Берлине решили не восстанавливать уничтоженный музей, а дополнить его и оставить навсегда память о войне (проект британца Чипперфильда). Сначала это целенаправленное руинирование смущает, но через час привыкаешь и даже кажется всё уместным: египетская экспозиция помогает. Зритель иногда попадает в разрушенный древний Египет и музей начинает казаться внутренним пространством пирамиды.
Новая бетонная лестница вместо мраморной, конечно, смущает. Современный архитектор словно расписывается в собственном неумении перед мастерами прошлого. На открытках остался шедевр 1855 года - и сегодняшний музей явно уступает. Опыт детального и бережного восстановления дворцов в Петергофе или Пушкине мешает. Ведь благодаря им знаешь, что даже сегодня можно возродить из пепла шедевр. А тут вместо мрамора - бетон. Двоякие ощущения. Архитектурный почти провал, но при этом память (в данном случае) важнее архитектуры. Остаётся только выбрать зрителю - что ему важнее в музее - изначальный замысел мастера или сохранение памяти о войне мастером современным
Реконструкция Нового музея удивляет. Если у нас достойно уважения возрождение музеев, то в Берлине решили не восстанавливать уничтоженный музей, а дополнить его и оставить навсегда память о войне (проект британца Чипперфильда). Сначала это целенаправленное руинирование смущает, но через час привыкаешь и даже кажется всё уместным: египетская экспозиция помогает. Зритель иногда попадает в разрушенный древний Египет и музей начинает казаться внутренним пространством пирамиды.
Новая бетонная лестница вместо мраморной, конечно, смущает. Современный архитектор словно расписывается в собственном неумении перед мастерами прошлого. На открытках остался шедевр 1855 года - и сегодняшний музей явно уступает. Опыт детального и бережного восстановления дворцов в Петергофе или Пушкине мешает. Ведь благодаря им знаешь, что даже сегодня можно возродить из пепла шедевр. А тут вместо мрамора - бетон. Двоякие ощущения. Архитектурный почти провал, но при этом память (в данном случае) важнее архитектуры. Остаётся только выбрать зрителю - что ему важнее в музее - изначальный замысел мастера или сохранение памяти о войне мастером современным