Леннарт Бернадотт, владелец "цветущего острова" Майнау. Часть 1
Парк острова Майнау
В дополнение к вчерашнему посту про цветущий остров Майнау я решила немного рассказать про человека, создавшего всю эту красоту - графа Леннарта Бернадотта и его высокородную мать - русскую великую княгиню Марию Павловну, двоюродную сестру императора Николая II. Мне это тем более приятно, что я в 2004 году написала книгу о судьбе Марии Павловны и с симпатией отношусь к этому "персонажу".
Мария Павловна (прошу прощения у своих читателей, что иллюстрации мне пришлось подобрать на Яндекс-картинках; скан иллюстраций для моей книги, вышедшей в 2005 году, за давностью лет утрачен, а заново отсканировать редкие снимки из моего архива мне сейчас технически сложно; надеюсь, в ближайшем будущем я смогу подготовить такой пост).
Мария родилась в 1890 году в семье великого князя Павла Александровича, младшего брата императора Александра III, и греческой принцессы Александры, дочери великой княгини Ольги Константиновны. К несчастью, ее мать вскоре умерла во время родов сына Дмитрия. Отец вскоре увлекся разведенной женщиной, совершенно неподходящей по мнению романовского клана для великого князя, и ради брака с ней покинул Россию. Дети - Мария и Дмитрий - были переданы на воспитание дяде, великому князю Сергею Александровичу, и его жене Елизавете Федоровне, сестре императрицы Александры Федоровны.
Родители Марии Павловны, дедушка и бабушка Леннарта Бернадотта
В 1908 году восемнадцатилетняя Мария Павловна была выдана замуж за шведского принца Вильгельма Бернадотта. По российским меркам брак был не блестящим. Династия Бернадоттов была одной из самых "молодых" в Европе - еще и века не прошло с тех пор, как первый Бернадотт взошел на шведский престол под именем Карла ХIV (единая "нумерация" шведских королей тянулась с давних времен, несмотря на смену династий), да к тому же Вильгельм не был старшим сыном, которому переходила со временем королевская корона. Но Елизавета Федоровна полагала, что очень хорошо устроила судьбу своей воспитанницы.
Мария Павловна с мужем и сыном
Отношения и с мужем, и главное - с его матерью, шведской королевой Викторией у Марии быстро испортились, и год от года становились все хуже. И даже рождение сына Леннарта в 1909 году мало что изменило. В конце концов Мария оказалась фактически под домашним арестом в имении своей свекрови и совершила оттуда "побег", вернувшись в Россию. Ей казалось, что перевезти сына к ней в Петербург - не такая уж проблема, но шведская сторона воспротивилась, хотя развод муж предоставил ей быстро. Вскоре началась Первая мировая война, Мария Павловна стала медицинской сестрой в прифронтовом лазарете, работая с утра до ночи, чтобы помочь раненым... Потом случилось множество страшных событий - отречение императора от престола, Октябрьская революция, Гражданская война, гибель почти всех родственников. Марии Павловне пришлось снова бежать, теперь уже от большевиков, и вместе с новым мужем (а им стал друг ее детства князь Сергей Путятин) скитаться по разным городам и странам - без средств к существованию, без надежд, с тоской в душе. Оказавшись в Париже, Мария решила заняться "бизнесом" и открыла швейную и вышивальную мастерскую, позже превратившуюся в Дом моды "Китмир", сотрудничавший с фирмой Шанель. Мария и сама работала с утра до ночи, в прямом смысле, даже засыпала порой на полу под рабочим столом...
Мария Павловна в годы парижской эмиграции
В 1919 году Марию навестил путешествовавший по Европе шведский кронпринц, брат ее бывшего мужа. Он привез невестке коробку с драгоценностями, эвакуированными из революционного Петрограда при помощи шведских дипломатов, и не менее драгоценные для нее сведения о старшем сыне. Леннарту было десять, он был крепким, рослым и способным к учебе мальчиком. Опекала его в отсутствие матери шведская королева Виктория, бывшая свекровь Марии, не чаявшая во внуке души. Правда, королева столь же активно не любила беглую невестку, и даже упоминание имени Марии Романовой было в покоях Виктории под запретом. Но старая няня не давала мальчику забыть о родной матери, потихоньку балуя его рассказами о прекрасной русской принцессе, которая теперь далеко, но, конечно же, очень любит своего сыночка и всегда будет любить...
О материальном благополучии сына Мария не тревожилась, так как после развода отказалась в пользу сына от большей части своего состояния. Единственное, чего бы ей хотелось - это право видеться с мальчиком. Но для членов королевской семьи даже такое простое дело, как общение матери и ребенка, принимало невероятно сложные формы, окрашенные строжайшим этикетом и дипломатическими нюансами. "Мой второй брак делал невозможным наше воссоединение (с сыном. - Е.Х.), но мне обещали свидание с ним, когда все войдет в свою колею и можно будет договориться о месте встречи", - рассказывала Мария.
Мааленький принц Леннарт
Она тосковала по сыну. Однако шло время, а шведский двор все более чем неспешно рассматривал "условия и возможности" для свидания матери с собственным ребенком. Королевская семья не желала, чтобы маленький принц встречался со вторым мужем Марии, к тому же, стиль ее жизни отныне был очень далек от придворных стандартов; пригласить Леннарта к себе она не могла и вынуждена была терпеливо ждать.
Но легко сказать - терпеливо, если речь шла о ребенке, о единственном (после смерти маленького Ромочки, родившегося в 1918 году в революционном Петрограде) сыне! "К тому времени я изнемогала от желания увидеть сына, - признавалась Мария Павловна. - Ему шел двенадцатый год, и хотя я понимала невозможность для нас быть вместе, я стремилась восстановить отношения".
К счастью, король Густав в 1921 году прибыл в Париж с частным визитом, и Марии удалось его повидать. Это был не просто бывший свекор, это был единственный человек, который любил ее и понимал в чужой для нее Швеции. Свое доброжелательное отношение к бывшей невестке король не утратил, несмотря на все перемены в жизни Марии.
Густав V встретил Марию с таким радушием, на которое она даже не могла рассчитывать.Вопрос о встрече с сыном решился при помощи короля быстро и без проволочек. Местом встречи была выбрана нейтральная Дания - в Швеции не все были бы рады увидеть Марию, а в Париже, где она обосновалась, двенадцатилетнему мальчику, как считалось, делать нечего.
В назначенное время Мария в сопровождении брата Дмитрия Павловича, также жаждавшего повидать своего племянника, отправилась в Копенгаген. Когда шведское судно, на котором прибыл принц Леннарт, подходило к причалу, бедная мать так разволновалась, что ноги перестали держать ее. С палубы ей махал рукой крепкий рослый мальчик в матросском костюме. Мария дрожала от нетерпения, но при этом не в силах была сделать ни шагу. Дмитрий взял сестру под руку, осторожно повел ее к сходням... Мария расцеловалась с сыном и с его старой няней, и обе женщины залились слезами. Мальчик, лучше других владевший собой, степенно беседовал в это время с дядей, являя свои благородные манеры и светское воспитание.
(Позже выяснилось, что королевская семья в качестве домашнего воспитателя наняла француза месье Жильяра, занимавшего подобный пост в России при царевиче Алексее. Манеры наследника-цесаревича, троюродного брата Леннарта, были лучшей рекомендацией, и Жильяр после трагической гибели своего юного русского воспитанника был приглашен к шведскому двору...)
Леннарт Бернадотт в подростковом возрасте
Няня Леннарта, всегда казавшаяся Марии мрачной и недоброжелательной особой (каким горьким было воспоминание о молчаливой нахмуренной старухе, сновавшей по детской, не удостаивая молодую мать ни единым словом!), на самом деле была из тех людей, кто сохранил преданность Марии несмотря ни на что. Благодаря ее усилиям мальчик не забыл мать и встретился с ней так, словно долгой разлуки и не было. (Это невероятно, но Леннарт, которому было всего четыре с половиной года в то время, когда родители разводились, не только прекрасно помнил мать, но запомнил и свой визит вместе с ней в Россию на празднование 300-летия дома Романовых и поразивший его красотой Зимний дворец в Петербурге. Даже перешагнув порог девяностолетия граф Леннарт Бернадотт охотно делился с корреспондентами своими детскими воспоминаниями...)
Дни, проведенные с сыном, были похожи на чудесный сон. Но время скоротечно, и вскоре Марии предстояло попрощаться с Леннартом, не зная, когда и где будет их следующая встреча, и сохранится ли их нежная привязанность, возрожденная после долгой разлуки. "Трудно поверить, что мы опять разлучимся, - с болью думала Мария в те дни, - что он вернется в общество, которое я раз и навсегда оставила и где мне нет места даже как матери. Я никогда не увижу, как он живет там, у себя в Швеции, не узнаю, кто его окружает, и что ему на пользу, и как на него влияют. И мне, страннице, негде его принять, а как хотелось бы, чтобы он полюбил Россию, с каким восторгом я бы открывала ее для него. Впредь мы будем видеться как цыгане, в отелях, в чужой обстановке. Лишенная родного угла, чем я располагала? - кроме житейской умудренности, каковой и делилась, усевшись с ним на жесткий плюшевый диванчик в общей гостиной или теснясь в такси. Это было тяжелое испытание: моя впечатлительная натура бунтовала, слова застревали в горле, я чувствовала себя глупо и скованно".
Мария с маленьким сыном в Швеции
В последующие годы (до тех пор, пока Леннарт не стал взрослым человеком), Марии довелось повидать сына только дважды - четырнадцатилетним мальчиком и семнадцатилетним юношей. Переговоры об условиях свидания занимали столько времени и сил, словно речь шла о подготовке международной конференции, а не о родственной встрече... И все же Мария верила, что живую связь с сыном ей сохранить удалось, что в его жизни мать много значит, и как только Леннарт достигнет совершеннолетия и сможет жить без оглядки на запреты старших членов семьи, его отношения с матерью укрепятся.
"Как мы давно были разлучены, - размышляла она, - как скверно складывались обстоятельства, но непостижимым образом он прилепился ко мне. Эта его тяга ко мне напомнила меня самое в прошлом: то же чувствовала я к отцу после его второго брака и высылки в Париж. Что бы ни говорили вокруг, как ни склоняли на свою сторону, ничто не поколебало моей любви к нему, и чем дольше мы были в разлуке, тем дороже он мне был".
Из Парижа она перебралась в Нью-Йорк, перепробовала много занятий, чтобы как-то найти свое место в жизни в США, оправлявшихся от "великой депрессии". В ноябре 1936 года она отправилась в путешествие как корреспондент сразу нескольких европейских и американских изданий. Предполагалось, что поездка продлится шесть месяцев, но в Нью-Йорк она вернулась лишь весной 1938 года, объехав чуть ли не весь мир и успев написать ряд корреспонденций о политической ситуации в Европе в годы, предшествующие Второй мировой войне. Подписывала свои статьи она всегда как "Grand Duchess Marie", то есть, "великая княгиня Мария", подчеркивая свою связь с императорской фамилией. Журналы Америки, Швеции и Дании с нетерпением ждали корреспонденций Марии Романовой. Но Мария теперь могла предложить издателям не только тексты статей, но и фоторепортажи. С начала 1930-х годов она настолько увлеклась фотографией, что в 1934 году даже открыла в Нью-Йорке собственную фотостудию. Будучи человеком художественно одаренным, великая княгиня внесла в технический процесс фотографирования много эстетических новшеств, а вращаясь в высших кругах, могла легко уговорить любую известную личность попозировать, и в американских журналах ее именовали "первым фотографом высшего общества".
Шведский король Густав V, дед Леннарта
Правда, ее журналистское странствие омрачила неожиданная проблема. Мария забыла об одной стороне своего эмигрантского существования - она была человеком без гражданства, оставаясь поданной несуществующей Российской империи. Советское гражданство ей, естественно, никто не предложил, да она его и не приняла бы, а для всех прочих стран она оставалась чужой, так и не обретя новую родину. За семь лет, проведенных в Америке, она почти забыла о неопределенности своего статуса, но как только возникла необходимость получать множество въездных виз в разных странах, реальность напомнила Марии о себе.
Русских эмигрантов далеко не везде встречали с симпатией, а уж помогать им вообще мало кто желал в то нелегкое время. Политики полагали, что эти люди выброшены за борт по собственной вине, и пусть справляются с трудностями сами, не обременяя других.
Но Мария не была так одинока в житейском море, как казалось ей самой. Всегда находился кто-нибудь, готовый протянуть руку помощи. В данном случае это были сын Леннарт и бывший свекор, шведский король Густав, к которым она обратилась с просьбой о шведском гражданстве. В отношениях со шведским королевским семейством у Марии всегда была некоторая напряженность, усилившаяся после опубликования ее мемуаров в Швеции - не все члены дома Бернадоттов с удовольствием ознакомились с собственными портретами на страницах воспоминаний бывшей герцогини Сёдерманландской.
Однако, сын не мог оставить мать без помощи, как бы ни складывались ее отношения с другими членами семьи. Леннарт употребил все свое влияние, чтобы поднажать на деда, и в 1937 году Мария получила паспорт гражданки Швеции, открывавший для нее границы любой страны. В письме королю Густаву она писала: "У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность. Защита и моральная поддержка, которую шведский паспорт может мне дать, приводит к громадным изменениям в моем существовании" (перевод с английского мой. -Е.Х.). И в Соединенные Штаты Мария вернулась гражданкой Швеции. Ее такое положение устраивало и добиваться американского гражданства она не собиралась.
Шведская королева Виктория, урожденная принцесса Баденская
В 1930-е годы между Марией Павловной и ее взрослым сыном установились очень теплые отношения, которые сам Леннарт определял как "товарищеские". Леннарт Бернадотт в это время поселился в Германии, где от своей любящей бабушки королевы Виктории, урожденной принцессы Баденской, он унаследовал остров Майнау с поместьем и дворцом на Боденском озере, неподалеку от Констанцы. К отъезду из Швеции Леннарта подтолкнула его женитьба на Карен Ниссвандт, которую не одобрили в королевском семействе. Принц Леннарт, по мнению родни, должен был вступить в династический брак, укрепляющий позиции шведского престола. А женитьба на девушке "из простых" лишала принца не только положения при дворе, но и всех титулов и званий. Даже просто бывать на семейных торжествах в кругу самых близких родственников из королевского семейства он отныне не мог, становясь просто "господином Бернадоттом"...
Леннарт с первой женой
Но Леннарт ради любви отказался от борьбы за интересы престола, от герцогского титула, положенного ему по рождению, и от расположения большинства членов венценосного клана Бернадоттов. В 1931 году он вступил в брак со своей избранницей, поселился в уединенном поместье на острове Майнау и посвятил себя науке. Вместе с женой они развели в поместье уникальный ботанический сад и занялись исследованиями биологических проблем. (Только в далеком 1951 году одна из венценосных родственниц, великая герцогиня Люксембургская Шарлотта смилостивилась над Леннартом и пожаловала ему титул графа, укрепивший положение потомка королей и царей и давший ему возможность быть принятым при любых монарших дворах).
Мария Павловна, одна из немногих родственников, одобрила выбор сына и подружилась с невесткой. Уж она-то как никто хорошо знала, что династические браки не всегда приносят счастье.
В поместье Майнау (справа - здание оранжереи с экзотическими растениями)
Такая позиция еще больше укрепила духовную связь матери и сына. Теперь Мария Павловна могла свободно навещать Леннарта в Констанце, жить в его дворце на Майнау, общаться с ним и с Карен без оглядки на всякие надуманные условности, и это, само по себе, было огромным подарком судьбы для великой княгини. Дворец на Майнау, поначалу запущенный и заброшенный, лишенный элементарных удобств, электричества, водопровода, со сгнившими полами и осыпавшейся лепниной, преображался стараниями Леннарта буквально на глазах. Он сам освоил многие процессы художественной реставрации и упорно приводил семейное гнездо в порядок, а Мария Павловна (в молодости тоже интересовавшаяся подобными проблемами и мечтавшая о возрождении старинных церквей Пскова) с удовольствием давала сыну советы.
Журналистика и литературные труды, конечно, не сделали ее богатой, как мечталось, но все же позволили добиться прочного положения. Мария Павловна даже смогла купить себе домик на юге Франции, у моря, в издавна любимых местах, предполагая, что будет проводить здесь летний сезон, уезжая на зиму зарабатывать деньги для нового курортного сезона... Леннарт тем временем упорно превращал свой маленький островок в туристическую достопримечательность. Поначалу ему приходилось самому работать и с топором, расчищая одичавшие заросли в парке, и с лопатой, высаживая цветы и кустарники, а потом еще и стоять вечерами за барной стойкой, наливая в закусочной пиво первым туристам. Но его это нисколько не смущало.
А между тем, над миром вновь сгущались тучи. Вторая мировая война надвигалась с неотвратимостью урагана, готового все смести со своего пути.
Продолжение следует.