Один дом на Арбате...
Арбатский дом № 23 построен в 1902 - 1903 годах.
До того, в 30-гг. ХIХ века здесь стоял особняк Дмитрия Николаевича Бантыш-Каменского, известного историка и архивиста, происходившего из знатного молдавского рода. Его отец, Николай Николаевич Бантыш-Каменский, скончавшийся в 1814 г., более тридцати лет управлял Московским архивом Коллегии иностранных дел и составил несколько весьма значительных научных трудов, до сих пор вызывающих интерес у ученых-исследователей: "Обзор внешних сношений России", "Описание дел кн. А.Д. Меньшикова", "Реестр и описание малороссийских и татарских дел" и др.
Сын продолжил дело отца, выпустив ценнейший "Словарь достопамятных людей Русской земли", а также "Историю Малороссии" и "Жизнеописание Мазепы". С 1825 по 1834 год Д.Н. Бантыш-Каменский служил шубернатором Тобольска, а в 1836 был назначен губернатором Вильно и исполнял эту должность еще два года.
Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский
В начале 1840-х гг. в доме № 23 поселился славянофил А.С. Хомяков, позже переехавший на более спокойную Собачью площадку по соседству с Арбатом. В гостях у Хомякова здесь бывали А.К. Толстой, автор "Князя Серебряного", семейство Аксаковых. В 1841-1842 гг. его навещал Н.В. Гоголь, закончивший тогда работу над первым томом "Мертвых душ".
С 1879 по 1901 гг. хозяином дома был В.М. Пржевальский, известный юрист, редактор "Юридического вестника", брат знаменитого путешественника Н.М. Пржевальского.
От Пржевальского владение переходит к потомственной дворянке Елене Евгеньевне Веселовской, получившей разрешение на снос старой усадьбы для строительства нового, четырехэтажного здания.
Дальше начинаются загадки... В 1902 году хозяином дома оказывается купец А.К. Ечкин. И еще через какое-то время по этому адресу уже числится гостиница Ечкина. Это дало основание считать, что дом 23 сразу был превращен в гостиницу. И что Веселовские всего лишь снимали в ней номер... Но дом строился именно как доходный, дорогой и респектабельный, с прекрасными квартирами, одну из которых и заняли Веселовские. Сын Елены Евгеньевны Веселовской - известный историк, будущий академик Степан Борисович Веселовский только в 1910 году смог выкупить у Ечкина дом, оформив покупку на имя жены, получившей перед тем наследство от отца. Какие финансовые дела стояли за этой историей, теперь уже трудно узнать...
А в качестве гостиницы использовался корпус, построенный по тому же адресу во внутреннем дворе, по проекту Л.В. Стеженского. Но произошло это в 1914 году...
Фото 1970-х годов...
Внутренний двор дома 23
Итак, в 1903 г. архитектор Никита Лазарев заканчивает постройку знакомого нам арбатского дома. Автор проекта был не только замечательным архитектором, но и прекрасным художником, как теперь мы сказали бы, дизайнером.
Проектируя здание в стиле модерн, Лазарев добивался полного стилистического единства всех деталей внешнего оформления и внутренних интерьеров. Он создал эскизы не только фасада, но и лестниц, перил, балконных решеток, дверей и дверных ручек, оконных рам, светильников... Каждая деталь оформления была индивидуальна и несла печать стиля мастера. К великолепным интерьерам этого дома часто обращаются кинематографисты. Житель дома оператор Петр Терпсихоров снимал на лестнице своего подъезда сцены из нескольких художественных фильмов, да и другие режиссеры и операторы в поисках "натуры" часто забредают в этот дом, и детали лазаревского шедевра нет-нет да и возникнут на экране.
В здании, которому суждено было стать комфортабельным доходным домом, Лазарев придумал устроить под крышей три мансарды с большими круглыми окнами - студии для художников. Идея в парижском стиле - вероятно, архитектору мечталось, что Арбат вскоре станет элегантным московским Монмартром...
Одну из этих студий занял молодой скульптор Сергей Тимофеевич Коненков, произведения которого ныне украшают залы лучших музеев.
Павел Корин. Сергей Коненков
В 1905 г. во время событий первой революции респектабельный Арбат перегородили баррикады, описанные очевидцем событий А.М. Горьким в романе "Жизнь Клима Самгина". Многие жители Арбата воспринимали в те годы революционные события восторженно-романтически и, не задумываясь, помогали дружинникам, а то и сами примыкали к отрядам восставших.
Очевидец событий, писатель Борис Зайцев писал в эмиграции, вспоминая 1905 г.: "А там дружинники уже засновали по Арбату - в папахах, и в фуражках; дворники, мальчишки помогают выворачивать столбы фонарные для баррикад. (...) Большевики, эсеры, анархисты и художники, и гимназисты и студенты пробуют себя: вместо "Моравии", где пропивали по рублю на пиво и закуски, целятся из маузеров из-за поваленных трамваев и калиток, снятых с петель, опутанных проволокой телефонною"...
Сергей Коненков тоже покинул мастерскую и отправился защищать одну из арбатских баррикад. На страницах книги воспоминаний "Мой век" он рассказал о событиях тех дней.
В дни, когда в Москве начиналось восстание, Коненков занимался оформлением интерьеров модной булочной-кондитерской Филлипова на Тверской и оказался свидетелем вооруженного столкновения рабочего отряда с казаками. (Это выступление филлиповских рабочих-пекарей подробно описано В.Гиляровским в его книге "Москва и москвичи"). С трудом вырвавшись из оцепления, скульптор поспешил на Арбат, где в его мансарде уже было припрятано оружие, и примкнул к отряду дружинников. Его мастерская, находившаяся рядом с баррикадой, стала фактически штабом дружины. "Десять дней держали мы в своих руках Арбат...", - вспоминал скульптор. Вместе с ним к дружинникам примкнула молодая натурщица Таня, послужившая моделью для многих образов, созданных Коненковым. Незадолго до начала революционных событий в Москве, Таня появилась в мастерской скульптора, чтобы позировать ему для фигуры вакханки. Художник и модель быстро подружились. У баррикады же Коненков взглянул на юную девушку другими глазами. "... В самых опасных и трудных делах впереди всех была отважная Таня Коняева. Она стреляла и перевязывала раны, ходила в разведку", - вспоминал Сергей Тимофеевич.
Сергей Коненков. Ника
Когда на Арбате еще догорала подоженная правительственными войсками баррикада, скульптор уже работал в своей мастерской над знаменитой "Никой". Позировала ему Таня, и облески огня с Арбата освещали ее лицо. Вскоре Таня стала любимой моделью Коненкова, "гением искусства позирования", а также женой скульптора и матерью его сыновей. Образ этой женщины узнаваем во многих работах мастера ( "Лада", "Коленопреклоненная" и др.) При каких необычных обстоятельствах находят порой друг друга художник и его муза...
Позже в мансарде дома № 23 работали такие художники, как Павел Корин и Николай Терпсихоров.
Павел Дмитриевич Корин, любимый ученик Михаила Нестерова, занимал одну из мастерских с 1920 по 1934 гг. Уроженец села Палех, Корин происходил из семьи потомственных иконописцев, поэтому так сильны в его творчестве традиции национальной русской живописи.
Михаил Нестеров. Павел Корин. 1925
Корин часто навещал Нестерова, приютившегося после разгрома большевиками его мастерской в квартире дочери в Сивцевом Вражке. Нестеров даже был посаженным отцом на венчании Корина. Ведь именно ему был обязан Корин своей судьбой художника - когда-то Нестеров обратил внимание на работы безвестного крестьянского юноши в церковных мастерских Даниловского монастыря и посоветовал ему поступать в Училище живописи, ваяния и зодчества. Павел послушался, стал учиться и закончил Училище за год до революции.
Павел Корин написал множество известных работ, и среди них грандиозное полотно - "Реквием" ("Русь уходящая"). Это поминальное слово уходящей, исчезавшей при большевиках России - лики священнослужителей, монахов, странников, крестьян...
Работами Корина восхищался Горький, он пригласил талантливого художника и его брата с собой в Италию - познакомиться с полотнами великих мастеров. Портрет Горького на фоне Неаполитанского залива положил начало созданной Кориным галерее портретов современников.
Мы можем любоваться монументальными работами Корина, украшающими московский метрополитен, хотя многие не знают об их авторстве. Например, витражи на станции "Новослободская-Кольцевая". Проектировал станцию архитектор А. Душкин, автор подземных вестибюлей станций Кропоткинская (Дворец Советов), Площадь Революции, Маяковская, Автозаводская (Завод им. И.В. Сталина).
Душкин всегда чрезвычайно серьезно относился к художественному оформлению своих творений и не случайно пригласил для совместной работы Павла Корина, автора волшебных витражей. На стадии проектирования станция "Новослободская" называлась "Ботанический сад" и, по замыслу архитектора, действительно должна была походить на сказочный сад с экзотическими растениями.
Мозаики Корина украшают и вестибюль станции Смоленская вблизи любимого им Арбата.
Еще одна работа Корина, оставленная им москвичам, сродни подвигу. Это восстановление Бородинской панорамы. Уникальный шедевр баталиста Ф. Рубо, экспонировался в 1912 г. к столетию Бородинской битвы, потом был забыт, утерян и почти безнадежно испорчен. Когда встал вопрос о реставрации найденного полотна, скептики считали затею безумной. Но Корин с группой помощников блестяще справился с задачей, дописав около 1000 квадратных метров недостающих фрагментов, восстановив фигуры солдат в походной амуниции, воссоздав рельеф местности. Бородинская панорама ныне - один из самых замечательных музеев нашего города.
При содействии Горького в 1934 г. Павел Дмитриевич Корин получает помещение для новой мастерской на Малой Пироговской, где впоследствии был открыт музей художника. На память об арбатской мансарде остались две работы П. Корина - акварель "В мастерской художника" и картина "Моя мастерская", по которым можно представить обстановку, окружавшую художника.
Николай Борисович Терпсихоров
Мастерскую в мансарде передал Корину его друг, художник Николай Терпсихоров, уходя на гражданскую войну. Вернувшись, он поселился в этом же доме, в квартире на втором этаже. Терпсихоров был одним из основателей АХРР - Ассоциации художников революционной России, ставившей своей целью внести партийность в искусство, создавать "революционные сюжетные картины". Теперь, когда идеологическая направленность этих работ уже не важна для потомков, такие картины можно рассматривать, как интересное документальное свидетельство эпохи. Например, картина Терпсихорова "Первый лозунг" - казалось бы, вполне революционное произведение. Но видим мы на ней все ту же арбатскую мансарду, тщательно воспроизведенную обстановку студии и Корина, пишущего лозунг. Можно безыдейно воспринимать эту работу как "Портрет художника Павла Корина в его мастерской".
Николай Терпсихоров. Первый лозунг
Самому Терпсихорову тоже доводилось писать не только лозунги и полотна, посвященные революции - художнику часто суждено "наступать на горло собственной песне". Объединив свои силы с другим молодым живописцем, Вольдемаром Андерсоном, бывшим латышским стрелком, занимавшем еще одну мастерскую в мансарде, Николай Терпсихоров занялся поиском заказов. На Арбате появился рекламный щит, оповещающий, что афиши, плакаты, росписи и прочие художественные работы можно заказать у мастера Терсона (Терпсихорова - Андерсона). Суровая действительность времен НЭПа заставляла художников искать новые темы для своего творчества...
А Веселовские в 1916 году, перед революционными событиями, продали оба строения дома 23 некоему Зельдовичу, однако остались жить в своем бывшем доме, занимая целый этаж. После революции их естественно уплотнили...