Русско-японская война и кузен Вилли...
Канонерская лодка "Кореец", взорванная в начале Русско-японской войны
Начало ХХ века стало очередным периодом испытаний для России. К концу 1903 года чрезвычайно осложнилась политическая ситуация на Дальнем Востоке. Усиливающееся влияние России в этом регионе было не всем по вкусу. В ночь с 26 на 27 января 1904 года японская эскадра внезапно атаковала русские корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура. Известие о начале военных действий, как почему-то всегда бывает в таких случаях, явилось для российского общества полной неожиданностью. В проявлениях патриотизма не было недостатка, но в целом ощущалась растерянность. Федор Шаляпин, например, в своих воспоминаниях приводит такие народные высказывания по поводу войны с Японией: «Мужики и бабы говорили, что хотя косоглазого и можно шапками закидать, но зачем за этим к нему идти так далеко? «Раз ён к нам не идет, значит, правда на его стороне. Чего же нам-то туда лезть?..»
Агитационный плакат 1904 года
Если у кого-то в правительственных верхах и была надежда, что война будет маленькой, победоносной и укрепит в народном представлении основы самодержавной власти, то ошибочность этих воззрений выявилась очень скоро. Война оказалась тяжелой, кровопролитной и вызвала необычайный «разброд» в общественных настроениях. Подспудное брожение грозило революционным взрывом.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна желала, чтобы сын-император вел себя на международной арене осмотрительнее - ведь при должной дипломатической ловкости войны с Японией, а с ней и многих бед можно было бы избежать. Но попытки Марии Федоровны руководить сыном в государственных делах все больше раздражали двор и окружение молодого государя.
А.А. Бобринский, примкнувший к лагерю Александры Федоровны, в марте 1904 года писал в своем дневнике: «Старая Мария Федоровна с обычной утиной улыбкой, молодящаяся, несмотря на годы (и это сказано не о древней старушке, а о женщине 57 лет, красивой, ухоженной, элегантной, сохранившей великолепную фигуру; воистину надо было сильно ненавидеть вдовствующую императрицу, чтобы так ее воспринимать. - Е.Х.). Ах, кабы она вместо того, чтобы вмешиваться в государственные дела, занялась своими ведомствами - императрицы Марии и Красного Креста».
Но когда Мария Федоровна занималась «своими ведомствами», это встречало не меньшее раздражение. К примеру, ей удалось добиться, чтобы старым медицинским сестрам, всю жизнь прослужившим в госпиталях Красного Креста, выплачивали пенсию из средств Государственного казначейства. В военный период, когда многократно увеличились госпитальные службы и людям, раненым в ходе боевых действий, требовалась срочная помощь, Россия остро нуждалась в медицинском персонале, и обещание пенсии сестрам милосердия было немалым стимулом для привлечения служащих в госпиталя.
Русско-японская война. Лазарет великой княгини Марии Павловны (старшей)
И, казалось бы, это вполне справедливое решение - сестры занимались тяжелой, но необходимой и благородной работой во благо общества, довольствуясь самым скромным вознаграждением и служебными комнатками при госпиталях и больницах, которые нередко делили на двоих или троих сотрудниц… А в старости, когда сил на напряженную медицинскую деятельность больше нет, они оставались без средств.
Но в обществе это было встречено далеко неоднозначно. Почему-то считалось, что служение в Красном Кресте - это в своем роде подвижничество, а за подвижничество деньги не берут, оно должно быть полностью бескорыстным. Вот как, к примеру, государственный секретарь А.А. Половцев оценил акцию вдовствующей императрицы по «выбиванию» сестринских пенсий в своем дневнике: «Я тщетно пытаюсь настаивать на мысли, что установленное сводом законов служение государству и служение своим душевным идеалам ничего общего не имеют, и что, вознаграждая последнее податными рублями, мы можем зайти очень далеко. Мне отвечают мои коллеги молчанием, и остается лишь просить, чтобы… было оговорено, что настоящее мероприятие имеет характер исключительности и прецедентом в другом отношении не может быть принято».
Как будто, если женщины занимались помощью больным в соответствии со «своими душевными идеалами», общество вправе было оставить их без помощи и вознаграждения…
Цесаревич Алексей
30 июля 1904 года у государя и государыни родился долгожданный сын, наследник-цесаревич, нареченный Алексеем.
Николай, идеализировавший образ царя Алексея Михайловича, отца Петра I, решил назвать сына в честь далекого пращура. «Надо же прервать бесконечную череду Николаев и Александров на русском троне», - отшучивался он, не задумываясь, что его слова могут оказаться пророческими в самом страшном смысле...
Царь с царицей были счастливы. «Незабвенный великий день для нас, - записал Николай в своем дневнике, - в который так явно посетила нас милость Божья. В 1 1/4 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем. (...) Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний!»
Мария Федоровна теперь уже не спешила к невестке и не находилась рядом с Аликс неотлучно во все время родов, как было при появлении на свет старших девочек. Однако Николай не мог забыть о матушке в такой день и не оставил Марию Федоровну без важных новостей. В день рождения наследника в дневнике императора среди всех радостных записей, сделанных рукой Николая Александровича, появляется и такая - «Утром побывал как всегда у Мама»…
Мария Федоровна с сыном, императором Николаем
Церемония крещения, как и полагалось, весьма пышно оформленная - кортеж почетных гостей в золоченых каретах, эскорт гвардейских полков в парадном облачении, блистательные дамы в роскошных придворных платьях с шлейфами и в сиянии бриллиантов, богато украшенная церковь, высшее духовенство в золотых ризах, поздравления, праздники и императорский банкет - превратилась в долгий праздник.
В крестные отцы был приглашен кайзер Вильгельм (такая тесная, почти родственная связь двух монархов должна была дипломатически сплотить Россию с Германией в сложное для Николая Александровича военное время и продемонстрировать Англии и Франции, с большой настороженностью взиравших на развитие событий на Дальнем Востоке, что Россия может поискать и других союзников). К тому же в честь русской армии, ведущей боевые действия на дальневосточном фронте, в почетные восприемники младенца записали и все православное воинство...
Вильгельм был уверен, что теперь-то его отношения с русским кумом наконец повернутся в сторону самой искренней дружбы. Марию Федоровну, которая терпеть не могла кайзера, решение сына и невестки отнюдь не порадовало. По ее мнению, менее подходящего крестного для ее внука и вообразить было невозможно. Но с ней на этот раз даже не посоветовались…
Николай и Александра с маленьким Алексеем и дочерьми
19 августа 1904 года Вильгельм писал Николаю:
«Милейший Ники.
Как это мило с твоей стороны, что ты подумал о том, чтобы пригласить меня крестным отцом твоего дорогого мальчика! Ты можешь себе представить нашу радость, когда мы прочли твою телеграмму, сообщающую о его рождении! «Was lange wart, wird gut» *, - говорит старая германская пословица, пусть так будет и с этим дорогим крошкой. Да выйдет из него храбрый солдат и мудрый, могущественный государственный деятель; да будет с ним благословение Божье во веки и да сохранит оно его от великого зла, телесного и душевного. Пусть он постоянно будет для вас обоих лучом солнца, каким он явился теперь в это время испытаний».
Однако как бы ни был кайзер растроган, в том, что касается военных действий, он вовсе не желал предлагать экстренную союзническую помощь. Говоря о дальневосточной войне, Вильгельм отделывался лишь общими фразами успокоительного характера:
«Я не сомневаюсь, что ты в конце концов должен победить и победишь, но это будет стоить денег и большого количества людей, так как враг храбр, прекрасно руководим и может быть побежден только подавляющей численностью, временем и терпением. Конечно, действия сухопутной армии станут легче и дадут лучшие результаты, как только появится на сцене балтийский флот и, - загнав японский флот в его порты, восстановит твое господство на море, в данный момент утраченное благодаря неспособности адмиралов, командующих морскими силами в Порт-Артуре. Господство на море - совершенно необходимо для окончательного успеха сухопутной армии, так как оно лишает врага поддержки его базы, подкреплений и т.д.; теперь он пользуется всем этим совершенно свободно, посылая резервы, снаряды, снабжение, эвакуируя раненых и т.д.».
И вдруг появляется странная фраза:
«Когда в феврале началась война, я выработал для себя план мобилизации, основываясь на численности японских первоочередных войск».
Вильгельм II
Неужели Вильгельм все же собирался объявить мобилизацию в Германии, чтобы в качестве союзника поддержать Россию на Дальнем Востоке? Нет, он набросал план мобилизации в Российской империи и немного поиграл на бумаге в войну, представляя себя русским императором - «Так как последние (японские войска. - Е.Х.) насчитывают 10-12 дивизий, то для безусловного перевеса над ними нужно 20 русских дивизий, т.е. 10 армейских корпусов; принимая во внимание 4 сибирских корпуса, которые уже на месте и составляют маньчжурскую армию, остаются 6 корпусов, которые должны быть присланы из России. Из них должны быть сформированы 2 армии, по 3 корпуса каждая, при них по кавалерийскому корпусу из 8 бригад с 4 батареями на каждую армию. Вот что, по моим соображениям должно быть послано и чего было бы достаточно для победы».
Объяснять главе воюющей державы всякие очевидные истины и проповедовать, как ему должно поступать - дело сомнительное и неблагодарное, поэтому Вильгельм, опомнившись, пытается сделать некий неуклюжий реверанс: «Я не решился писать тебе эти свои соображения, так как не мое дело вмешиваться в твои дела, и я боялся, что ты скажешь мне, чтобы я занимался своими собственными делами, и что ты лучше знаешь, что нужно для России. Но теперь первый период кампании фактически закончен, и я полагал, что этот мой план может представить некоторый интерес для тебя.
Привет Алисе и «солнечному лучу». Остаюсь твой преданнейший и любящий друг и кузен Вилли, адмирал Атлантического океана».
Кайзер Вильгельм в мундире адмирала
* что долго длится, венчается успехом (нем.)