Об истоках свободы
…тут-то и понимаешь, что редактирование, механическая работа вообще (хотя редактирование не совсем механическая, но такого в нём много) освобождает (забирая лишь поверхностные слои человека, оставляет его самому себе и позволяет думать о чём угодно или уж - что и недостижимо и не так уж нужно - не думать ни о чём). Грубо говоря, работа, не соотнесённая с ядром личности, создаёт защитную корку, под которой, внутри которой ты выделываешь что тебе заблагорассудится и можешь прекратить это в любой момент и в любой же возобновить. - Не то - работа так называемая «творческая», даже если ты творишь сущую фигню (а, руку на сердце положа, ничего другого и не творишь. Поэтому скажем более точно: работа, при которой делаешь нечто собственное). Она - независимо от масштаба фигни - требует тебя себе целиком, целиком, целиком, со всеми кишками и потрохами, со всем объёмом личности, со всеми тайными углами памяти, - поскольку, как и было сказано, в изготовлении любой мысли участвует человек в целом (точнее: любая мысль втягивает человека в целом). «Творческая» работа - страшная, мучительная несвобода; само собой напрашивается предположение, что чем более значительное ты при этом делаешь, тем этот процесс мучительнее и страшнее.
…А ведь и ещё более того. Механическая работа задаёт извне дисциплину, форму, ритм, вынуждает к самоконтролю и точности совершенно независимо от того, насколько ты к этому внутренне расположен: требуется и всё тут, изволь соответствовать. Будучи жёсткой школой формы, опытом, фактически, принуждения к форме, она оказывается очень действенной: обретённое в ней умение форму удерживать и воспроизводить собственными движениями можно затем уверенно пересаживать на почву любой степени аморфности. Механическая работа - парадоксальное по видимости и очень органичное по сути соединение свободы и дисциплины - их первое, механическое, как она сама - и не лишённое смысла, как она сама - соединение. В работе, условно говоря, «творческой» соотношение свободы и дисциплины другое, более сложное: они вращены друг в друга, оборачиваются сторонами одного и того же, и дисциплина с формой оказываются уже целиком инициативой и ответственностью работающего, растёт из свободы и питается ею.
…А ведь и ещё более того. Механическая работа задаёт извне дисциплину, форму, ритм, вынуждает к самоконтролю и точности совершенно независимо от того, насколько ты к этому внутренне расположен: требуется и всё тут, изволь соответствовать. Будучи жёсткой школой формы, опытом, фактически, принуждения к форме, она оказывается очень действенной: обретённое в ней умение форму удерживать и воспроизводить собственными движениями можно затем уверенно пересаживать на почву любой степени аморфности. Механическая работа - парадоксальное по видимости и очень органичное по сути соединение свободы и дисциплины - их первое, механическое, как она сама - и не лишённое смысла, как она сама - соединение. В работе, условно говоря, «творческой» соотношение свободы и дисциплины другое, более сложное: они вращены друг в друга, оборачиваются сторонами одного и того же, и дисциплина с формой оказываются уже целиком инициативой и ответственностью работающего, растёт из свободы и питается ею.