Индия! Таинственное имя, древнее, как путь мой по вселенной
Мое первое знакомство с Индией - как, наверно, и ваше? - состоялось посредством Маугли и Рикки-Тикки-Тави. Были, впрочем, еще индийские народные сказки - действие там обычно разворачивалось под манговым деревом, плоды которого мне довелось попробовать только много лет спустя. Первые друзья-индусы, Джой и Нил, появились у меня в Венгрии, где я училась на международных курсах. (Джой на самом деле был Джойдип, а вот полное имя Нила было таким длинным, что совершенно изгладилось из памяти). Мой тогдашний английский был самым рудиментарным, а для них этот язык был вторым родным. У Джоя было много книг на английском - благодаря ему я прочла, в частности, «Уолден» Торо. Помню его жалобы, что европейские девушки относятся с предубеждением к «цветным» воздыхателям, удивившие меня, потому что у него была венгерская подруга. Помню уверенность Нила в благом влиянии британского владычества на его родину, выражавшемся, среди прочего, в строительстве сети железных дорог, впервые объединивших субконтинент.
Через несколько лет я сняла с полки в библиотеке книжку неизвестного мне автора, этнического индийца - сборник рассказов о жизни на Тринидаде, где он родился. Рассказы мне понравились, и я запомнила фамилию - Найпол (имя, Видиадхар Сураджпрасад, обычно сокращают до инициалов). Потом я узнала, что это знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии, но интерес к художественной литературе уже начал у меня постепенно угасать. А недавно я обнаружила, что, оказывается, Найпол написал публицистическую трилогию об Индии, и поспешила прочесть ее первую часть, «Территорию тьмы» (благо, в сети доступен бесплатный перевод).
Это заглавие невольно рифмуется с «Сердцем тьмы» Конрада, но Найпол имеет в виду не столько условия жизни в Индии, сколько отсутствие у него ясного представления о стране его предков. Покинув Тринидад в 17 лет ради обучения в Оксфорде, он всю жизнь прожил в Англии. В Индию же он впервые попал в 1962: «Это было путешествие, которого, возможно, не следовало совершать; оно раскололо мою жизнь надвое. <...>
На пути от Афин до Бомбея постепенно проступало иное представление о человеке, заявляло о себе новое понимание властности и раболепия. <...> Моей первой реакцией была истерика - и безжалостность, продиктованная новым ощущением цельности себя как человека, а также решимость, хоть и запятнанная страхом, упорно оставаться таким, какой я есть. <...>
...в Индии мне предстояло понять, что многие из явлений, против которых бунтовали более новые и, быть может, более истинные стороны моей натуры - а именно, самодовольство, бросавшееся мне в глаза, невосприимчивость к критике, отказ видеть, двуличие в речах и в мыслях - вызывают отклик в той части моей натуры, которую я считал давно отмершей и которую Индия воскресила - пускай даже как смутное воспоминание. <...>
Испытывать жалость было легко, и, пожалуй, индийцы были правы: сострадание вроде моего, на поддержание которого уходило столько усилий, отказывало многим в праве быть людьми. <...> Гнев, сострадание и презрение оказывались разными гранями одной и той же эмоции; они не имели ценности, потому что не могли длиться долго. Успех мог начаться только с примирения».
Но никакого примирения не получилось - как не получилось и связать полученные впечатления с представлениями об Индии, вынесенными из маленького тринидадского городка его детства. Поскольку на Тринидаде и в Англии быть индийцем означало выделяться из толпы, слияние с толпой в Индии вызвало растерянность и ощущение утраты индивидуальности.
И все же: «При всем этом убожестве и человеческом разложении, при всех взрывах зверской жестокости, Индия порождала множество красивых и изящных людей, которые вели себя изысканно-учтиво. Порождая жизнь в избытке, она отрицала ценность жизни; и вместе с тем, она награждала очень многих неповторимой человеческой личностью. Нигде больше люди не казались такими сильными, обкатанными и индивидуальными; нигде больше они не предлагали себя с такой полнотой и уверенностью. Узнавать индийцев значило радоваться людям как людям; каждая встреча становилась событием. Я не хотел, чтобы Индия пошла на дно; одна мысль об этом причиняла боль».
Click to viewВ.С. Найпол о разрушении памятников прошлого
Не знаю, насколько изменилась Индия с тех времен? Если верить Найполу, вряд ли: «Это особая мимикрия древней страны, которая на тысячу лет лишилась местной аристократии и научилась давать место чужакам - но только наверху. Мимикрия меняется, а внутренний мир остается незыблемым: таков секрет выживания». Может быть, кто-то из вас там побывал? Прочел какие-то более современные книги - может быть, книги индийских писателей?