Высоко знамя реет над отрядом
Книгу Уильяма Ширера все вокруг меня прочли еще в перестройку, когда она была впервые опубликована в России. Увы, она не теряет актуальности и сегодня: «Тот, кто не жил годами в тоталитарном государстве, просто не в состоянии представить, насколько трудно избежать страшных последствий продуманной и систематической пропаганды господствующего режима. Часто в доме знакомого немца, в конторе или во время случайного разговора с незнакомым человеком в ресторане, в пивной или в кафе я слышал довольно странные утверждения от, казалось бы, интеллигентных людей. Было очевидно, что они, как попугаи, повторяют разные нелепости, услышанные по радио или вычитанные из газет. Иногда я торопился высказать им это, но в таких случаях наталкивался на такой недоверчивый взгляд или на такую реакцию, будто допустил в их присутствии страшное богохульство».
Фамилия автора, кажется, все же произносится «Шайрер», но я уж оставлю ее так, как она транслитерирована в русскоязычном издании, тем более, что я читала именно его. Ширер - журналист, а не историк, и его книга - типично журналистская, с характерными для таких книг достоинствами и недостатками. Она ценна впечатлениями очевидца - с 1934 по 1940 год Ширер был берлинским корреспондентом новостных агентств Уильяма Херста, и пишет он живым разговорным языком. В то же время, он не может удержаться от эмоциональных оценок, а его истолкование причин немецкого нацизма вызывает большие сомнения, и не только у меня.
Я прочла только первый том, до начала войны. Несмотря на свою неудачную попытку поступить в Венскую академию изящных искусств, девятнадцатилетний Адольф Гитлер, только что похоронивший мать, а незадолго до этого - отца, в 1908 перебирается в столицу. В 1904 Венский университет заканчивает Стефан Цвейг, в воспоминаниях которого столичное общество того периода предстает либеральным и космополитическим. Но Цвейг был сыном богатого коммерсанта, а Гитлер - бродягой, перебивавшимся случайными заработками, и вращались они в разных кругах.
Неспособность «понаехавшего» провинциала вписаться в жизнь просвещенной столицы многонациональной империи Габсбургов привела к тому, что он «с головой ушел в изучение антисемитской литературы, которая в те времена довольно широко продавалась в Вене» и «впитал в себя все самые нелепые предрассудки и ненависть, распространенные в ту пору среди германоязычных экстремистов». Мне-то казалось, непосредственное общение с людьми другого этнического происхождения, религии и культуры должно способствовать признанию их человеческого достоинства, но в данном случае эффект оказался противоположным.
В отличие от Ленина - жителя абсолютистской Российской империи и младшего брата террориста, Гитлер с самого начала своей политической карьеры ориентировался на легитимное присвоение власти, а не на вооруженное восстание - и, похоже, этому он обязан Вене своей молодости. За нижнюю палату австрийского парламента бились три главные партии: социал-демократическая, христианско-социалистическая и партия пангерманских националистов. Хотя программа социал-демократов - «постыдное заигрывание с «товарищами» славянами» - вызывала у него отвращение, Гитлер внимательно проштудировал их прессу и решил, что причины успеха этой партии - привлекательность их лозунгов для широких масс, эффективная пропаганда и страх, наводимый на оппонентов (однажды он оказался свидетелем массовой демонстрации рабочих и не на шутку испугался).
Карл Луэгер, лидер христианских социалистов и бугромистр Вены, был антисемитом и блестящим оратором, которого Гитлер выбрал себе примером для подражания. Не участвуя непосредственно в политической борьбе, юный Адольф начал практиковаться в ораторском искусстве в ночлежках и благотворительных кухнях Вены. Ширер, лично присутствовавший на многих выступлениях Гитлера в межвоенный период, считает, что мало кто из тогдашних политиков мог с ним тягаться. О магическом действии Гитлера-оратора на аудиторию вспоминают и другие современники. Кинохроника сохранила для нас его речи, но я никогда не могла понять, как этот истерический лай бесноватого мог кого-то прельстить?
По свидетельству Цвейга, когда партия университетски образованного и порядочного Луэгера пришла к власти, «евреи, которых привела в ужас победа антисемитской партии, как и раньше, пользовались теми же правами и уважением». Это, конечно, не устраивало Гитлера - воинствующий национализм пангерманской партии нравился ему больше. Но пангерманисты, выступая за отделение от Рима, не смогли заинтересовать Церковь и другие традиционные институты власти.
Уроки Вены не прошли даром - после окончания Первой мировой войны Гитлеру, единственному из правых политических деятелей Германии, «удалось привлечь на свою сторону широкие массы и благодаря этому добиться поддержки армии, президента республики и представителей большого бизнеса <...> которые помогли Гитлеру найти пути к посту рейхсканцлера».
Адольф Гитлер обращается к венцам с балкона ратуши
15 марта 1938 года, через три дня после аншлюса
(фото Keystone-France/Gamma-Rapho via Getty Images)
Уважаемый fortunatus рассказывает, что памятник Луэгеру на одноименной площади в Вене пока стоит, но сейчас он залит краской и исписан надписями «Позор!» - которые никто, однако, не смывает. Может быть, это и есть адекватный способ обращения с наследием прошлого?