Климов Василий Михайлович. Воспоминания. №1.
Мой дед, Климов Юрий Васильевич (1922-2002), оставил 3 тома воспоминаний о своей жизни. Всего, наверно, страниц 1500 формата А4. Плюс много фотографий. Ничем очень уж особым для жизни страны он не отличился, но думаю что, возможно, кому-то будет интересно. Тем более, что я буду таким образом переводить написанное в цифровой формат. Собственно я буду перепечатывать помаленьку рукопись. Медленно. Урывками. Возможно, помимо моих потомков эти воспоминания будут интересны еще кому-то и смогут немного рассказать о жизни и быте былых лет. Если у кого есть терпение читать... так что на свой страх и риск...
А начну я с воспоминаний моего прадеда, отца моего деда, чьи воспоминания включены в рукописи моего деда. Прадеда звали Климов Василий Михайлович (1891 - 1978).
Ну что ж, зачиним помолясь...
Все доступные части воспоминаний Климова Василия Михайловича (1891 - 1978): 1-я ; 2-я ; 3-я ; 4-я ; 5-я ;
Написано рукой Климова Василия Михайловича. Орфоргафия и стиль оригинала сохраняются.
[Том 3, стр. 391.]
12 марта 1976 года.
Месяц тому назад, а именно 11 февраля с/г я отметил 85-ю годовщину со дня своего рождения. 85 лет - это не мало. Много пережито за это время, немало встречал на своем пути людей, интересных в том или ином отношении. Ни одного разу за всю свою долгую жизнь не возникало у меня желания писать мемуары. Но вот в связи с 85-летним юбилеем сын мой Юрий предложил писать их, т.к. жизнь моя охватывает несколько исторических периодов, будет интересно расценить свои прошлые действия с нейтральных позиций настоящего времени. Долго думал я над этим предложением - писать или не писать. Писать - кому это будет нужно, никто даже не удосужится прочитать написанное. Жизнь моя похожа на жизнь многих моих сверстников, жизнь их получила отражение во многих литературных произведениях.Следовательно, мое писание никому никакой пользы не принесет.
С другой стороны, Юрий просил отметить корни нашего рода. Об этом могу поведать только я. Попытаюсь ответить на вопрос об истории нашего Климовых рода, на сколько позволит состояние моего здоровья.
Корни рода КлимовыхЯ помню прадеда - Климова Петра Егоровича. Отец мой - Михал Абрамович являлся внуком Петру Егоровичу. Семья наша жила в Павловском заводе (так назывался завод и поселок, который был при заводе), Оханского уезда. Завод принадлежал графу строганову, производил листовое железо. В 9 км от Павловска находился другой завод - Очерский. На том из чугунных чушек производили железо в форме небольших форм. В Павловске эти формы раскатывали в листы, обрезали, доводили, как говорится, до кондиций и отправляли в Габоы [?] на графскую пристань, откуда водным путем железо расходилось по всей стране.
Жители поселка Павловска делились на две сословные группы - мастеровых и крестьян. Мастеровые - те, что работали на заводе. Они сельским хозяйством не занимались. Однако администрация завода выделяла им небольшой земельный участок - покосье. Крестьяне имели большие земельные наделы, все ближайшие к поселку земельные участки были за ними. Как мастеровые, так и крестьяне жили семьями в своих домах.
Наш дом и все постройки на усадьбе принадлежали Петру Егоровичу. Дом Дом представлял собой связку, т.е. 2 избы, соединенные между собой третьей комнатой. Наша семья жила в этом доме. На усадьбе, рядом с домом, была избушка, или зимовка, как ныне называют такие небольшие постройки. В избушке жил прадедушка Петр Егорович со своей женой (кажется Марфа). В последствии, после смерти его жены, Петр Егоровия жил с нами.
Из жизни Петра Егоровича я помню несколько моментов. Бабушка Марва, жена Петра Егоровича, частенько зазывала меня к себе в избушку и угощала жаренными колобочками. Мне в это время было не более 2-3 лет. Петр Егорович работал луговым, т.е. охранял луга заводские от потравы. Помню, я с несколькими моими друзьями в возрасте 4-5 лет пошел на луга за цветочками, убеждая ребят, что там мой дед, нам ничего не будет. Велико было мое недоумение, когда погнал нас с луга, не считаясь с родством.
Петр Егорович пользовался среди жителей поселка и ближайших деревень авторитетом, как лекарь. Он знал много трав, их целебное свойство. Часто деда уводили в деревни, как лекаря, на несколько дней. Последнее, чт озапомнилось мне, - его смерть. Он наказал моему отцу после его смерти на омовение тела никого не приглашать, вымыть самому. Отец стал обмывать тело Петра Егоровича, а чашку с водой я держал в своих руках. В это время мне, видимо, было не свыше 6 лет, в школе я еще не учился. Почему то запомнилось, что Петр Егорович умер прожив на свете 84 года. В дальнейшем, этот возраст мне казался очень большим, я мысленно мечтал, вот бы мне прожить столько. Сегодня я перекрыл этот возраст, а он мне почему то кажется небольшим. По моим расчетам Петр Егорович родился в 1812 - 1815 году.
Значит корни нашего рода уходят в начало 19 столетия. К сожалению от отца, от бабки (матери отца) я ничего не слыхал о первых годах жизни Петра Егоровича. Не слыхал как он и др. мастеровые, попали в Павловский завод, откуда их граф Строганов завез.
В поселке Павловске с фамилией Климовых было еще две семьи. Наши не считали их родственниками. Сближало всех Климовых только одно - прозвище, все носили прозвище "козел". Видимо, предок всех Климовых в Павловске был один.
[Том 3, стр. 394.]
Наша семья
Детство свое я провел в Павловском заводе. Жили мы в доме, который достался отцу в наследство от деда Петра Егоровича. Отец мой - Михаил Абрамович имел 3 братьев - Дмитрия, Ивана и Федора. Отец был старшим из них, он остался от смерти своего отца Абрама Петровича 12 лет. Федор родился спустя несколько лет после смерти Абрама Петровича, поэтому дед Петр Егорович не признавал его за своего внука [?] и ничего ему от своих построек после его смерти не завещал. Дмитрий получил избушку, Иван горенку (вторую комнату в нашем доме), а первую комнату со срединкой завещал отцу. Иван служил жандармом в Перми и скоро отказался от своего наследства в пользу отцу. Таким образом отец оказался полновластным хозяином всего двора. Дом вскоре отец перестроил, обновил.
Отец мой был портной, на заводе не работал. Он был грамотный, окончил в свое время трехклассное училище. Мать моя - Екатерина Григорьевна, урожденная Лунева, была скромная женщина, неграмотная, занималась исключительно домашним хозяйством. Детей - нас было 4 человека: сестра Зоя, брат Павел и сестра Клавдия. Были еще младенцы, но они мало жили, умирали. Сегодня, когда я пишу эти строки, нас осталось от первой семьи только двое, я и сестра Клавдия. Трагична судьба Зои и Павла. Зоя дважды выходила замуж, жила в Оханске и трагически погибла под автомашиной. Остались от нее две дочери и сын Леонид.
[Том 3, стр. 395.]
Павел рос здоровым, сильным парнем. Окончил 4 класса школы и больше не стал учиться, помогал лтцу по хозяйству. Сходил в армию, служил во флоте [фото Павла-моряка, 400кб]. Принимал активное участие в Октябрьской революции. После армии служил в милиции, участвовыл в боях во время Великой Отечественной войны. Вышел на пенсию в звании подполковника, жил в г.Владимире и вдруг покончил жизнь самоубийством, задавился повесился. После него от первого брака остался сын - Алексей, который в данное время живет в Перми, имея двух дочерей, уже взрослых.
В пору нашего детства, вместе с нами жила бабушка Мария Александровна, мать отца, и брат его Федор. Федор был еще малолетним, он немного по возрасту превосходил меня. Отец мой, по существу воспитал его.
Жили мы не бедно и не богато. Помню, в нашем хозяйстве были корова, держали свинку, к лету покупали лошадь, выполняли на ней с/х работы, к зиме опять лошадь продавали. Зароботок отца от портняжества был невелик, поэтому отец вынужден был обращать внимание на на подсобное с/х производство. Особенно низок стал зароботок после того, как граф Строганов закрыл Очерский и Павловский заводы.
Требования нашего семейства к уюту были самыми примитивными с точки зрения современных требований к быту. Привожу схему нашего дома.
Горенка зимой не отапливалась. Все наше семейство размещалось только в одной комнате, в которой отец и его подсобный мастер жили. По сути мы жили в мастерской портняжской. Как сейчас вижу все ее убранство. Прямо против входа в правом углу против окна стояла ножная швейная машина; слева от нее стоял верстак, большой стол, на котором отец сидя по-татарски шил иглой, на ней производился раскрой материалов, разглаживание утюгом шитого. В левом углу стол, на котором принимаем пищу. Из мебели имелось 3-4 стула. Пол закрыывался половиками. Спали мы на полу, все в повалку. Кушали из одной миски. Персональные ??? для каждого и отдельные тарелки за обедом пришли к нам много позднее, когда мне было уже лет 15. В середине стояла кровать, на которую ко дню убиралась постель. А раньше, когда на свет появлялись новорожденные, эта кровать, видимо, служила матери для ухода за малышом. Днем мы (дети) играли на полу, или на печке, на палатях. Несмотря на тесноту и убожество обстановки, в которой мы росли строго соблюдалась гигиена жилища. В комнате всегда, несколько раз в день, пол выметался, регулярно мылся. Мы дети и все взрослые еженедельно ходили в баню, меняли свое скудное белье. Баня была на нашем же приусадебном участке. Вначале она топилась почерному, т.е. каменка была без трубы. Потом, когда мы подросли, каменку сделали побелому, т.е. с трубой для дыма.
[Том 3, стр. 394.]
Мои записи не претендуют хронологическому событий. Я записываюто, что вспоминаю, что осталось в моей памяти через 80 лет. Из детской жизни, например, я помню случаймоего купания с моими сверстниками братьями Кремлевыми в речке Очер. Речка неглубокая, ниже завода спокойно протекала. На этот раз были из пруда выброшены большие массы воды. Речка бурлила. Я и Ваня Кремлев одного возраста, а Вася Кремлев был на год моложе нас. Мы зашли в воду. Ваня ушел плавать, он далеко заплывал. Его брат пошел дальше в речку за Иваном. Его подхватило течением. Он не смог справиться, брат пробовал его спасти, не смог. Мы вышли вдвоем из воды, оделись, взяли взяли Василия рубашки и пошли домой. Дома Ваня сказал сестре, что Вася утонул, вот его рубашки. Какие мы были несмысленыши! Ведь стоило крикнуть о помощи, как сейчас же взрослые спасли бы Васю, их было немало около кузниц, поблизости которых мы купались.
Помню как меня отец обучал грамоте. Никаких азбук и др. наглядных пособий для обучения в распоряжении отца не было. Он научил меня читать исключительно по объявлениям в газетах. Какие были газеты, я не помню. Знаю, что было напечатано крупным шрифтом, то для моего упражнения в чтении. Отец сидит на верстаке, шьёт, я около него складываю буквы, пытаюсь читать. Невсегда выходило гладко. Часто на моём лбу получались щелчки, или удары линейкой за неправильное чтение. Читаю, например, текст "братья Агафуровы". У меня выходит слово "дуровы". Так или иначе, а в школу я уже пришел имея навык в чтении.
Не раз в жизни я остался благодарным нашим родителям за то, что нас детей они не воспитали белоручками, приучали к труду. Я, как и мой брат и сестры, помогал с детских лет в шитье. На первых порах делал важные стежи [?]. Сам постигал [?] на подкладке к пальто вату, сам и строчил их на машинке. Потом научился владеть правильно иглой, в дни каникул, накануне праздников, когда у отца было много работы, я уже самостоятельно штл мужские брюки. Навыки шитья, полученные в детстве, сохранились у меня на всю жизнь, нераз использовал их в своем быту. Выполняли мы посильные с/х работы. Я умел лошадь запрячь в телегу. Умел жать, подбирать сено на лугу, возить и складывать снопы жито в скирды. Помню, часа в 4 утра будили меня родители и отправляли с уздой за лошадью, котрая паслась ночью где-то на лугах или открытых к тому времени полях. Роса, свежо, а ты босой, в одной рубашке, перебегаешь из одного конца поля в другой, пока не найдешь свою лошадь.
Низок был культурный уровень нашей семьи в период моего детства. В доме не видел ниодной книги, кроме псалтыря на уютном (?) столике в горнице. Мать неграмотная, быбка негамотная, они нам передали свои крепкие нравственные устои, но ничего не могли нам дать в смысле нашего развития. Отец грамотный, он изредка читал газеты. Нам детям не мог уделить своего времени, будучи занят своим трудом. Все члены семьи были религиозные, но не до фанатизма. Особенно мать, Екатерина Григорьевна, была как бы безразлична к религиознам обрядам, редко ходила в церковь. Нас детей не принуждада к выполнению их. Более религиозным был отец Михаил Абрамович. По праздникам его можно было видеть за чтением псалтыри, перед иконой зажженая лампада. Отец чаще других посещал церковные службы. В связи с характеристикой отца, его отношения к религии, вспоминается такой случай его жизни.
Не знаю, очевидно под влиянием подъема общественной жизни 1904 - 1905 годах, отец состоял членом одного рабочего кружка, которым руководил рабочий, наш недальний сосед, Волегов [?]. В этот период отец не постился, не читал своей псалтыри. И вот рабочий Волегов ушел на охоту, потерялся, его дня через 2-3 нашли утонувшим в реке Очер на неглубоком месте. Я не знаю, было ли медицинское вскрытие трупа Волегова, или не было, до нас таких сведений не доходило. Труп похоронили, люди гибель Волегова расценили как кара божья за то, что он не верил в бога. Невольно напрашивался вопрос - как мог утонуть человек, когда глубина реки не превышала 10 см. Почему следствие не указало ничего об осмотре его Волегова трупа? Не убрали ли его представители власти царской, зная его революционные убеждения? На отца этот факт подействовал очень сильно. Он возобновил свои молитвы, читая псалтырь, участил ходил на богослужения в церковь, испугался кары божией. Постепенно этот религиозный психоз оставил отца. Он вновь обрел себя.
Время шло. Мы дети взрослели. Постепенно мы выбывали из семьи. Я стал начальным учителем. Сестры вышли замуж. Материальное положение нашей семьи постепенно улучшилось. Отец вместе с матерью дважды переменил место своего жительства. Сначала переехал в Оханск, построил там на подъеме от пристани по ул.Слободке двухэтажный дом, потом к 1925 г. примерно вновь вернулся в Павловск, продав оханский дом.
Переезд в Оханск преследовал цели - заняться торговлей в ларьке на берегу у пристаней, видимо портняжное ремесло начало его тяготить. Вернулся он в Павловск обратно потому, что брат его Федор занял часть нашего старинного дома. Кроме того, отец побоялся, что Советская власть не позволит ему владеть двумя домами, может один реквизировать. Лучше продать, чем терять думал отец.
Отец в общей сложности прожил на свете немногим больше 70 лет, умер он 12 февраля 1941 года. Я со своей семьей в этот отрезок времени жил в Петухово, приезжал на похороны к отцу, застал его еще живым. Он завещал свой дом в Павловске нам с братом, ф если будем продавать, то каждой сестре выдать по тысяче рублей.
Мать наша Екатерина Григорьевна не пожелала к нам ехать из дома. Не захотела она и переехать и к Павлу. Осталась доживать в старом поместье. Скоро после этого насткпила Отечественная война. Пошли трудности со снабжением, с поездками. Как жила два - три последних года - я не знаю. Ни разу не смог её навестить, не смог даже материально ей помочь. Жила она исключительно своим огородом. Дочери Зоя и Клавдия жили поблизости её, яасто видали её, навещали. Умерла она, а я к великому своему сожалению не мог на её похороны выехать из Петухово. Совесть до сих пор меня мучает за то, что я мало ей помогал материально, не смог даже похоронить её.
Вскоре после смерти матери, уже после окончания Отечеств. войны, я выезжал в Павловск для продажи дома. Середину без нашего согласия занял Федор, я его выжить из неё уже не смог. Мне пришлось продавать только одну комнату. За середину дома Федор обещал заплатить мне 500 руб., насобирал мне только 50 р. С этими деньгами и ушла Федору вся серединка с горенкой. Таким образом, Федор своим нахальством завладел 2/3 нашего дома, хотя к этому не имел никакого права.
Сестрам от продажи дома мы выдали по 500 рублей; Я долг с Федора принял на себя. Таким образом в наследство от дома мне по сути не осталось ничего. Из вещей сестры мне оставили иконы и ножницы портняжные, которые до сих пор хранятся у меня. Остался еще старый самовар, который я в Павловске подарил сыну Зины Чудиновой, фамилия их кажется Кремлевы (нет, перепутал все с фамилиями). Сестра Ивана Петровича Чудинова, она была и есть несколько горбатая. Её сыну я и подарил ко дню свадьбы свой самовар. Это Клаша Морозова (я вспомнил).
далее: Часть 2-я...
Дополнения и комментарии:
Общее по поводу воспоминаний:
Упомянутые места и селения:
Вокруг да около:
Фотографии:
Фотографии поселка Павловска, сделанные Климовым Юрием Васильевичем в 1990 году. Дом (2 одинаковых фотографии слева) - дом Климова Михаила Абрамовича. Адрес: Поселок Павловский завод, ул. Свердлова д.60 :
Выписка из метрической книги от 27 августа 1908 года с записью о рождении Василия Михайловича Климова в 1891 году :
Регистрационное удостоверение Климова Михаила Абрамовича, 1940 :
А начну я с воспоминаний моего прадеда, отца моего деда, чьи воспоминания включены в рукописи моего деда. Прадеда звали Климов Василий Михайлович (1891 - 1978).
Ну что ж, зачиним помолясь...
Все доступные части воспоминаний Климова Василия Михайловича (1891 - 1978): 1-я ; 2-я ; 3-я ; 4-я ; 5-я ;
Написано рукой Климова Василия Михайловича. Орфоргафия и стиль оригинала сохраняются.
[Том 3, стр. 391.]
12 марта 1976 года.
Месяц тому назад, а именно 11 февраля с/г я отметил 85-ю годовщину со дня своего рождения. 85 лет - это не мало. Много пережито за это время, немало встречал на своем пути людей, интересных в том или ином отношении. Ни одного разу за всю свою долгую жизнь не возникало у меня желания писать мемуары. Но вот в связи с 85-летним юбилеем сын мой Юрий предложил писать их, т.к. жизнь моя охватывает несколько исторических периодов, будет интересно расценить свои прошлые действия с нейтральных позиций настоящего времени. Долго думал я над этим предложением - писать или не писать. Писать - кому это будет нужно, никто даже не удосужится прочитать написанное. Жизнь моя похожа на жизнь многих моих сверстников, жизнь их получила отражение во многих литературных произведениях.Следовательно, мое писание никому никакой пользы не принесет.
С другой стороны, Юрий просил отметить корни нашего рода. Об этом могу поведать только я. Попытаюсь ответить на вопрос об истории нашего Климовых рода, на сколько позволит состояние моего здоровья.
Корни рода КлимовыхЯ помню прадеда - Климова Петра Егоровича. Отец мой - Михал Абрамович являлся внуком Петру Егоровичу. Семья наша жила в Павловском заводе (так назывался завод и поселок, который был при заводе), Оханского уезда. Завод принадлежал графу строганову, производил листовое железо. В 9 км от Павловска находился другой завод - Очерский. На том из чугунных чушек производили железо в форме небольших форм. В Павловске эти формы раскатывали в листы, обрезали, доводили, как говорится, до кондиций и отправляли в Габоы [?] на графскую пристань, откуда водным путем железо расходилось по всей стране.
Жители поселка Павловска делились на две сословные группы - мастеровых и крестьян. Мастеровые - те, что работали на заводе. Они сельским хозяйством не занимались. Однако администрация завода выделяла им небольшой земельный участок - покосье. Крестьяне имели большие земельные наделы, все ближайшие к поселку земельные участки были за ними. Как мастеровые, так и крестьяне жили семьями в своих домах.
Наш дом и все постройки на усадьбе принадлежали Петру Егоровичу. Дом Дом представлял собой связку, т.е. 2 избы, соединенные между собой третьей комнатой. Наша семья жила в этом доме. На усадьбе, рядом с домом, была избушка, или зимовка, как ныне называют такие небольшие постройки. В избушке жил прадедушка Петр Егорович со своей женой (кажется Марфа). В последствии, после смерти его жены, Петр Егоровия жил с нами.
Из жизни Петра Егоровича я помню несколько моментов. Бабушка Марва, жена Петра Егоровича, частенько зазывала меня к себе в избушку и угощала жаренными колобочками. Мне в это время было не более 2-3 лет. Петр Егорович работал луговым, т.е. охранял луга заводские от потравы. Помню, я с несколькими моими друзьями в возрасте 4-5 лет пошел на луга за цветочками, убеждая ребят, что там мой дед, нам ничего не будет. Велико было мое недоумение, когда погнал нас с луга, не считаясь с родством.
Петр Егорович пользовался среди жителей поселка и ближайших деревень авторитетом, как лекарь. Он знал много трав, их целебное свойство. Часто деда уводили в деревни, как лекаря, на несколько дней. Последнее, чт озапомнилось мне, - его смерть. Он наказал моему отцу после его смерти на омовение тела никого не приглашать, вымыть самому. Отец стал обмывать тело Петра Егоровича, а чашку с водой я держал в своих руках. В это время мне, видимо, было не свыше 6 лет, в школе я еще не учился. Почему то запомнилось, что Петр Егорович умер прожив на свете 84 года. В дальнейшем, этот возраст мне казался очень большим, я мысленно мечтал, вот бы мне прожить столько. Сегодня я перекрыл этот возраст, а он мне почему то кажется небольшим. По моим расчетам Петр Егорович родился в 1812 - 1815 году.
Значит корни нашего рода уходят в начало 19 столетия. К сожалению от отца, от бабки (матери отца) я ничего не слыхал о первых годах жизни Петра Егоровича. Не слыхал как он и др. мастеровые, попали в Павловский завод, откуда их граф Строганов завез.
В поселке Павловске с фамилией Климовых было еще две семьи. Наши не считали их родственниками. Сближало всех Климовых только одно - прозвище, все носили прозвище "козел". Видимо, предок всех Климовых в Павловске был один.
[Том 3, стр. 394.]
Наша семья
Детство свое я провел в Павловском заводе. Жили мы в доме, который достался отцу в наследство от деда Петра Егоровича. Отец мой - Михаил Абрамович имел 3 братьев - Дмитрия, Ивана и Федора. Отец был старшим из них, он остался от смерти своего отца Абрама Петровича 12 лет. Федор родился спустя несколько лет после смерти Абрама Петровича, поэтому дед Петр Егорович не признавал его за своего внука [?] и ничего ему от своих построек после его смерти не завещал. Дмитрий получил избушку, Иван горенку (вторую комнату в нашем доме), а первую комнату со срединкой завещал отцу. Иван служил жандармом в Перми и скоро отказался от своего наследства в пользу отцу. Таким образом отец оказался полновластным хозяином всего двора. Дом вскоре отец перестроил, обновил.
Отец мой был портной, на заводе не работал. Он был грамотный, окончил в свое время трехклассное училище. Мать моя - Екатерина Григорьевна, урожденная Лунева, была скромная женщина, неграмотная, занималась исключительно домашним хозяйством. Детей - нас было 4 человека: сестра Зоя, брат Павел и сестра Клавдия. Были еще младенцы, но они мало жили, умирали. Сегодня, когда я пишу эти строки, нас осталось от первой семьи только двое, я и сестра Клавдия. Трагична судьба Зои и Павла. Зоя дважды выходила замуж, жила в Оханске и трагически погибла под автомашиной. Остались от нее две дочери и сын Леонид.
[Том 3, стр. 395.]
Павел рос здоровым, сильным парнем. Окончил 4 класса школы и больше не стал учиться, помогал лтцу по хозяйству. Сходил в армию, служил во флоте [фото Павла-моряка, 400кб]. Принимал активное участие в Октябрьской революции. После армии служил в милиции, участвовыл в боях во время Великой Отечественной войны. Вышел на пенсию в звании подполковника, жил в г.Владимире и вдруг покончил жизнь самоубийством, задавился повесился. После него от первого брака остался сын - Алексей, который в данное время живет в Перми, имея двух дочерей, уже взрослых.
В пору нашего детства, вместе с нами жила бабушка Мария Александровна, мать отца, и брат его Федор. Федор был еще малолетним, он немного по возрасту превосходил меня. Отец мой, по существу воспитал его.
Жили мы не бедно и не богато. Помню, в нашем хозяйстве были корова, держали свинку, к лету покупали лошадь, выполняли на ней с/х работы, к зиме опять лошадь продавали. Зароботок отца от портняжества был невелик, поэтому отец вынужден был обращать внимание на на подсобное с/х производство. Особенно низок стал зароботок после того, как граф Строганов закрыл Очерский и Павловский заводы.
Требования нашего семейства к уюту были самыми примитивными с точки зрения современных требований к быту. Привожу схему нашего дома.
Горенка зимой не отапливалась. Все наше семейство размещалось только в одной комнате, в которой отец и его подсобный мастер жили. По сути мы жили в мастерской портняжской. Как сейчас вижу все ее убранство. Прямо против входа в правом углу против окна стояла ножная швейная машина; слева от нее стоял верстак, большой стол, на котором отец сидя по-татарски шил иглой, на ней производился раскрой материалов, разглаживание утюгом шитого. В левом углу стол, на котором принимаем пищу. Из мебели имелось 3-4 стула. Пол закрыывался половиками. Спали мы на полу, все в повалку. Кушали из одной миски. Персональные ??? для каждого и отдельные тарелки за обедом пришли к нам много позднее, когда мне было уже лет 15. В середине стояла кровать, на которую ко дню убиралась постель. А раньше, когда на свет появлялись новорожденные, эта кровать, видимо, служила матери для ухода за малышом. Днем мы (дети) играли на полу, или на печке, на палатях. Несмотря на тесноту и убожество обстановки, в которой мы росли строго соблюдалась гигиена жилища. В комнате всегда, несколько раз в день, пол выметался, регулярно мылся. Мы дети и все взрослые еженедельно ходили в баню, меняли свое скудное белье. Баня была на нашем же приусадебном участке. Вначале она топилась почерному, т.е. каменка была без трубы. Потом, когда мы подросли, каменку сделали побелому, т.е. с трубой для дыма.
[Том 3, стр. 394.]
Мои записи не претендуют хронологическому событий. Я записываюто, что вспоминаю, что осталось в моей памяти через 80 лет. Из детской жизни, например, я помню случаймоего купания с моими сверстниками братьями Кремлевыми в речке Очер. Речка неглубокая, ниже завода спокойно протекала. На этот раз были из пруда выброшены большие массы воды. Речка бурлила. Я и Ваня Кремлев одного возраста, а Вася Кремлев был на год моложе нас. Мы зашли в воду. Ваня ушел плавать, он далеко заплывал. Его брат пошел дальше в речку за Иваном. Его подхватило течением. Он не смог справиться, брат пробовал его спасти, не смог. Мы вышли вдвоем из воды, оделись, взяли взяли Василия рубашки и пошли домой. Дома Ваня сказал сестре, что Вася утонул, вот его рубашки. Какие мы были несмысленыши! Ведь стоило крикнуть о помощи, как сейчас же взрослые спасли бы Васю, их было немало около кузниц, поблизости которых мы купались.
Помню как меня отец обучал грамоте. Никаких азбук и др. наглядных пособий для обучения в распоряжении отца не было. Он научил меня читать исключительно по объявлениям в газетах. Какие были газеты, я не помню. Знаю, что было напечатано крупным шрифтом, то для моего упражнения в чтении. Отец сидит на верстаке, шьёт, я около него складываю буквы, пытаюсь читать. Невсегда выходило гладко. Часто на моём лбу получались щелчки, или удары линейкой за неправильное чтение. Читаю, например, текст "братья Агафуровы". У меня выходит слово "дуровы". Так или иначе, а в школу я уже пришел имея навык в чтении.
Не раз в жизни я остался благодарным нашим родителям за то, что нас детей они не воспитали белоручками, приучали к труду. Я, как и мой брат и сестры, помогал с детских лет в шитье. На первых порах делал важные стежи [?]. Сам постигал [?] на подкладке к пальто вату, сам и строчил их на машинке. Потом научился владеть правильно иглой, в дни каникул, накануне праздников, когда у отца было много работы, я уже самостоятельно штл мужские брюки. Навыки шитья, полученные в детстве, сохранились у меня на всю жизнь, нераз использовал их в своем быту. Выполняли мы посильные с/х работы. Я умел лошадь запрячь в телегу. Умел жать, подбирать сено на лугу, возить и складывать снопы жито в скирды. Помню, часа в 4 утра будили меня родители и отправляли с уздой за лошадью, котрая паслась ночью где-то на лугах или открытых к тому времени полях. Роса, свежо, а ты босой, в одной рубашке, перебегаешь из одного конца поля в другой, пока не найдешь свою лошадь.
Низок был культурный уровень нашей семьи в период моего детства. В доме не видел ниодной книги, кроме псалтыря на уютном (?) столике в горнице. Мать неграмотная, быбка негамотная, они нам передали свои крепкие нравственные устои, но ничего не могли нам дать в смысле нашего развития. Отец грамотный, он изредка читал газеты. Нам детям не мог уделить своего времени, будучи занят своим трудом. Все члены семьи были религиозные, но не до фанатизма. Особенно мать, Екатерина Григорьевна, была как бы безразлична к религиознам обрядам, редко ходила в церковь. Нас детей не принуждада к выполнению их. Более религиозным был отец Михаил Абрамович. По праздникам его можно было видеть за чтением псалтыри, перед иконой зажженая лампада. Отец чаще других посещал церковные службы. В связи с характеристикой отца, его отношения к религии, вспоминается такой случай его жизни.
Не знаю, очевидно под влиянием подъема общественной жизни 1904 - 1905 годах, отец состоял членом одного рабочего кружка, которым руководил рабочий, наш недальний сосед, Волегов [?]. В этот период отец не постился, не читал своей псалтыри. И вот рабочий Волегов ушел на охоту, потерялся, его дня через 2-3 нашли утонувшим в реке Очер на неглубоком месте. Я не знаю, было ли медицинское вскрытие трупа Волегова, или не было, до нас таких сведений не доходило. Труп похоронили, люди гибель Волегова расценили как кара божья за то, что он не верил в бога. Невольно напрашивался вопрос - как мог утонуть человек, когда глубина реки не превышала 10 см. Почему следствие не указало ничего об осмотре его Волегова трупа? Не убрали ли его представители власти царской, зная его революционные убеждения? На отца этот факт подействовал очень сильно. Он возобновил свои молитвы, читая псалтырь, участил ходил на богослужения в церковь, испугался кары божией. Постепенно этот религиозный психоз оставил отца. Он вновь обрел себя.
Время шло. Мы дети взрослели. Постепенно мы выбывали из семьи. Я стал начальным учителем. Сестры вышли замуж. Материальное положение нашей семьи постепенно улучшилось. Отец вместе с матерью дважды переменил место своего жительства. Сначала переехал в Оханск, построил там на подъеме от пристани по ул.Слободке двухэтажный дом, потом к 1925 г. примерно вновь вернулся в Павловск, продав оханский дом.
Переезд в Оханск преследовал цели - заняться торговлей в ларьке на берегу у пристаней, видимо портняжное ремесло начало его тяготить. Вернулся он в Павловск обратно потому, что брат его Федор занял часть нашего старинного дома. Кроме того, отец побоялся, что Советская власть не позволит ему владеть двумя домами, может один реквизировать. Лучше продать, чем терять думал отец.
Отец в общей сложности прожил на свете немногим больше 70 лет, умер он 12 февраля 1941 года. Я со своей семьей в этот отрезок времени жил в Петухово, приезжал на похороны к отцу, застал его еще живым. Он завещал свой дом в Павловске нам с братом, ф если будем продавать, то каждой сестре выдать по тысяче рублей.
Мать наша Екатерина Григорьевна не пожелала к нам ехать из дома. Не захотела она и переехать и к Павлу. Осталась доживать в старом поместье. Скоро после этого насткпила Отечественная война. Пошли трудности со снабжением, с поездками. Как жила два - три последних года - я не знаю. Ни разу не смог её навестить, не смог даже материально ей помочь. Жила она исключительно своим огородом. Дочери Зоя и Клавдия жили поблизости её, яасто видали её, навещали. Умерла она, а я к великому своему сожалению не мог на её похороны выехать из Петухово. Совесть до сих пор меня мучает за то, что я мало ей помогал материально, не смог даже похоронить её.
Вскоре после смерти матери, уже после окончания Отечеств. войны, я выезжал в Павловск для продажи дома. Середину без нашего согласия занял Федор, я его выжить из неё уже не смог. Мне пришлось продавать только одну комнату. За середину дома Федор обещал заплатить мне 500 руб., насобирал мне только 50 р. С этими деньгами и ушла Федору вся серединка с горенкой. Таким образом, Федор своим нахальством завладел 2/3 нашего дома, хотя к этому не имел никакого права.
Сестрам от продажи дома мы выдали по 500 рублей; Я долг с Федора принял на себя. Таким образом в наследство от дома мне по сути не осталось ничего. Из вещей сестры мне оставили иконы и ножницы портняжные, которые до сих пор хранятся у меня. Остался еще старый самовар, который я в Павловске подарил сыну Зины Чудиновой, фамилия их кажется Кремлевы (нет, перепутал все с фамилиями). Сестра Ивана Петровича Чудинова, она была и есть несколько горбатая. Её сыну я и подарил ко дню свадьбы свой самовар. Это Клаша Морозова (я вспомнил).
далее: Часть 2-я...
Дополнения и комментарии:
Общее по поводу воспоминаний:
- Хорошее прозвище... :о)
- Надо разобраться с ситуацией с Федором...
- Упомянутые огромные портняжные ножницы с клеймом двухглавого орла я отлично помню. Их надо будет сохранить и передать потомкам.
Упомянутые места и селения:
Вокруг да около:
- Пермский край день за днем.
- Российская Империя в фотографиях
- в шутку: Титанозухи - наиболее многочисленны на Волге и в Приуралье, особенно в Пермской области, близ г. Очёр, где в результате раскопок была обнаружена так называемая Очёрская фауна, предшествовавшая Северо-двинской фауне.
Фотографии:
Фотографии поселка Павловска, сделанные Климовым Юрием Васильевичем в 1990 году. Дом (2 одинаковых фотографии слева) - дом Климова Михаила Абрамовича. Адрес: Поселок Павловский завод, ул. Свердлова д.60 :
Выписка из метрической книги от 27 августа 1908 года с записью о рождении Василия Михайловича Климова в 1891 году :
Регистрационное удостоверение Климова Михаила Абрамовича, 1940 :
