Препятствие для ювенальных норм
На днях с большим удовольствием перечитывал известный всё меньшему числу наших сограждан роман Льва Толстого «Анна Каренина». В процессе прочтения не мог не обратить внимания на то, как в романе описывается воспитание детей.
Кстати, в современной основной школьной программе его нет. Для справки скажу, что за исключение романа из школьной программы выступал сам министр культуры Владимир Мединский, назвав его скучным для школьников. А популярный телеведущий Владимир Познер (то ли в шутку, то ли нет) предложил в марте этого года продавать эту книгу по предъявлению паспорта.
В ответ на нападки рекомендую всем просто эту книгу прочитать, это многоплановый философский роман. Приведу лишь слова Ф.М. Достоевского об этой книге из «Дневника писателя»:
«...«Анна Каренина» есть совершенство как художественное произведение, подвернувшееся как раз кстати, и такое, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться, а во-вторых, и по идее своей это уже нечто наше, наше свое родное, и именно то самое, что составляет нашу особенность перед европейским миром, что составляет уже наше национальное «новое слово» или, по крайней мере, начало его,- такое слово, которого именно не слыхать в Европе и которое, однако, столь необходимо ей, несмотря на всю ее гордость.»
Но всё-таки хотелось бы перейти к обещанному и привести несколько цитат из романа «Анна Каренина» о методах воспитания детей в старой дворянской семье Щербацких и сравнить с «современными» ювенальными подходами. Первая цитата:
«Всем было весело, но Кити не могла быть веселою, и это еще более мучало ее. Она испытывала чувство вроде того, какое испытывала в детстве, когда под наказанием была заперта в своей комнате и слушала веселый смех сестер».
Из этих строк мы видим, что детей в семье Щербацких наказывали тем, что запирали в комнате и, конечно, это было неприятно ребенку, но никакой психологической травмы для ребенка в этом нет. В одном из ювенальных случаев, произошедшем на Кубани, как раз одним из аргументов отобрания троих детей было то, что их отец (Валерий Рабаданов) запер свою 10-летнюю дочь. В старой дворянской семье это считалось нормальным, сегодня же нормы другие, потому что их диктует ювенальная юстиция.
Ещё одна цитата о всё тех же Щербацких:
«Все шло хорошо и дома; но за завтраком Гриша стал свистать и, что было хуже всего, не послушался англичанки и был оставлен без сладкого пирога. Дарья Александровна не допустила бы в такой день до наказания, если б она была тут; но надо было поддержать распоряжение англичанки, и она подтвердила ее решение, что Грише не будет сладкого пирога. Это испортило немного общую радость.
Гриша плакал, говоря, что и Николенька свистал, но что вот его не наказали, и что он не от пирога плачет, - ему все равно, - но о том, что несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив с англичанкой, простить Гришу. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою радостью ее сердце, что слезы выступили ей на глаза, и она сама простила преступника».
Во-первых, даже княжна Дарья Александровна понимала, что нельзя посягать на авторитет воспитателя (в данном случае англичанки) и прежде, чем простить сына необходимо договориться с ней. Во-вторых, обозначена позиция Льва Николаевича Толстого к детскому непослушанию, ведь Гриша называется здесь не иначе, как преступником.
А какую сегодня норму хотят привить нам? Вспоминается случай, описанный в статье «Телефон недоверия» на сайте РВС. Автор статьи провел эксперимент: позвонил по телефону доверия для детей, активно продвигаемому ювеналами, и прямо спросил, как охарактеризовать ситуацию, когда родители в целях наказания за проступок лишают ребенка сладкого. Специалистом телефона доверия был дан ответ, что это является психологическим насилием, которое нередко бывает хуже физического.
Ювенальная логика воспитания ведь является полнейшей противоположностью той, которая заложена в книгах великих русских классиков, в частности в произведениях Л.Н. Толстого. Непослушание считается нормой, подрывается авторитет родителя, ребенок считает себя правым, а не преступником.
Это одна из причин, почему существует стремление оградить школьников от прочтения такой литературы. Наша классическая литература мешает утверждению ювенальных порядков.