85
Сегодня, 15 января, моей любимой мамочке (Лейтан Зинаида Павловна, 15.01.1939 - 23.12.2023; раба Божия Зинаида, если вдруг кто захочет помянуть приватно или в храме) исполнилось бы ровно 85 лет. Она лишь немного не дожила до этого юбилея. Ровно три недели и чуть более суток прошло с того самого страшного для меня вечера 23.12.2023, когда мама прямо на моих глазах и даже на моих руках, в 17:40 навсегда рассталась с этим миром, оставив в моём сердце глубокую кровоточащую рану, которая едва ли когда-нибудь заживёт.
Мне до сих пор не верится, что моей мамочки больше нет, нет в этом мире, и что она никогда, никогда, никогда больше не улыбнётся мне своей нежной, светлой улыбкой, разгоняющей всякую сердечную тьму, не рассмеётся милым колокольчиком, не помашет мне на прощанье по скайпу ручкой, не обнимет и не поцелует меня, не попросит, как обычно в последние годы, почитать ей мои санскритские стихи, не попросит через меня Владимира Дружинина, передав ему привет, прислать своих любимых "пятничных котиков" Марвина и Габриэля или, тоже как обычно, рассказать, что я такого "вкусненьного" сегодня на обед приготовил... Не расскажет, как она снова покормила птичек-синичек, как снова пышно расцвела её любимая китайская роза, не пожалуется, что "сегодня снова полнолуние" или "магнитные бури", и как ей оттого опять не уснуть.
Вся эта прекрасная рутина, пронизывавшая и структурировавшая мою жизнь, как нечто само собою разумеющееся, привычное, даже обыденное, вдруг разом рассыпавшись, стала историей, оставшись лишь в моей неверной памяти и на фотографиях, этих костылях, подпорках для памяти.
Конечно, я ясно понимал (и особенно ясно -- после ковида двухлетней давности, после которого родители едва оправились, и когда я особенно остро осознал хрупкость и конечность их бесценной для меня жизни), что раньше или позже вот ЭТО, страшное, непременно произойдёт, и что время ЭТОГО неумолимо приближается... Но как же хотелось, чтобы ЭТО случилось не сейчас, а когда-нибудь потом!
"Господи, только не теперь!"
Но вот ЭТО произошло, и жизнь навсегда изменилась. Теперь мне впервые в жизни по-настоящему безразлично, что дальше будет со мной. Порвалась самая сильная моя связь с этим прекрасным и одновременно ужасным миром, "подобным сну и сновидению". Я предполагал, но не знал, что будет вот тáк невыносимо больно. Вероятно, у всех ЭТО переживается очень по-разному... У меня - так.
Так называемую "свободу для себя", для своего странного пути я обрёл давным-давно, когда уехал от родителей, прочь из Петербурга, ещё восемнадцатилетним юношей, сначала не добровольно -- в армию, а потом в духовную семинарию. Однако постепенно я заново выстраивал свои отношения с мамой, которые основывались уже не на зависимости, но всё больше и больше на любви.
Незадолго до её ухода я сказал мамочке, чем-то в моём поведении и отношении к ней растроганной (я всегда её нежно гладил и целовал её руки, а также в губы после обычных гигиенических процедур), в ответ на её спонтанный вопрос: "Да в кого же ты такой добрый?"
- Как это в кого? В тебя, и только в тебя. Всем добрым в себе я обязан только тебе, ну а недостатки и пороки - они уже мои собственные!
Признание какого-то человека добрым - это была наивысшая похвала в устах моей мамы. И сама она была воплощением этой бесконечной доброты, прощения её обидевшим и жалости ко всем существам: людям, животным и даже растениям! За все те последние два с половиной месяца её жизни, что я провёл в Петербурге, будучи рядом с мамой круглосуточно, я ни разу не услышал ни слова упрёка в чей-либо адрес, ни словечка, сказанного с интонацией горечи или неприязни.
О чём мама думала, когда не спала, измученная тяжёлой болезнью? Иногда она смотрела на меня, грустно-грустно, и я тогда смотрел на неё. Этот взгляд мне никогда не забыть - до того самого момента, когда "смерть посмеётся надо мною, как та, что смеётся последней" (С. С. Аверинцев). Но иногда, хотя и нечасто, она улыбалась и даже смеялась каким-то моим шуткам, и это был как бы весенний солнечный луч во мраке питерской зимы.
Если мамочка моя, которой сегодня, 15 января, исполнилось бы ровно 85 лет, не была праведницей, не была скрытой, "природной" святой (а я-то знаю, что сама она совершенно искренне считала себя великой грешницей), то я вообще не понимаю, кто это такие - праведники и святые, и тогда все правильные слова - "медь звенящая и комвалы звучащие".
**********
Существует ли вечное бессмертие индивидуальной души, вне тела, с этой душою теснейшим образом связанного? Или следует ожидать не спиритического бессмертия души, но "воскресения плоти и жизни будущего века" под "новым Небом и на новой Земле", как учит древняя Церковь в Символе веры? Существует ли перерождение вечной души в ином, случайно выбранном теле, как говорит Гита? Или происходит лишь перерождение некоего "потока сознания" не существующего "на самом деле" индивидуума, как утверждают буддисты? Если быть предельно честным, я не знаю...
Я прекрасно заранее знаю все ответы надоевших хуже горькой редьки комсомольцев, которые не преминут тут бестактно утвердиться за чужой счёт, накатывая простыни своих нудных проповедей. О люди, вы настолько предсказуемы и скучны в своих попытках индоктринировать других! Как же вы любите пощеголять своей самоуверенной глупостью, выставляя её напоказ - "верой" или "знанием из веры", и осуждая других за нежелание примкнуть к дружному коллективу "верующих и ни в чём не сомневающихся"! А ведь эта ваша гордыня самоуверенности... она даже чем-то трогательна в своём самолюбовании и полнпмм отсутствии даже следа смирения.
Но как же мне хотелось бы, чтобы хоть какая-то из этих явно противоречащих друг другу, исключающих друг друга вер была истинной! Хотя придётся признать: "Я не знаю, не могу знать наверняка!" И лгут или обманывают себя те люди, которые говорят, что - знают.
Как бы хотелось мне сказать со слезами на глазах вместе с евангельским отцом исцеляемого: "Верую, Господи! Помоги моему неверию" (Мк. 9.24).
Праведная раба Божия Зинаида, чистая, светлая, добрейшая душа, моли Господа обо мне, грешном твоём, бесконечно любящем тебя и оплакивающем тебя сыне!
***
