К слову о теодицее
Я давно подозревал, что наши рассуждения о Боге и его "интенциях" (намерениях и желаниях) подобны как бы философствованию бактерий, живущих, к примеру, под ногтями или на коже у человека, о природе, истинной сущности и назначении окружающего их неисследимого мира.
Самое слабое, уязвимое место христианства, в духе которого я вырос, несмотря на враждебное ему агрессивное атеистическое окружение СССР -- это теодицея, то есть попытки оправдания благости Бога и мудрости Его Провидения на фоне творящегося в мире зла. И если такие вещи, как войны со всеми их ужасами, ещё укладываются в представлении о свободной воле людей, принимающих те или иные этически релевантные решения, то природные катаклизмы, болезни и тому подобное, оправдать уже значительно сложнее.
Представления о перерождении индивидуального духовного начала или потока сознания и других факторов (как в буддизме), снимают остроту дилеммы теодицеи, но зато приносят с собой множество других проблем. Например, снимают актуальность императива нравственного выбора индивидуума, размазывая его по мнящемуся множеству "других жизней". Не получилось на сей раз, выйдет в "другой жизни"! Но что мы знаем о "других жизнях", кроме архаичных нарративов, т. е. историй-фэнтези, записанных в древних текстах?
Эти истории много говорят нам о нас самих, но не об объективном устройстве мира. Рассказы о перерождении (пунарджанма) являются предметами веры в авторитетность их источников в такой же степени, в какой таковыми являются и позднебиблейские сказания о воскресении плоти и новом творении мира, вошедшие в катехизис.
Примечательно, насколько по-разному нынешние ужасные события интерпретируются субъектами, носителями разных мировоззрений: библейских, индуистских, буддийских... И всегда это попытка поставить "Бога" (или то/того, что/кто ему соответствует) на свою сторону. Однако за всем этим чудится одно лишь моление: "Если ты действительно существуешь, не раздави, не дай пропасть, не сейчас!"
Самое слабое, уязвимое место христианства, в духе которого я вырос, несмотря на враждебное ему агрессивное атеистическое окружение СССР -- это теодицея, то есть попытки оправдания благости Бога и мудрости Его Провидения на фоне творящегося в мире зла. И если такие вещи, как войны со всеми их ужасами, ещё укладываются в представлении о свободной воле людей, принимающих те или иные этически релевантные решения, то природные катаклизмы, болезни и тому подобное, оправдать уже значительно сложнее.
Представления о перерождении индивидуального духовного начала или потока сознания и других факторов (как в буддизме), снимают остроту дилеммы теодицеи, но зато приносят с собой множество других проблем. Например, снимают актуальность императива нравственного выбора индивидуума, размазывая его по мнящемуся множеству "других жизней". Не получилось на сей раз, выйдет в "другой жизни"! Но что мы знаем о "других жизнях", кроме архаичных нарративов, т. е. историй-фэнтези, записанных в древних текстах?
Эти истории много говорят нам о нас самих, но не об объективном устройстве мира. Рассказы о перерождении (пунарджанма) являются предметами веры в авторитетность их источников в такой же степени, в какой таковыми являются и позднебиблейские сказания о воскресении плоти и новом творении мира, вошедшие в катехизис.
Примечательно, насколько по-разному нынешние ужасные события интерпретируются субъектами, носителями разных мировоззрений: библейских, индуистских, буддийских... И всегда это попытка поставить "Бога" (или то/того, что/кто ему соответствует) на свою сторону. Однако за всем этим чудится одно лишь моление: "Если ты действительно существуешь, не раздави, не дай пропасть, не сейчас!"