О действии и противодействии
Литературный критик и поэт Самуэль Джонсон произнёс в 1775 г. в Литературном клубе своё знаменитое изречение: "Патриотизм -- последнее прибежище негодяя". Но времена меняются. В нынешней застойной меркелевской Центральной Европе патриотизм, пожалуй, является одним из последних прибежищ человека, старающего остаться хоть сколько-нибудь порядочным и пытающегося хоть сколько-нибудь самостоятельно думать, отделяя себя от послушной массы.
Противоположностью является всё умственное пространство захвативший левацкий мейнстрим с его культурным мраксизмом (cultural Marxism), с его газетёнками, лозунгами которых являются популярные изречения с демонстраций зелёных большевиков: "Германия -- сдохни!" (Deutschland, verrecke!) и "Германии никогда больше не быть!" (Nie wieder Deutschland!) [дословно можно перевести только с неуклюжим анaколуфом: "Германия -- никогда больше!"].
Я до сих пор не могу разгадать эту таинственную массовую психологию леммингов, устремляющихся всей стаей с обрыва в пучину. Интересно, откуда этот инфантильный экстремизм немцев -- или завоевать весь мир, или всем коллективно самоликвидироваться? Нынешний коллективный суицид этнических немцев похож на выродившееся мессианство, мессианство со знаком минус.
P. S. В случае же России совсем другое: мэйнстимом, официозом как раз является казённый патриотизм. Поэтому для России это рассуждение не годится.
P.P.S. Как могло так случиться, что высланная по требованию Штази из ГДР известная немецкая правозащитница Вера Ленгсфельд, всегда симпатизировавший социал-демократам еврей-публицист, умница Хенрик Бродер или чиновник-социалист Тило Саррацин, написавший свою в высшей степени сухую, основывающуюся на фактах книгу "Германия самоликвидируется" -- все они считаются в нынешней меркелевской Германии чуть ли не "фашистами"? Вопрос риторический. Германия как-то малозаметными шажками прекращает быть правовым государством, мутируя в государство идеологическое (Gesinnungsstaat). Правда, Великобритания или Канада продвинулись в этом гораздо дальше. Но сильное действие непременно рождает своё противодействие. Поэтому запасаемся попкорном, удобно откинувшись в своих креслах, как зрители в кинотеатре, в котором всё сильнее разгорается некиношный огонь.