Sola experientia? Мысли о буддизме
Прочитал интервью петербургского буддолога А. Терентьева. Очень любопытно как искренний рассказ о личном пути и собственных размышлениях (или собственном мышлении о буддизме), но неубедительно в том, что касается одной из фундаментальных категорий религии, так называемого "опыта". Если точнее, никакой рефлексии над "опытом" как выделенной категорией здесь нет. Есть лишь повторение старого мифа о том, что буддизм - это sola experientia, учение, основывающееся исключительно на индивидуальном опыте. А любой буддолог, согласно этому романтическому представлению востоковедов советского периода, обязан быть буддистом. Меня это утверждение давно веселит. Ведь оно сродни абсурдному требованию, чтобы каждый ассириолог-шумеролог искренне верил в богов Месопотамского пантеона и реконструировал живой культ, специалист по истории и культуре Древней Греции непременно приносил жертвы Аполлону, Дионису и Афине, а латинист-классик с кадилом и ладаном поклонялся статуям императоров древнего Рима.
Можно хорошо знать буддизм, мышление великих буддийских схоластов и не быть при этом буддистом. Делают ли многолетние размышления над текстами Дхармакирти и компании, или над трактатами их оппонентов-найяиков востоковеда буддистом или сторонником древнего брахманизма? Конечно, любое серьёзное изучение в течение мнoгих лет мировоззренческих проблем, выраженных в древних текстах, обычно глубоко трансформирует личность. Иногда ловишь себя на том, что и в быту начинаешь думать, как древнеиндийский онтолог-вайшешик, рефлексирующий о "Бытии и о том, что есть", или какой-нибудь мимансак, размышляющий на лингвистически-философские темы устройства языка и фукционирования речевых актов. Однако абсурдно представление, будто формальное, пусть и самое искреннее принятие буддийского "прибежища" и участие в тусовках, междусобойчиках и сварах западных Дхарма-центров качественно приблизит человека к пониманию нюансов гносеологических диспутов буддистов с найяиками, к примеру. Для этого надо долгие годы корпеть и размышлять над текстами, общаясь с серьёзными их знатоками. А всё остальное просто создаст очередную социальную ячейку и особенности самоотождествления. Возможно, что одним из пунктов этой взлелеенной идентичности будет горделивое полагание себя достигшим глубокого понимания или даже "просветления": у меня-де, как у буддиста, "опыт"!
Функция веры как доверия лицу, для меня по каким-либо причинам авторитетному, вообще очень важна, причём в самых разных бытовых, повседневных ситуациях, а не только в контексте "экзистенциальных" решений в области религии. Oчень много фундаментальных вещей в буддизме требуется принимать именно на веру. Сказки про sola experientia, "только лишь опыт" - это расхожий миф из области буддийской "керигмы", заточенный специально под западных адептов, но он не выдерживает сколько-нибудь серьёзной исторической критики и философской рефлексии. Сам А. Терентьев пишет, что "буддизмов" великое множество (как, впрочем, и конфессий или самостоятельных групп христианства, что он, однако, почему-то не учитывает).
Даже если верить в примат "опыта" (что, повторяю, есть глубоко укоренённый миф), то опыт этот у разных индивидуумов будет самый разный, совершенно несводимый друг к другу. Будет ли "опыт" монаха и тем более мирянина тхеравады существенно равен опыту тантрика или какого-нибудь эксцентричного махасиддха? Вряд ли, кроме разве что навыкновения к более или менее продолжительной концентрации на внутренних объектах ума. Однако навык подобной концентрации может быть присущ и совершающему игнатианские духовные упражнения иезуиту в период его "терциата", и афонскому "омфалопсихику", созерцающему пупок или "опускающему ум в сердце".
Чтобы выбрать себе духовного наставника, потребна именно вера: в благие качества этого наставника, в его "духовную опытность". Даже у Дхармакирти в "Праманаварттике" одно из начальных и центральных высказываний является слово об авторитетности Будды, Будда как "мерило познания" (बुद्धः प्रमाणम्). Или, к примеру, авторитетнейший трактат "Абхисамая-аланкара", который заучивают и изучают как минимум монахи-гелугпинцы в Дэнса-сум, не имеет к реальному человечески представимому "опыту" никакого отношения, но говорит о потенциальных духовных достижениях будхисаттв высших уровней. Об этом откровенно пишет в своей замечательной книге геше лхарампа и профессор Джордж Дрейфус, известный буддолог и, вероятно, буддист (по крайней мере, он был им как минимум в течение 15 лет своих тибето-буддийских университетов).
Так что наивное утверждение об исключительно "опытном" характере буддизма при ближайшем рассмотрении разваливаeтся: либо как миссионерский трюк, либо как тенденциозная конструкция самоописания (ср. самоописание ислама как "религии мира"!). Подобным же трюком является другой миф, также рассчитанный на западную аудиторию: щедрых меценатов и восторженных адептов модного учения - о якобы исключительной и "строгой научности" буддизма. Ну а с другой стороны, ведь и духовные наставники христианства тоже могут сказать: "Делай, как мы говорим, и ты убедишься (по меньшей мере, после смерти), что всё именно так и есть на самом деле".
Лично самому мне буддизм очень симпатичен. Мало в мире найдётся таких этически поистине благородных и в то же время "спокойных" учений, не требующих постоянного надрыва, пафоса преследования и неистового ожидания вселенских катаклизмов, как в случае авраамических традиций (Калачакру мы здесь исключим). Однако, по словам самого исторического Будды, дошедшим в различных Сутрах (так ли это и всегда ли так насчёт ipsissima vox Buddhae, является предметом научных дискуссий), любые утверждения, в том числе и самого Пробуждённого, нужно проверять и поверять, подобно тому, как золото рассекают, трут о специальную поверхность и т. п. (далее по текстам соотв. Сутр). Неверно и утверждение, будто в буддийских "конфессиях" не было никаких представлений об "ортодоксии". В Гималайских пределах гелугпинцы воевали с кагьюпинцами и сакьяпинцами, и все вместе дружно ополчались на "крипто-субстанциалистов", "еретиков" из джонангпы, изгоняя их из монастырей и сжигая целые библиотеки. Примеры можно долго продолжать. Все нынешние сладкие речения действующих на Западе тибетских учителей о "мире-дружбе-жвачке" и блаженной гармонии между тибетскими буддийскими школами являются очередным миссионерским трюком, если не говорить, что прямым лукавством и исторической, да и чисто буддологической неправдой.
Есть ещё такая вещь, как мышление человека о самом себе в разные периоды жизни. Оно может сильно меняться. Христианство в своём римско-католическом варианте во времена советской юности и приказного казённого атеизма казалось мне неким антимиром, блаженным островом духовной и интеллектуальной свободы в душном океане окружающей советской лжи или двоемыслия. Уже позже, пожив в европейской стране, где Римская Церковь являлась на протяжении многих веков господствующей конфессией, я понял, что многое определяет как контекст, так и интенции и ожидания мыслящего субъекта, помноженные на его земной возраст и психологический опыт. Не всё то золото, что блестит, и не всякому самоописанию религий следует слепо доверять. И кому как ни буддистам следует мудро помнить об этом в первую очередь!
