Юбилейная медитация: 20
В июле сего года исполняется 20 (двадцать!) лет со времени моего приезда студентом-иностранцем (гражданином Латвии, но с сильными эмоциональными связями с Россией, где я в Питере родился и вырос) в мою горячо любимую Вену, такая весьма круглая дата, юбилей. Всего 21 год в Австрии (первый год был проведён в Инсбруке); около 10 лет уже минуло со времени натурализации в Альпийской республике; почти 10 лет, проведённых на этой тихой улочке в 15-м районе, именуемом Rudolfsheim-Fünfhaus. Не самый центр, но до центральной соборной площади св. Штефана минут 10 езды на метро, остановка которого тут же, за углом. Менее получаса езды до Института Южной Азии, тибетологии и буддологии, давно ставшего родным. Больше даже, чем домом.
За всё это время - три законченных со степенью магистра университетских курса Венского гос. Университета; опыт пятилетнего жития в бенедиктинском монастыре; различные работы: учителем - в двух гимназиях и лектором -в трёх университетах (в Австрии, Чехии и Германии), продолжающаяся учёба в докторантуре (Вена-Дрезден). Несколько параллельных жизней, несколько коренных изменений жизненных концепций. А годы перед тем - в Духовной семинарии и в Обществе Иисуса (Societas Jesu), в других странах, опыт крайне странных, почти невероятных, искренних духовных рывков, даже как бы прободений порою плаценты мира. Открытие и дальнейшее развитие темы Востока и "Востоков", многолетний опыт медитации, попытки понимания иных культур, постоянного наблюдения. Индия, Тибет, арабский мир - с их языками и столь разными культурами, не говоря уже о Европе с её культурной мозаикой.
Годы пролетели едва заметно, мелькнув, как во сне. Ехал в своё время наудачу, полагаясь на ободрение добрых, бесценных венских друзей, желая получить приличное гуманитарное образование, что было невозможно для меня на тот момент ни в РФ, ни в ЛР. И ведь, если посудить, почти половина жизни прошла уже здесь. Глубокий опыт жизни как сна с интенсивными, постоянно меняющимися сновидениями. Встречи, расставания, потери, разочарования. Опыт разрывов и изгнаний. Oпыт несправедливости и мстительности христианского Бога, жёстко ломающего созданный людьми свой слащавый образ, вылепленный из мягких церковных пряников и сладостных, тянучих конфект, с готовностью всучаемых c приторно-ханжескими, лживыми улыбками, вместо питательного хлеба грубого помола. Осознание собственной немощи, не превосходимой никаким усилием, никакими рывками. Тема всевластной Судьбы и борьбы с нею, нашедшая, по счастью, некое временное академическое выражение. Постепенная личная трансформация: из чувствительного романтика в мизантропа-скептика, предпочитающего внутренне держать людей на почтительном, вежливом расстоянии. Из не умеющего общаться юного экстравагантного антика, погруженного в свои пробирки, колбы и микроскопы, из невротического максималиста-богоискателя - в умеющего вести спокойную, доброжелательную беседу практически с любым по психологическому типу собеседником. Ценнейший опыт многолетней совместной жизни в коммуналках, общежитиях и общинах. Благодарность встреченным мной добрым людям - да, она превалирует, она компенсирует собою всё.
Из отношения к России: от восхищения русской культурой и жадного её всеми фибрами ностальгического поглощения все "лихие" (для кого-то) 1990-е, когда горела надежда, что эта страна, сбросив аспидову шкуру лживого коммунизма, станет действительно светочем цивилизации (ох, каким же я был тогда наивным дурачиной!), соединяющим в себе "нормальное", вменяемое - после безумия жуткого, мерзкого Совка - государственное устройство с высшим устроением на основании духовной правды, до наблюдения со всё усиливающимся чувством ужаса и метафизической тошноты за трансформацией страны в нечто, в здравом человеческом уме совершенно непредставимое, где один лишь жанр фэнтези ("Властелин колец") способен дать адекватное описание формирующейся на моих глазах сюрреальности всем своим инструментарием сказочных метафор.... Однако довольно здесь об этом, sapienti sat!
Таков этот невероятный период в два десятка лет. Практически половина жизни. Целая жизнь. Никаких особых "свершений", сравнимый с деяниями многих современников, которые можно было бы предъявить падкому на внешние достожения и социальный лоск миру. Лишь трудно объективируемый опыт наблюдений и проживаний нескольких жизней. Опыт накопления и систематизации памяти. И благодарность за отпущенное время, которого ведь могло и не быть. Странное время. Долгий путь куда-то, непонятно куда, промелькнувший почти незаметно.
