С другой стороны, я не совсем всё же уверен. Женщине свойственно нередко без остатка отождествляться с предметом любви и ненавидеть то, что не любо. Что люблю, то истинно, что не люблю, то ложно. А филологу такое растворение границ противопоказано. Для филолога главное: "Интересен ли мне самому объект?"
"Вот почему верующий буддист-буддолог или индолог-вайшнав - это почти оксюмороны, если у них отсутствует метапозиция непредвзятого исследователя" А как же Аверинцев? Или Вы отрицаете право на определенное самоотождествление с предметом исследования только за индологами?))
Относительно своих текстов византийской риторики С. С. А. был исследователем-филологом. Как филолог, он преподавал, например, и весьма нелюбимого им Пастернака. Это я могу засвидетелкьствовать как его тогдашний студент и вольный собеседник после его лекций. В своих эссе Аверинцев позволял себе высказывать субъективную позицию, свои пристрастия или идиосинкразии. Но в отдельных пунктах он был, возможно, более богословом, нежели филологом. Аверинцев -- достаточно сложный случай, под стать своей личной сложности.
Чужие методологии мне в принципе не очень интересны, т. к. они вряд ли подойдут под мою концепцию. Тем более что не совсем ясен ещё объект и его границы. Но в посте идёт речь не о методологии вовсе. Это рассуждение о модальностях делания.
Comments 97
Reply
Reply
Reply
Reply
А как же Аверинцев? Или Вы отрицаете право на определенное самоотождествление с предметом исследования только за индологами?))
Reply
В своих эссе Аверинцев позволял себе высказывать субъективную позицию, свои пристрастия или идиосинкразии. Но в отдельных пунктах он был, возможно, более богословом, нежели филологом. Аверинцев -- достаточно сложный случай, под стать своей личной сложности.
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment