Патер Янис и Zilupe
В дополнение к моему жизнеописанию Елизаветы Сергеевны Перегудовой (смотреть и читать ЗДЕСЬ) выкладываю ещё несколько фотографий из моего личного архива, не вошедшие в публикацию: вдруг кого-нибудь заинтересует.
На верхней фотографии - "ксендзовский" домик патера Яниса Купча справа от храма Святейшего Сердца Иисуса в местечке Зилупе. Если кто пройдёт по ссылке на латышскую статью в Википедии, сможет увидеть местоположение местечка ка карте Латвии: совсем рядом с российской границей.
Городишко с менее чем 2 тысячами населения расположен всего в паре километров от границы с РФ на речке, которая по-латгальски всегда называлась Sīnuoja или Sīnupe, что означает СеннАя речка ("Сенка"). Название происходит от бурого цвета воды этой лесной речки, притока р. Великой. Гидроним издревле имел это латгальское название Sīnupe, которое восточные славяне по созвучию переназвали "Синей" или "Синюхой" (Сиинуоя, Сиинупе), хотя это совершенно нелогично с фактической точки зрения: вода там и близко никогда не бывает синей, а только бурой, цвета сена.
В конце 1930 политика президента К. Улманиса была направлена в том числе и на вытравливание старинных специфически латгальских названий местностей и приведение их к единому знаменателю государственного латышского идиома, который исходит из центрально-латышского диалекта (ещё он, совместно с "тамскими" или "ливскими диалектами" побережья Рижского залива, как ""западно-латышский" противопоставляется "восточно-латышскому" или "верхне-латышскому диалекту" или "латгальскому языку"). Улманисовским "инкультураторам", совершенно не разбиравшимся в местной латгальской специфике, название "Сиинуоя" или "Сиинупе" показалось славянизмом, и поэтому они "леттизировали" его, переведя на западно-латышский идиом, откуда и Zilupe. Так из "СеннОй речки", по причине близорукости политики культурной унификации и нивелировки особенностей Латгалии, получилась Zilupe, "Синяя", то есть вторично леттизированный вторичный же славянизм.
Патер Янис на своей кухоньке, самостоятельно занят приготовлением своей основной пищи - варёной картошки. Когда-то здесь хлопотливо хозяйничала Елизавета Сергеевна.
Кошачье семейство патера осенью 2010 г. Кажется, всех этих котят в своё время благополучно раздали прихожанам и знакомым, оставив дома только их взрослую маму.
Патер Янис в ризнице своего храма, готовится к Мессе.
В литургическом облачении, перед выходом на служение св. Мессы.
Месса в храме Сердца Иисуса в Зилупе.
По будням народу там, естественно, очень мало. Русифицированный народ там до сих пор живёт воспоминаниями о том, "как же хорошо было при Советском Союзе"... С экономической точки зрения занятости местного населения и вправду было лучше, чем во времена нынешней экономической депрессии. Сейчас из этого "медвежьего угла" молодёжь стремится убежать, едва достигнув совершеннолетия.
Здешние русифицированные латгальцы вкупе с давно обосновавшимися здесь мигрантами советских времён - типичный продукт производства "новой исторической общности, советского человека", практически забывшие родной язык своих предков (которые латгальцы), предпочитающие общаться между собой по-русски (вернее, на специфическом "тутейшем языке", считающемся диалектом белорусского), где широко распространённым и излюбленным напитком местных мужичков, как водится, является домашнего приготовления самогон, а старые дома на корню разваливаются, так как их некому или нет желания ремонтировать.
Патер Янис, обладатель абсолютного слуха, занимается своим любимым делом - поёт литургические песнопения, сидя за обеденным столом, что находится в комнатушке, где раньше жила Елизавета Сергеевна. Он перевёл многие литургические песнопения Литургии Василия Великого на латгальский язык и с оказиями в разных своих приходах с удовольствием служит Восточную Литургию по-латгальски, а Римскую Литургию - по-русски, используя так и не изданный официально, оставшийся в машинописном виде русский Миссал в переводе Елизаветы Сергеевны Перегудовой, над переводом которого и мне пришлось потрудиться совместно с Е. С. летом 1992 г. За это некоторые некоторые недальновидные коллеги упрекают его в "православизации" местных католиков.
Иконописный раритет - икона преподобного священномученика, Полоцкого святителя Иосафата Кунцевича (униатского епископа) с надписью по-латгальски: "Помолимся Господу о мире во всём мiре, о Церкви Божией святых, о благоденствии и единстве" (Lyugsim Kungu par mīru vysā pasaulī, svātūs Dīva Bazneicu, labklōjeibu un vīneibu). Икона, если не ошибаюсь, находится в открытом отцом Янисом храме в Ляудари.
Патер Янис в "кладбищенском" облачении, на похоронах на кладбище в Бриги, в восточной Латгалии. Отпевание там в этот день пришлось проводить на русском языке.
Зато присутствовавшая там же местная старушка-учительница, хранительница ключей церковки в местечке Бриги - настоящая латгалка, звучной чистотою и архаичной красотой, неиспорченностью своего местного говора латгальского языка повергла меня буквально в состояние слёзного умиления: стоял рядом и, как зачарованный, слушал её речь, подобную для меня прекрасной музыке. В этих переливах её речи слышалась"внутренняя Латгалия" в чистом, как бы первозданном виде. Hичего наносного, советского, повергающего в уныние. Так и представляешь себе таких латгальских матушек-старушек в 19 веке, научающих, сидя за прялкой, своих детей и внуков родному языку, несмотря на всё внешнее давление русификации. Не знаю, жива ли эта бабушка ещё... Фотография сделана в сентябре 2010 г.
На этой фотографии - автограф неопубликованного, кажется, Рождественского стихотворения Елизаветы Сергеевны Перегудовой, написанный её рукой.