О многих языках, о цели и смысле их изучения, и об эстетикe
Меня издавна довольно многие при случае спрашивают: "Сколько языков ты знаешь?" А я и теряюсь, не зная, что на это ответить, иногда раздражаюсь. Правда не так проста, какой хочет себе и другим казаться. Да, честно сказать, я точно и не помню, сколькими в своей жизни занимался. Давно уже хотел сам подсчитать. Все эти мои языки никогда не были сами по себе, но в переплетении с жизненными обстоятельствами и тогдашними интересами. Начну же примерный подсчёт, заодно вспоминая эти обстоятельства. Итак, своебразный языковой Curriculum vitae. Не для того, чтоб пустопорожне похвалиться, но чтобы помнить, с чувством благодарности к Тайноводителю своей жизни.
С детства (с младенчества) - русский, латышский, латгальский. В детском садике начали обучать английскому, а потом - английская школа (Nr. 61, в Питере), язык со 2 класса. К окончанию школы знал язык уже неплохо, мог достаточно свободно общаться с natives. И это при всём том, что английскому нас обучали в основном на примере биографий знатных большевиков-революционеров и вездесущего Ленина. Потом к ним добавились политические агитки из Moscow News. Политически нейтральными и поэтому милыми были обзоры британской культуры, географии, отдельных обычаев и традиций. Настоящей радостью, но и вызовом знанию языка были уроки т. н. домашнего чтения, где много читали неадаптированного Оскара Уайльда, а в школьном театре ставили Шекспира. Потом уже сам много книг читал по-английски, расширая словарный запас.
С 8-го класса начал самостоятельно заниматься латынью, по учебнику, который подарил теперешний рижский кардинал (ныне уже на покое по возрасту) Пуятс. Понятно, почему начал - язык Церкви и всё такое. Хотелось понимать латинскую Мессу, церковные молитвы и гимны. В семинарии интенсивное обучение латыни продолжилось. Образовалась даже маленькая группка из 2-3-х человек, с одним моим тогдашним однокашником и другом Янисом П. (ныне он, давно перешед в православие, профессор, зав. кафедрой библеистики Екатеринбургской духовной то ли семинарии, то ли академии) мы даже старались регулярно говорить на латыни, как умели. Но моя начитанная латынь - это в основном латынь церковнo-книжная, средневековая. Классические тексты я позже старался читать уже сам, но не считаю, что в них начитан.
Да и нюансы латинской грамматики, и ещё более греческой, изрядно подзабыл (т. е. не смогу на память и без книжки образовать ту или иную форму). Хорошо если по виду определю в тексте. Но "Исповедь" Августина или "Подражание Христу" Фомы Кемпийского до сих пор предпочитаю перeчитывать на латыни.
В семинарии же (с 1989 г.) я открыл для себя святоотеческую литературу в оригинале, на латыни и греческом, и читал запоем, а со второго курса оставался в библиотеке (где меня сделали библиотекарем) за книгами на ночь, навлекая на себя доносы стукачей и тумаки начальства. Греческий нам тоже преподавали, но не настолько хорошо, как латынь. Сам я начал изучать греческий по имевшемуся в семинарии Козаржевскому, который потом все кому не лень критиковали, и по некоторым другим пособиям. Тогда же я выучил на греческом заповеди блаженств из Нагорной проповеди и даже видел на древнегреческом волшебные сны.
В школьные годы ещё начал заниматься польским языком по какому-то самоучителю, а для практики читал польский молитвенник. Это молитвенник меня потом сопровождал в подмосковном стройбате в Нахабине, где я в 1988-89 гг. отдавал свой "долг социалистической Родине". Русскую карманную Библию, купленную мной за кругленькие тогда 50 руб. у знакомого баптиста, благополучно увели, а вот польский молитвенник оставили.
Мысль была всё та же - польский важен как язык, широко распространённый в католических храмах и католическом обиходе в России и Прибалтике. В семинарии были специальные классы польского, где учительницей (преподавательницей) была милая такая полька, в своё время получившая первое причастие из рук моего дяди, священника (тогда) под Даугавпилсом. Было общение с большим числом поляков, появились среди них и друзья. Антипольские настроения в Латвии и особенно Литве меня как-то почти внутренно не коснулись. В общем, польский я неплохо помню и могу свободно на нём говорить и читать книги до сих пор.
Тогда же, в семинарии в конце 1980-х, на глаза мне попался учебник древнееврейского, и я немедленно начал им заниматься, чтобы читать Библию в оригинале. Потом стал ходить в Питере и в Риге на субботние богослужения в синагогу, и даже занимался в 1990-91 вольнослушателем в Еврейском университете в Питере. Занимался самостоятельно современным ивритом. В общем и целом, около 2-х лет я читал Библию и Сиддуры по-еврейски, они были с параллельным русским переводом. В еврейском же университете выучил арабский алфавит и несколько бейтов Хафиза на фарси в классах и дома у питерского языковеда Л. Г. Герценберга (преподававшего в Еврейском университете диалект бухарских евреев), а также получил начальное представление об основах персидской грамматики. До сих пор помню его метафору по поводу арабско-персидской буквы джим, которая "похожа на изящный локон девушки".
Тогда же, кроме грамматики иврита, самостоятельно занимался грамматиками арамейских диалектов, особенно сирийского. На богословском факультете в Вене даже ходил целый год на курс сирийского (арамейского) языка. В той же Вене меня к дальнейшему изучению сирийского всё склонял С. С. Аверинцев. Но увы, отсутствие хорошей сирологической школы способствовало тому, что планы глубоко изучать сирийский язык и сирийскую христианскую культуру так и остались неосуществлёнными пока мечтами юности.
В 1992 г. перебрался в Литву и окунулся в океан литовского языка и культуры. Сказал своим друзьям-коллегам (собратьям по S. J.) сразу - со мною ни слова ни по-русски, ни по-английски или по-польски, только по-литовски! Очень быстро по-литовски заговорил (через какие-то месяцы произошла врEменная языковая интерференция, и я не мог ни слова связать по-латышски, бессознательно переходя на литовский, но потом всё улеглось по своим полочкам). А где-то через год меня от природного литовца по выговору практически не отличали. За все годы сохранял контакт с Литвой, литовцами и литовским языком, благодаря чему язык не забыл, хотя в отдельных музыкальных акцентах могут встретиться ошибки. Литовцев я с юных лет (после того как в 1985 побывал там с школьными классом на экскурсии) считал "самыми настоящими балтами", архаичности языка которых страшно завидовал, как и тому, что они сумели в советское время успешно противостоять руссификации, в отличие от латышей. До сих пор испытываю невыразимое наслаждение, слушая культивированную (литературную) литовскую речь или народную речь на разных литовских диалектах.
Переехав в 1993 в Австрию, практически с нуля выучил немецкий, так что через полгода уже преподавал немецкий язык беженцам в Трайскирхен. А когда в 1995 подавал документы на учёбу в учебную часть Венского университета, я был, кажется, единственным иностранцем, у которого даже не попросили представить диплом об окончании специальных языковых курсов немецкого для иностранцев, без которых обычно на учёбу не принимают.
С этого же времени (с середины 1990-х) стал заниматься восточными языками - санскритом, тибетским, в меньшей мере хинди, тамильским и ория. Постепенно тибетский и особенно санскрит стали чем-то вроде специальности, эти языки уже даже преподаю. Хинди довёл до уровня практической коммуникации уже в самой Индии. Ория благополучно забыл, а на тамильском по крайней мере фонетически прочитать текст смогу, как и санскритский текст, написанный алфавитом телугу. В курсе тех же самых востоковедных штудий изучал среднеиндийские диалекты, пали. "Знаю" ли я их? Смогу работать с текстами (с помощью словарей), а если бы подготовиться, то, наверное, смог бы постепенно и преподавать.
В течение нескольких лет интенсивно изучал в университете классический и современный (газетный и литературный) арабский (+ сирийско-палестинские диалекты арабского). На арабском мог разговаривать и писать, но за отсутствием практики в последние годы изрядно подзабыл. Наверное, года за 2 мог бы на достаточно высоком уровне восстановить. Увы, мой главный учитель арабского, арабист и специалист по мальтийскому языку, проф. Арне Амброс, скоропостижно скончался. А сама наша венская кафедра ориенталистики (арабистики и тюркологии) трещит по швам от количества студентов. С „Южной Азией“ и её домашним уютом не сравнить.
Персидский - до сих пор лишь на уровне элементарной грамматики, хотя язык этот обожаю. Вот что делает из языка многовековая изящная литература и поэтическая традиция. Так ж, как из индийского урду, бывшего прежде языком армейских казарм и базара.
Постоянно возникает желание и дальше заниматься китайским и японским языками, которыми заниматься немного начинал, уже несколько раз, как, кстати, и грузинским и эстонским языками. Увы, на это требуется много времени и сил, и мотивировка более серьёзная, чем простое любопытство и любовь к экзотике. В случае японского языка это огромное количество "вторичной" литературы по индологии и буддологии, в случае китайского языка - оригинальная или переводная (с санскрита) литература буддизма. Не знаю, может быть, тут и случатся в будущем сдвиги, хотя, по большому счёту, хорошего знания (в перспективе) санскрита и тибетского - хватает для научных занятий с лишком.
Два года ходил также на кафедру византинистики и грецистики в Вене, где занимался староармянским грабарём с венским армянским архиепископом Крикоряном. Почти каждое воскресенье в этот период хаживал в армянский храм, или к католическим армянам-мехитаристам. Практиковался в разговорном армянском языке. Господи, как давно это было, конец 1990-х-2000! Армянский язык основательно позабыт, за исключением нескольких церковных гимнов и молитв, а также отдельных обиходных фраз. Ну и прочитать смогу текст, написанный армянским шрифтом.
Около года жил в 1997-98 в квартирке в Вене совместно с португальцами. Снял в этой квартире комнатку именно с целью изучить португальский язык. Каждый день разговаривал по-португальски, преподавал в одной португальской семье немецкий - на португальском, читал португальские и бразильские книжки. Мог в то время вполне сносно говорить, сейчас уже - с трудом. Чувствуется отсутствие упражнения, чтения литературы. Но неплохое живое "чувство" португальского языка до сих пор сохранил.
В бытность мою у бенедиктинцев в 2000-х изучал венгерский, опять же по причине того, что в общине были венгры. Что-то до сих пор ещё помню, удивляя венгерскими фразами коллег-венгров на кафедре Южной Азии. Читаю иногда Новый Завет по-венгерски, а также переведённого на венгерский "Чингисхана" Яна. Если б пожил в Венгрии полгода, заговорил бы по-венгерски свободно. Удивляюсь ужасам по поводу сложности венгерской грамматики. Не грамматические структуры в ней сложны, а необходимость запоминать слова, аналогов которых нет в индоевропейских языках. Сама венгерская грамматика достаточно ясная и логичная,м на мой взгляд. Не простая, конечно, но и не "ужас-ужас". Могу пользоваться венгерским описанием тибетского языка и другими книжками по специальности. Хотя и "со словарём".
Французскому научился сам, изучая грамматики и читая франзузские романы в оригинале, выписывая и заучивая слова. 6 лет назад в Ливане мог общаться по-французски, могу читать французскую научную литературу. Каждый уважающий себя индолог обязан уметь хотя бы читать по-французски.
Не без помощи словарей осилю и научные статьи по-итальянски и испански, занимавшись в своё время этими языками самостоятельно, с помощью книжек, а выговор отрабатывая на носителях языков. Однако не знаю, имею ли право называть это "знанием" языков. Разве что очень условно.
Ну и ещё чуточку занимался в разное время грузинским, эстонским и немного больше - турецким, а также самую малость шведским и датским.
Итак, если даже не учитывать тёмные линии перехода в системе "язык-диалект", то получается, что в своей жизни я "занимался" в разной степени, в разное время примерно двумя с половиной десятками языков-диалектов или чуть бОльшим их количеством. Значит ли это, что я их знаю хорошо? Никоим образом. "Достаточно хорошо" я не знаю, пожалуй, ни одного языка, включая родные. Тем менее мне понятно, что означает знать язык "в совершенстве". Два-два с половиною десятка тех, которыми занимался - много это или мало? Наверное, могло быть больше, если бы я ставил целью "выучить как можно больше языков". Но такой цели я никогда себе не ставил. Мои лингвистические экзерсисы вырастали из практической надобности жизненных ситуаций и из простого ситуативного любопытства. Из желания познать людей, которых я знал лично, в их естественной языковой и культурной среде.
Овладевание новыми языковыми стереотипами и моделями общения разрушает прежние стереотипы и ставит под сомнение абсоютный характер привычных моделей. Через какое-то время начинаешь понимать всю их условность, пусть и относительную необходимость.
Ergo, обладение в той или иной мере чужеродным языковым субстратом и его средствами выражения, пусть даже на уровне простого обзорного знакомства, показывает условность кажущихся моноязычному сознанию незыблемыми тех или иных картин мира и их зависимость от структур конкретного языка. Значит, помимо практической "пользы", изучение языков, при должной рефлексии, имеет характер самопознания, то есть почти сотериологический.
Последнее - это возражение тем религизным "практикам" (если сказать погрубее, то фанатикам), которые, прикрываясь авторитетом Будды или пафосом Христовой вести, проповедуют отсечение тяги человека к познанию прежде неведомого, оставляя от всего многообразия проявлений человеческой природы с её не совсем и во всём понятной телеологией лишь её модус "неспасённости /падшести" и, как цель - религиозную прагматику "спасения/освобождения".
Правда, мне и самому непонятно желание некоторых изучать новые языки ради их вящего количества. Это простой спорт, дух тщеславия и поверхностной соревновательности. Это уровень туриста глобализированной мировой деревни, который серьёзно желаеть лишь знать, как на местном наречии правильно купить кока-колу или произведённые в Китае американские кроссовки.
Не верю я и россказням, что кто-то там якобы знает "в совершенстве" 20, 30, а то и больше языков. Очень хорошо на всех уровнях (активном устном с безукоризненным выговором, а также владея литературной традицией, то есть будучи серьёзно начитанным в корпусе традиционных текстов) можно знать 3-4, от силы ок. 5 языков. Да и то вряд ли, вряд ли... Но никак не два десятка или больше, и тем более не сотни, каким бы гением ты ни был. На десятки просто не хватит всей жизни, а выучивая новый идиом, всегда рискуешь основательно забыть те, что знал раньше.
Скептически отношусь я и к высказываниям некоторых, что тот или иной язык по звучанию "красив", а другой "не столь красив" или вообще "противен". Красивой или не очень может быть речь конкретного индивидуума, носителя того или иного языка, в зависимости от социальных условий, его образования, владения разными регистрами родной речи, артикуляции звуков, стилистики (?), языкового чутья... Чтобы узнать, "красива" ли речь, произносимая на том или ином языке, надо не своему ограниченному эстетическому чувству доверять, которое определяется в том числе и родным языком оценивающего c его предрассудками. Вопрошать следует мнения высокообразованных, культурных носителей языка, лучше не одного или двух, но нескольких, формируя своё эстетическое чувство под воздействием их мнения, которое всегда - "изнутри" культурной традиции.