Палитра
Каких только историй не понаслушаешься в Индии, и с какими людьми не сведёт тебя, якобы случайно, судьба, или Бог!
Здесь каждый, даже самый простой человек, всё норовить пофилософствовать -- о жизни и неисповедимости Божественного. Pассуждая, обязательно приведёт цитаты из священных Писаний: из Гиты, или из творений великих мистиков древности или наших современников.
Обслуживавший нас в гостинице на Асси официнт Аджай, тонкий и хрупкий, с печальными глазами -- учит грамматически правильно разговаривать на хинди, терпеливо называет на этом языке различные бытовые предметы. По утрам на крыше нашего отеля он бесплатно обучает каких-то пришлых западных девочек йоге, что больше похожа на обычную утреннюю гимнастику или аэробику. Мне с моим компаньоном он цитирует наизусть строки великого средневекового "универсального" мистика Кабира, гласящие о мимолётной краткости и неуверенности земного существования.
Суть Кабировых и Аджаевых поучений можно свести всё к тем же известным латинским максимам: Memento mori (помни, что умрёшь), и -- Carpe diem (лови день, то есть мгновение). У Аджая более чем достаточно причин для такой печальной философии -- его дочка недавно перенесла операцию на головном мозге, и прогноз, как говорят врачи, неблагоприятен.
В этом промежутке (между carpe diem и memento mori) остающейся нагой, грустной мудрости -- вся Индия , с её аскетами-отречниками, с одной стороны, и безудержно-пышным цветом эротизма, с другой (например, в художественной литературе или храмовом искусстве). Вся Индия -- между этими двумя крайностями! Так остро -- понимаешь это только в Бенаресе, наслаждаясь в ресторане изысканными индийскими блюдами, в следующий же миг наблюдая череду похоронных процессий на Маникарника- или Харишчандра-Гхаты, когда капризный ветер нет-нет, да и швырнёт тебе в лицо жаркий дух горелой человеческой плоти с наугасимых погребальных костров.
Здесь каждый, даже самый простой человек, всё норовить пофилософствовать -- о жизни и неисповедимости Божественного. Pассуждая, обязательно приведёт цитаты из священных Писаний: из Гиты, или из творений великих мистиков древности или наших современников.
Обслуживавший нас в гостинице на Асси официнт Аджай, тонкий и хрупкий, с печальными глазами -- учит грамматически правильно разговаривать на хинди, терпеливо называет на этом языке различные бытовые предметы. По утрам на крыше нашего отеля он бесплатно обучает каких-то пришлых западных девочек йоге, что больше похожа на обычную утреннюю гимнастику или аэробику. Мне с моим компаньоном он цитирует наизусть строки великого средневекового "универсального" мистика Кабира, гласящие о мимолётной краткости и неуверенности земного существования.
Суть Кабировых и Аджаевых поучений можно свести всё к тем же известным латинским максимам: Memento mori (помни, что умрёшь), и -- Carpe diem (лови день, то есть мгновение). У Аджая более чем достаточно причин для такой печальной философии -- его дочка недавно перенесла операцию на головном мозге, и прогноз, как говорят врачи, неблагоприятен.
В этом промежутке (между carpe diem и memento mori) остающейся нагой, грустной мудрости -- вся Индия , с её аскетами-отречниками, с одной стороны, и безудержно-пышным цветом эротизма, с другой (например, в художественной литературе или храмовом искусстве). Вся Индия -- между этими двумя крайностями! Так остро -- понимаешь это только в Бенаресе, наслаждаясь в ресторане изысканными индийскими блюдами, в следующий же миг наблюдая череду похоронных процессий на Маникарника- или Харишчандра-Гхаты, когда капризный ветер нет-нет, да и швырнёт тебе в лицо жаркий дух горелой человеческой плоти с наугасимых погребальных костров.