Лирическое. Так уж вышло.
Вечером Светлого воскресенья почему-то думается о старых друзьях.
О стихах, любимых когда-то очень давно.
"...Потому что их облик странный
И чудовищен, и смешон,
Потому что из мглы туманной
Возникают они, как сон.
И бродя по струнам, их руки
Исторгают дикий напев,
И чужие, резкие звуки
Изливают тоску и гнев..."
"От жажды умираю над ручьем.
Я плачу от любви, смеюсь от пеней.
Я всюду дома; мой же темный дом -
Страна изгнанья, скорби и томлений.
Мне темен свет, ясны и близки тени..."
Какие странные, забытые слова, какие далекие, какие родные голоса.
Аверинцев говорил, что перевод "Состязания в Блуа" - неправильный. Что Вийон был гораздо простодушнее; он просто играл противопоставлениями, перебирая их, как камешки, а все философские аллюзии и прочие глубины - дело рук Эренбурга. Не знаю. Видела я другие переводы; может, они и точнее. А в душу со странной неотвратимостью западает этот.
"И я не говорю уж о Верлене - как надо понимать его псалмы? Как вывести несчастного из тьмы противоречий, дверь его тюрьмы раскрыть, простить ему все преступленья: его лирическое исступленье, его накал до белого каленья... Пускай берут иные поколенья ответственность такую, но не мы!" (с)
Мы, молодые, читали воспоминания о поколении ИФЛИ, о поэтах-фронтовиках - Когане, Кульчицком... У них все было так же, как у нас: тот же неизбежный в юности Вийон, те же Верлен и Рембо...
Может быть, и сейчас?.. Очень хочется верить.