(no subject)
С Андреем мы познакомились случайно. Раз в несколько месяцев, меня пробивает на доброту и я беру попутчиков в Иерусалим. (Тогда ещё нового туннеля не было, и я ездил через Модиин.) В тот день я был добрый, и подобрал некоего длинного человека с длинными же волосами. Мы обменялись парой фраз, а потом мне позвонила жена. После того, как я отключил телефон, человек спросил, есть ли у меня жж, оказалось, что он вычислил меня по манере говорить. Видимо, я пишу в жж, только когда я добрый. После этого мы познакомились. Я бывал у него в гостях, он у меня не был ни разу. И ещё мы часто ездили из Тель-Авива в Иерусалим вместе, вдвоём. Андрей звонил, мы договаривались, я подбирал его на повороте на Иерусалимскую дорогу. А потом мы говорили... О многом и ни о чём. То потоки незнакомых имён и непонятных событий, то рассказы, о чём то очень даже близком. Из духовного отца, он превращался в духовного брата потом в духовного ребёнка, а потом опять всё по новой. Несколько раз я таскал его пьяного. Это конечно не бог весть какой подвиг. И многие могут похвастаться тем же. Но наша мистическая связь и тут проявилась на всю катушку. Один раз я практически пронёс его на себе, от львиных ворот до яффских прямо по крёстному пути, учитывая разницу в росте... ну и станции пару раз не совпали. Два раза мы ходили фотографировать ночной старый город, и новый город, залезали в какие то дворы и на какие-то крыши.
И всё же каждый раз встречаясь с Андреем, я не мог отделаться от очень странного двойного чувства. Причём обе составляющие были очень сильны. Он одновременно был мне близок и при этом невероятно далёк от всего, чем являюсь я. Как то так, и совсем без середины. Я и сейчас с трудом могу понять каков он был на самом деле, внутри. Это "внутри" проявлялось довольно редко, на переходе, скажем после четырёх банок пива и до шестой. В эти моменты дымка рассеивалась и мне казалось что я что-то вижу, а может это была иллюзия.
Он часто говорил о собственной смерти. И о смерти вообще. Один раз он рассказал мне сон про собственную смерть, это было на переходе... Мы как раз подъезжали к Модиину.
Вчера я узнал, что он умер. В последнее время мы не общались, и уже несколько лет мы не ездили вместе в Иерусалим. Я езжу один (кстати если кому то нужно). Вчера я специально поехал через Модиин, хотя давно там не езжу, но это было не то. Я подобрал попутчиков, но это было не то. И я смотрел на Иерусалим со стороны гробницы пророка Самуила, но и это было не то.
Кстати, на минарет этой гробницы мы с Андреем как-то залезли через сломанную решётку, это было самым логичным поведением на тот момент. Как ни странно, но и произошедшее вчера, кажется мне очень логичным. И тогда и сейчас, есть ощущение правильности происходящего, и разумеется, всё это идёт в разрез с моим собственным видением мира.
И всё же каждый раз встречаясь с Андреем, я не мог отделаться от очень странного двойного чувства. Причём обе составляющие были очень сильны. Он одновременно был мне близок и при этом невероятно далёк от всего, чем являюсь я. Как то так, и совсем без середины. Я и сейчас с трудом могу понять каков он был на самом деле, внутри. Это "внутри" проявлялось довольно редко, на переходе, скажем после четырёх банок пива и до шестой. В эти моменты дымка рассеивалась и мне казалось что я что-то вижу, а может это была иллюзия.
Он часто говорил о собственной смерти. И о смерти вообще. Один раз он рассказал мне сон про собственную смерть, это было на переходе... Мы как раз подъезжали к Модиину.
Вчера я узнал, что он умер. В последнее время мы не общались, и уже несколько лет мы не ездили вместе в Иерусалим. Я езжу один (кстати если кому то нужно). Вчера я специально поехал через Модиин, хотя давно там не езжу, но это было не то. Я подобрал попутчиков, но это было не то. И я смотрел на Иерусалим со стороны гробницы пророка Самуила, но и это было не то.
Кстати, на минарет этой гробницы мы с Андреем как-то залезли через сломанную решётку, это было самым логичным поведением на тот момент. Как ни странно, но и произошедшее вчера, кажется мне очень логичным. И тогда и сейчас, есть ощущение правильности происходящего, и разумеется, всё это идёт в разрез с моим собственным видением мира.