История омского самоуправления и самоуправства
Ходила вчера со студентами в музей истории городского самоуправления. Больше двух часов в двух небольших помещениях с в основном стендовой информацией, - и нисколько усталости или хотя бы малейшей тени скуки. Директор, Сергей Юрьевич Первых, очень увлечён своей темой, слушать его интересно. Почитаю сегодня, что мне напишут студенты по итогам экскурсии, а у меня после неё остался привкус крови во рту.
Исторический обзор получился в личностном преломлении, через собственное отношение к событиям. Сергей Юрьевич говорит об известном не совсем так, как, к примеру, я рассказывала бы о тех же событиях студентам.
Первых считает, что омский острог, в котором отбывали каторгу политические и государственные преступники наряду с обычными уголовниками, не был каким-то особенным - всего лишь один из острогов на пути осуждённых из каторги в каторгу. И Омск вовсе не был таким уж грязным и мерзким, каким его описал каторжанин Достоевский. «Вот вас посади в Бутырку или в «Кресты», - сказал добрый Первых, - вы тоже не будете в восторге от Москвы и Петербурга».
Спросила, кстати, у Сергея Юрьевича, может ли быть на фото, представленном миру Омчаниным, быть обоз с золотым запасом Российской империи. Первых засмеялся и сказал, что это мог придумать только омский историк Л. Не стала раскрывать свой источник, тем более, и не помню, кто первым в обсуждении к фото в журнале Игоря Фёдорова это предположил (или намекнул на такую возможность).
Первых рассказал, что во время правления Колчака из Омска были организованы две научные экспедиции. Представьте только: дикая гражданская война, Россия в огне и крови, а из белой столицы мирно отправляются по своим научным делам учёные, снаряжённые за государственные деньги.
- Колчаку не Россией нужно было править, а академией наук, - заметила я.
Первых утверждает, что «романтические» представления об эвакуации заводов из Европейской России в годы войны в чистое поле не соответствуют омским реалиям того времени. Здесь перед войной уже были крупные действующие или почти готовые к пуску предприятия. Когда началась эвакуация в Омск специалистов, омичей вывозили из города в область, а их жильё отдавали приехавшим. После запуска предприятий, наоборот, возникла потребность в дополнительной рабочей силе, и молодёжь из сёл свозили крупными партиями в Омск, селили в бараках при предприятиях. В какой жуткой тесноте жили полмиллиона человек на площадях, предназначенных для проживания куда меньшего числа людей, сейчас немыслимо себе представить.
Чьими руками был построен прекрасный, чистый, зелёный Омск - город-сад?
Самый большой нефтеперерабатывающий завод в стране начинали строить зэки - заключённые ОмЛага. Заключённый Лев Гумилёв и ещё тысячи и тысячи в большинстве своём незаконно репрессированных людей. А затем налаживали оборудование, развивали производство и вкалывали на нём ещё тысячи работяг - уже не совсем подневольных, но и назвать их свободными тоже нельзя. И то, что это богатство, созданное потом и кровью народа, даром досталось молодому авантюристу Роме, чем-то приглянувшемуся старшему жулику Борису, у меня лично вызывает внутреннюю ярость. Сейчас наблюдающие за лондонским процессом «Б. против А.» ждут, когда у Высокого суда появится возможность запросить список трастовых бенефициаров «Сибнефти». В Омске тоже ждут. Омичам необходимо знать не только, кто украл у них гордость отечественной нефтехимии, но и кто снял самые жирные сливки с этого преступления.
Студенты накануне нашли интересный материал (не из Интернета, между прочим, что ценно само по себе по нынешним временам): Брежнев - ещё не генеральный секретарь - приезжал в Омск награждать область орденом Ленина в 1957 году. Награждение проходило во Дворце культуры завода Баранова.
Первых говорит, что роль Манякина в процветании Омской области могла бы оказаться куда скромнее, не будь у него заместителя Яковлева, который пинком открывал дверь кабинета Брежнева - генерального секретаря.
Первых говорит: при Глебове ежегодно вводилось по миллиону квадратных метров жилья. Но я так думаю, что не собственно Глебов был триумфатором: жильё вводилось в той стране повсеместно, во всех городах и сёлах - для её строителей, рабочих, интеллигенции. То, что в Омске служил в то время Глебов, всего лишь незначительный факт истории городского самоуправления. А вот уже после него, в 90-е и далее, от градоначальника действительно стало многое зависеть. Сравнить только, как расцвёл город при Валерии Рощупкине, и в какую коммунальную катастрофу рухнул затем при Белове.
Спросила, есть ли какие-нибудь связи у города с побратимом Пештом, сохранился ли там парк Омский с парным омскому памятником Карою Лигети. Не знает. Сейчас много разнообразных международных связей, а память о том, что столицу Венгрии от фашистов освобождали сибиряки, забыта. Тем более никому не интересны какие-то венгерские интернационалисты, вставшие когда-то на сторону советской власти и расстрелянные за это в Омске колчаковцами.
Он спросил, знаем ли мы про улицу Драверта на Левом берегу. «Разве такая есть?» - спрашиваю. Оказывается, была очень недолго, но кто-то «вовремя» вспомнил, что Драверт нелестно высказывался о Советах, и в паспортах новосёлов двух домов на Левобережье быстро исправили адреса: вместо улицы поэта и учёного Петра Драверта - бульвар Архитекторов. Лишь недавно за Амурским посёлком на самой окраине города появились улицы Драверта, Ядринцева, Вяткина…
И почему-то, несмотря на то, что лекция Сергея Юрьевича была в основном безоценочной, у меня осталось чувство, будто наш город захвачен. Это не какие-то идеи Первых - ничего подобного. Это из-за моего внутреннего исторического обзора: представила, сколько было вложено труда, даже не так - как страшно трудились здесь люди, чтобы в голой степи создать место, пригодное для жизни миллиона человек. И сегодня те, кого называют простыми людьми, не хозяева в своём городе: терпят притеснения от чиновников, коммунальщиков, вахтёров разных уровней и званий, пашут «на дядю» или довольствуются копеечными пенсиями. Не хозяева в целой стране.
Исторический обзор получился в личностном преломлении, через собственное отношение к событиям. Сергей Юрьевич говорит об известном не совсем так, как, к примеру, я рассказывала бы о тех же событиях студентам.
Первых считает, что омский острог, в котором отбывали каторгу политические и государственные преступники наряду с обычными уголовниками, не был каким-то особенным - всего лишь один из острогов на пути осуждённых из каторги в каторгу. И Омск вовсе не был таким уж грязным и мерзким, каким его описал каторжанин Достоевский. «Вот вас посади в Бутырку или в «Кресты», - сказал добрый Первых, - вы тоже не будете в восторге от Москвы и Петербурга».
Спросила, кстати, у Сергея Юрьевича, может ли быть на фото, представленном миру Омчаниным, быть обоз с золотым запасом Российской империи. Первых засмеялся и сказал, что это мог придумать только омский историк Л. Не стала раскрывать свой источник, тем более, и не помню, кто первым в обсуждении к фото в журнале Игоря Фёдорова это предположил (или намекнул на такую возможность).
Первых рассказал, что во время правления Колчака из Омска были организованы две научные экспедиции. Представьте только: дикая гражданская война, Россия в огне и крови, а из белой столицы мирно отправляются по своим научным делам учёные, снаряжённые за государственные деньги.
- Колчаку не Россией нужно было править, а академией наук, - заметила я.
Первых утверждает, что «романтические» представления об эвакуации заводов из Европейской России в годы войны в чистое поле не соответствуют омским реалиям того времени. Здесь перед войной уже были крупные действующие или почти готовые к пуску предприятия. Когда началась эвакуация в Омск специалистов, омичей вывозили из города в область, а их жильё отдавали приехавшим. После запуска предприятий, наоборот, возникла потребность в дополнительной рабочей силе, и молодёжь из сёл свозили крупными партиями в Омск, селили в бараках при предприятиях. В какой жуткой тесноте жили полмиллиона человек на площадях, предназначенных для проживания куда меньшего числа людей, сейчас немыслимо себе представить.
Чьими руками был построен прекрасный, чистый, зелёный Омск - город-сад?
Самый большой нефтеперерабатывающий завод в стране начинали строить зэки - заключённые ОмЛага. Заключённый Лев Гумилёв и ещё тысячи и тысячи в большинстве своём незаконно репрессированных людей. А затем налаживали оборудование, развивали производство и вкалывали на нём ещё тысячи работяг - уже не совсем подневольных, но и назвать их свободными тоже нельзя. И то, что это богатство, созданное потом и кровью народа, даром досталось молодому авантюристу Роме, чем-то приглянувшемуся старшему жулику Борису, у меня лично вызывает внутреннюю ярость. Сейчас наблюдающие за лондонским процессом «Б. против А.» ждут, когда у Высокого суда появится возможность запросить список трастовых бенефициаров «Сибнефти». В Омске тоже ждут. Омичам необходимо знать не только, кто украл у них гордость отечественной нефтехимии, но и кто снял самые жирные сливки с этого преступления.
Студенты накануне нашли интересный материал (не из Интернета, между прочим, что ценно само по себе по нынешним временам): Брежнев - ещё не генеральный секретарь - приезжал в Омск награждать область орденом Ленина в 1957 году. Награждение проходило во Дворце культуры завода Баранова.
Первых говорит, что роль Манякина в процветании Омской области могла бы оказаться куда скромнее, не будь у него заместителя Яковлева, который пинком открывал дверь кабинета Брежнева - генерального секретаря.
Первых говорит: при Глебове ежегодно вводилось по миллиону квадратных метров жилья. Но я так думаю, что не собственно Глебов был триумфатором: жильё вводилось в той стране повсеместно, во всех городах и сёлах - для её строителей, рабочих, интеллигенции. То, что в Омске служил в то время Глебов, всего лишь незначительный факт истории городского самоуправления. А вот уже после него, в 90-е и далее, от градоначальника действительно стало многое зависеть. Сравнить только, как расцвёл город при Валерии Рощупкине, и в какую коммунальную катастрофу рухнул затем при Белове.
Спросила, есть ли какие-нибудь связи у города с побратимом Пештом, сохранился ли там парк Омский с парным омскому памятником Карою Лигети. Не знает. Сейчас много разнообразных международных связей, а память о том, что столицу Венгрии от фашистов освобождали сибиряки, забыта. Тем более никому не интересны какие-то венгерские интернационалисты, вставшие когда-то на сторону советской власти и расстрелянные за это в Омске колчаковцами.
Он спросил, знаем ли мы про улицу Драверта на Левом берегу. «Разве такая есть?» - спрашиваю. Оказывается, была очень недолго, но кто-то «вовремя» вспомнил, что Драверт нелестно высказывался о Советах, и в паспортах новосёлов двух домов на Левобережье быстро исправили адреса: вместо улицы поэта и учёного Петра Драверта - бульвар Архитекторов. Лишь недавно за Амурским посёлком на самой окраине города появились улицы Драверта, Ядринцева, Вяткина…
И почему-то, несмотря на то, что лекция Сергея Юрьевича была в основном безоценочной, у меня осталось чувство, будто наш город захвачен. Это не какие-то идеи Первых - ничего подобного. Это из-за моего внутреннего исторического обзора: представила, сколько было вложено труда, даже не так - как страшно трудились здесь люди, чтобы в голой степи создать место, пригодное для жизни миллиона человек. И сегодня те, кого называют простыми людьми, не хозяева в своём городе: терпят притеснения от чиновников, коммунальщиков, вахтёров разных уровней и званий, пашут «на дядю» или довольствуются копеечными пенсиями. Не хозяева в целой стране.