Бедная культура
Евгению Фельдману всё же пришлось оплатить замену разбитых витрин в музее имени Достоевского. Может быть, больше вины в самом инциденте было у Дмитрия Соснова, с которым Фельдман при встрече так неудачно обнялся, что обрушились экспозиционные стойки. Но у Соснова не было денег, чтобы возместить ущерб музею.
Я возмутилась: а почему Фельдман должен был платить? Это музея вина, что витрины такие ненадёжные. Смотритель ответила: «Музей ведь бедный». Что ж, я рада, что омский переводчик Евгений Фельдман - богатый.
Как оказалось, «витрина Фельдмана» не единственная, которая была повреждена во время презентации альманаха «Тарские ворота» в прошлое воскресенье. Средняя стойка сбоку тоже пострадала - из пола был вырван трос-растяжка. Стекло не обрушилось по счастливой случайности. Видно, кто-то запнулся об этот трос. Вполне возможно, даже ушиб ногу, потому что вырвать трос, на котором держится несколько килограммов витринного стекла и экспонатов, не так просто. Хорошо, что в такой ситуации никто в итоге серьёзно не пострадал.
В музее мы сегодня были с Игорем Егоровым - он передавал в научный фонд недавно вышедшие коллективные сборники. Когда мы проходили по музейному коридору, витрины мелко звенели. Пол под линолеумом кривой, выставочные конструкции хрупкие. Мы шли вдвоём - и то будто всё здание сотрясали. Можно представить, как там всё дребезжит и опасно колышется, когда приходят школьники. На выходе Игорь зацепил-таки одну угловую стойку, всем телом кинулся гасить колебания витрины. Это ему удалось. А то и Егорову пришлось бы рассчитываться за конструктивные ошибки дизайнеров и глупость музейного начальства, принявшего в эксплуатацию всю эту держащуюся на соплях фигню.
На Тарской я задала Игорю вопрос, который задаю всем омичам возле Тарских ворот: почему вокруг одной клумбы бордюр из красного полированного гранита, тогда как все остальные клумбы обрамлены обычными узкими бетонными бордюрами? Он, как все, не догадался. Этот бордюр остался от памятника - скульптурной композиции «Ленин и Сталин в Горках», которая до середины 50-х стояла перед воротами. Владимир Ильич сидел на скамейке, обратившись к стоящему перед ним Иосифу Виссарионовичу.
Игорь тут же вспомнил, как однажды утром по дороге в школу они с одноклассниками увидели, что Ленин на скамейке остался один в неудобной позе - Сталина ночью срезали автогеном. Было это, понятно, после разоблачения культа личности. Однако и Ленина вскоре пришлось убрать - слишком уж вычурная поза оказалась у одинокого Ильича.
Я возмутилась: а почему Фельдман должен был платить? Это музея вина, что витрины такие ненадёжные. Смотритель ответила: «Музей ведь бедный». Что ж, я рада, что омский переводчик Евгений Фельдман - богатый.
Как оказалось, «витрина Фельдмана» не единственная, которая была повреждена во время презентации альманаха «Тарские ворота» в прошлое воскресенье. Средняя стойка сбоку тоже пострадала - из пола был вырван трос-растяжка. Стекло не обрушилось по счастливой случайности. Видно, кто-то запнулся об этот трос. Вполне возможно, даже ушиб ногу, потому что вырвать трос, на котором держится несколько килограммов витринного стекла и экспонатов, не так просто. Хорошо, что в такой ситуации никто в итоге серьёзно не пострадал.
В музее мы сегодня были с Игорем Егоровым - он передавал в научный фонд недавно вышедшие коллективные сборники. Когда мы проходили по музейному коридору, витрины мелко звенели. Пол под линолеумом кривой, выставочные конструкции хрупкие. Мы шли вдвоём - и то будто всё здание сотрясали. Можно представить, как там всё дребезжит и опасно колышется, когда приходят школьники. На выходе Игорь зацепил-таки одну угловую стойку, всем телом кинулся гасить колебания витрины. Это ему удалось. А то и Егорову пришлось бы рассчитываться за конструктивные ошибки дизайнеров и глупость музейного начальства, принявшего в эксплуатацию всю эту держащуюся на соплях фигню.
На Тарской я задала Игорю вопрос, который задаю всем омичам возле Тарских ворот: почему вокруг одной клумбы бордюр из красного полированного гранита, тогда как все остальные клумбы обрамлены обычными узкими бетонными бордюрами? Он, как все, не догадался. Этот бордюр остался от памятника - скульптурной композиции «Ленин и Сталин в Горках», которая до середины 50-х стояла перед воротами. Владимир Ильич сидел на скамейке, обратившись к стоящему перед ним Иосифу Виссарионовичу.
Игорь тут же вспомнил, как однажды утром по дороге в школу они с одноклассниками увидели, что Ленин на скамейке остался один в неудобной позе - Сталина ночью срезали автогеном. Было это, понятно, после разоблачения культа личности. Однако и Ленина вскоре пришлось убрать - слишком уж вычурная поза оказалась у одинокого Ильича.