Великая княжна Машка
Как-то год назад я устроила опрос на тему " Какая княжна из ОТМА вам нравится больше всего", результат которого меня несколько удивил: после вполне предсказуемо занявшей первое место Ольги шла... Мария.
Упс. Наша красотка Машка.
Нравится ли она мне? Ну, больше, чем Татьяна, больше, чем Анастасия. Мне ее ужасно жалко - если говорить о недооцененных детях, то она - самое оно.
Впрочем, давайте по порядку.
«Какое счастье, что все кончилось благополучно, наступил конец томительного ожидания, но какое разочарование, что не сын...» - записала в своем дневнике 14 июня 1899 года великая княгиня Ксения Александровна. Очередным «не сыном» императора Николая II и его жены, Александры Федоровны, стала третья дочь, великая княжна Мария.
Хотя разочарование окружающих было, пожалуй, больше грусти императорской четы, бедной Машке (в отличие от старших девочек, у младших была куча прозвищ, так, Марию частенько называли Мари или Машкой) от родных доставалось внимания меньше, чем она хотела бы, особенно после появления на свет последнего ребенка. Алексей был долгожданным сыном, тяжелобольным впридачу, Ольга - старшей дочерью, Татьяна - любимицей родителей, а Анастасия делала все, чтобы не остаться незамеченной, в то время как Мария переживала в глубине души и писала матери не дошедшие до нас письма.
На них Александра отвечала: «Милое дитя, ты должна пообещать мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит. Как в твою голову пришла такая необычная мысль? Быстро прогони ее оттуда. Мы все очень нежно любим тебя, и только, когда ты чересчур расшалишься, раскапризничаешься и не слушаешься, тебя бранят, но бранить не значит не любить. Наоборот, это делают для того, чтобы ты могла исправить свои недостатки и стать лучше! Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаешься одна с Триной вместо того, чтобы быть с ними. Они воображают, что ты не хочешь с ними быть. Сейчас ты становишься большой девочкой - и тебе лучше следовало бы быть больше с ними».
Или: «Старайся всегда быть хорошей и послушной маленькой девочкой, тогда все будут любить тебя. У меня с Анастасией нет никаких секретов, я не люблю секреты».
Если подобные призывы «быть хорошей» были вполне объяснимы в случае со своенравной Ольгой, то вот кто-кто, а Мария с самого детства такою была. Когда маленькая княжна самовольно взяла со стола взрослых - а до определенного возраста детей кормили отдельно - булочки и была наказана Александрой, то Николай только рассмеялся, сказав: ««Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок».
Стараясь заслужить любовь, Мария изо всех сил пыталась быть хорошей и полезной. Как писал Жильяр, «она была воплощенной сердечностью и добротой; сестры … звали Ее "добрый толстый Туту"; это прозвище ей дали за Ее добродушную и немного мешковатую услужливость». Все сестры, кроме Татьяны, которая сама прекрасно могла получить от родителей то, что хотела, без особого зазрения совести использовали Машку в своих интересах. Анастасия хочет подольше не ложиться спать, Ольга - собственную комнату в Петергофе и длинную юбку, а Мария пишет матери письма с их просьбами от своего лица, трогательно заверяя ее «Это я выдумала Тебе написать».
Видимо, общущение некоторой "недолюбленности" осталось у Марии с детства. Как это бывает в больших семьях, Ольга и Татьяна восприняли появление новой малышки прохладно. Николай писал матери: «Наши дети очень выросли и маленькая Baby отлично ходит, но часто падает, потому что старшие сестры толкают ее и вообще, если не смотреть за ними, грубо обращаются с ней».
Няня ОТМА, мисс Игер, в своих воспоминаниях говорила о том, что the big pair дразнила Марию неродной сестрой («step-sister») и не брала в свои игры. Переломным моментом, после которого отношения между сестрами начали выправляться, по мнению мисс Игер, стала очередная игра Ольги и Татьяны, которые сделали дом из стульев и выгнали из него Машку, заявив, что она - лакей, чье место - за дверью. Игер сделала другой домик, но ребенку, конечно, хотелось к старшим девочкам.
Внезапно княжна сорвалась с места, вбежала к сестрам, ударила каждую по лицу и, на мгновение исчезнув в соседней комнате, вернулась, одетая в кукольный плащ и шляпу, с руками, полными мелких игрушек. «Я не буду лакеем, я буду королем или доброй тетушкой, которая приносит подарки!» Сестрички пристыдились, а четырехлетняя Татьяна сказала: «Мы были слишком жестоки к Мари, и она не могла нас не побить».
Годы спустя Если из родителей Мария (как и Ольга с Анастасией), пожалуй, больше любила отца, то среди детей императорской четы наиболее близкие отношения связывали ее со следующей сестрой.
Великая княжна Анастасия, которая была на два года младше, считалась в the little pair заводилой и в определенном смысле Мария была вынуждена, условно говоря, не тянуться за старшими, но низводиться до младших. Камаровская называла ее «самой неразвитой из них». Да, на начитанную интеллигентку, пожалуй, Машка не тянула, что, впрочем, других ее положительных качеств не умаляло.
Учиться княжна не любила (Моссолов говорил, что «изо всех сестер она была наименее прилежная в учебе»), уроки называла «несносными», однако «единственная …. имела несомненный талант к рисованию и делала весьма недурные наброски - и всегда левой рукой» (Буксгевден).
Благо, в этом ей было в кого пойти -и бабушка, императрица Мария Федоровна, и прабабушка, королева Виктория, хорошо рисовали, а тетка, Ольга Александровна, вообще занималась этим вполне профессионально.
Зато с музыкой, по видимому, у нее было хуже, чем у старших сестер: Ольга сообщала в Ставку, что «Мари разыгрывает "Иже херувимы" на рояле и фальшивит много». Пусть вас не вводит в заблуждение грамотность приводимых цитат «из Марии» - при переносе из источников практически все считают своим долгом исправить многочисленные оригинальные ошибки. Образец того, как она писала в 11 лет можно посмотреть вот тут. Позже, уже в военные годы, царь писал средней дочери: «"Очень тебя благодарю за твои письма, которые меня веселят, тем что ты в них пишешь, а также вследствие некоторого количества ошибок". Впрочем, надо отметить, что запятые далеко не всегда ложились по правилам у всех сестер, даже у Ольги, а про Анастасию тут и говорить нечего.
Впрочем, когда это плохое знание грамматики мешало великой княжне выйти замуж? Тем более - дочери российского императора (пусть и с чуть подпорченным родовой гемофилией реноме) и такой привлекательной внешне.
Из всех четырех сестер Мария отличалась классической красотой, в отличие от Татьяны, чья внешность была довольно специфической. Как писала Буксгевден, «цветом волос и чертами лица Мария Николаевна была похожа на Ольгу Николаевну, но младшая сестра казалась более яркой и живой.
У нее была та же чарующая улыбка, та же форма лица, но ее прекрасные глаза - "Мариины блюдца", как их называли ее кузины - были глубокого синего цвета.
Ее волосы славились своим золотистым оттенком; когда же в 1917 году их пришлось остричь после болезни, то, отрастая, они начали виться по всей голове». Официальные портреты показывают, как взрослеет Машка, превращаясь из ангелочка в земную девушку, «кровь с молоком»:
Офросимова вспоминала как всегда немного экзальтированно: «Рядом с ней сидит Великая Княжна Мария Николаевна. Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, Она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь Ее одетой в русский боярский сарафан; вокруг Ее рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди - самоцветные камни, а над высоким белым челом - кокошник с самокатным жемчугом. Ее глаза освещают все лицо особенным, лучистым блеском; они... по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец Ее нежных щек. Она весела и жива, но еще не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины». Анна Вырубова вспоминала, что «она была бы красавицей, если бы не толстые губы».
Если судить по фотографиям, Машку портили отнюдь не они, а привычка кривить рот.
Основным недостатком ее внешности (Вырубова могла не писать об этом как в связи с тем, что в то время тощие девицы не были еще в моде, так и из-за того, что вес самой был немаленький) была склонность к полноте. Хотя и роста Мария была не низкого (судя по последним фотографиям ОТМА он был не ниже, чем у Татьяны), однако впечатление несколько крупноватой девушки не исчезало. Как писала Юлия Ден, это «было поводом для шуток со стороны Ее Величества». На конвертах писем от Николая, впрочем, тоже частенько было написано «толстой Мари». Сомнительно, что подобные насмешки могли сильно подбодрить девушку.
Подростковая полнота сошла после того, как Мария перенесла в марте 1917 корь, осложнившуюся воспалением легких в такой форме, что Боткин всерьез опасался смертельного исхода и просил Буксгевден предупредить об этом Александру. Впрочем, сильный организм девушки, о которой говорили, что она пошла в деда - Александра III - смог побороть инфекцию.
Третья великая княжна вообще отличалась большой физической силой. Так, Воейков вспоминал, что в Ливадии одним из любимых развлечений детей Николая было шумно бегать по оцинкованной крыше. «Вылезали они на нее обыкновенно из окна кабинета государя, причем первою спускалась великая княжна Мария Николаевна, отличавшаяся громадною силою, и принимала на руки сестер и брата». Продолжение следует...
«Какое счастье, что все кончилось благополучно, наступил конец томительного ожидания, но какое разочарование, что не сын...» - записала в своем дневнике 14 июня 1899 года великая княгиня Ксения Александровна. Очередным «не сыном» императора Николая II и его жены, Александры Федоровны, стала третья дочь, великая княжна Мария.
Хотя разочарование окружающих было, пожалуй, больше грусти императорской четы, бедной Машке (в отличие от старших девочек, у младших была куча прозвищ, так, Марию частенько называли Мари или Машкой) от родных доставалось внимания меньше, чем она хотела бы, особенно после появления на свет последнего ребенка. Алексей был долгожданным сыном, тяжелобольным впридачу, Ольга - старшей дочерью, Татьяна - любимицей родителей, а Анастасия делала все, чтобы не остаться незамеченной, в то время как Мария переживала в глубине души и писала матери не дошедшие до нас письма.
На них Александра отвечала: «Милое дитя, ты должна пообещать мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит. Как в твою голову пришла такая необычная мысль? Быстро прогони ее оттуда. Мы все очень нежно любим тебя, и только, когда ты чересчур расшалишься, раскапризничаешься и не слушаешься, тебя бранят, но бранить не значит не любить. Наоборот, это делают для того, чтобы ты могла исправить свои недостатки и стать лучше! Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаешься одна с Триной вместо того, чтобы быть с ними. Они воображают, что ты не хочешь с ними быть. Сейчас ты становишься большой девочкой - и тебе лучше следовало бы быть больше с ними».
Или: «Старайся всегда быть хорошей и послушной маленькой девочкой, тогда все будут любить тебя. У меня с Анастасией нет никаких секретов, я не люблю секреты».
Если подобные призывы «быть хорошей» были вполне объяснимы в случае со своенравной Ольгой, то вот кто-кто, а Мария с самого детства такою была. Когда маленькая княжна самовольно взяла со стола взрослых - а до определенного возраста детей кормили отдельно - булочки и была наказана Александрой, то Николай только рассмеялся, сказав: ««Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок».
Стараясь заслужить любовь, Мария изо всех сил пыталась быть хорошей и полезной. Как писал Жильяр, «она была воплощенной сердечностью и добротой; сестры … звали Ее "добрый толстый Туту"; это прозвище ей дали за Ее добродушную и немного мешковатую услужливость». Все сестры, кроме Татьяны, которая сама прекрасно могла получить от родителей то, что хотела, без особого зазрения совести использовали Машку в своих интересах. Анастасия хочет подольше не ложиться спать, Ольга - собственную комнату в Петергофе и длинную юбку, а Мария пишет матери письма с их просьбами от своего лица, трогательно заверяя ее «Это я выдумала Тебе написать».
Видимо, общущение некоторой "недолюбленности" осталось у Марии с детства. Как это бывает в больших семьях, Ольга и Татьяна восприняли появление новой малышки прохладно. Николай писал матери: «Наши дети очень выросли и маленькая Baby отлично ходит, но часто падает, потому что старшие сестры толкают ее и вообще, если не смотреть за ними, грубо обращаются с ней».
Няня ОТМА, мисс Игер, в своих воспоминаниях говорила о том, что the big pair дразнила Марию неродной сестрой («step-sister») и не брала в свои игры. Переломным моментом, после которого отношения между сестрами начали выправляться, по мнению мисс Игер, стала очередная игра Ольги и Татьяны, которые сделали дом из стульев и выгнали из него Машку, заявив, что она - лакей, чье место - за дверью. Игер сделала другой домик, но ребенку, конечно, хотелось к старшим девочкам.
Внезапно княжна сорвалась с места, вбежала к сестрам, ударила каждую по лицу и, на мгновение исчезнув в соседней комнате, вернулась, одетая в кукольный плащ и шляпу, с руками, полными мелких игрушек. «Я не буду лакеем, я буду королем или доброй тетушкой, которая приносит подарки!» Сестрички пристыдились, а четырехлетняя Татьяна сказала: «Мы были слишком жестоки к Мари, и она не могла нас не побить».
Годы спустя Если из родителей Мария (как и Ольга с Анастасией), пожалуй, больше любила отца, то среди детей императорской четы наиболее близкие отношения связывали ее со следующей сестрой.
Великая княжна Анастасия, которая была на два года младше, считалась в the little pair заводилой и в определенном смысле Мария была вынуждена, условно говоря, не тянуться за старшими, но низводиться до младших. Камаровская называла ее «самой неразвитой из них». Да, на начитанную интеллигентку, пожалуй, Машка не тянула, что, впрочем, других ее положительных качеств не умаляло.
Учиться княжна не любила (Моссолов говорил, что «изо всех сестер она была наименее прилежная в учебе»), уроки называла «несносными», однако «единственная …. имела несомненный талант к рисованию и делала весьма недурные наброски - и всегда левой рукой» (Буксгевден).
Благо, в этом ей было в кого пойти -и бабушка, императрица Мария Федоровна, и прабабушка, королева Виктория, хорошо рисовали, а тетка, Ольга Александровна, вообще занималась этим вполне профессионально.
Зато с музыкой, по видимому, у нее было хуже, чем у старших сестер: Ольга сообщала в Ставку, что «Мари разыгрывает "Иже херувимы" на рояле и фальшивит много». Пусть вас не вводит в заблуждение грамотность приводимых цитат «из Марии» - при переносе из источников практически все считают своим долгом исправить многочисленные оригинальные ошибки. Образец того, как она писала в 11 лет можно посмотреть вот тут. Позже, уже в военные годы, царь писал средней дочери: «"Очень тебя благодарю за твои письма, которые меня веселят, тем что ты в них пишешь, а также вследствие некоторого количества ошибок". Впрочем, надо отметить, что запятые далеко не всегда ложились по правилам у всех сестер, даже у Ольги, а про Анастасию тут и говорить нечего.
Впрочем, когда это плохое знание грамматики мешало великой княжне выйти замуж? Тем более - дочери российского императора (пусть и с чуть подпорченным родовой гемофилией реноме) и такой привлекательной внешне.
Из всех четырех сестер Мария отличалась классической красотой, в отличие от Татьяны, чья внешность была довольно специфической. Как писала Буксгевден, «цветом волос и чертами лица Мария Николаевна была похожа на Ольгу Николаевну, но младшая сестра казалась более яркой и живой.
У нее была та же чарующая улыбка, та же форма лица, но ее прекрасные глаза - "Мариины блюдца", как их называли ее кузины - были глубокого синего цвета.
Ее волосы славились своим золотистым оттенком; когда же в 1917 году их пришлось остричь после болезни, то, отрастая, они начали виться по всей голове». Официальные портреты показывают, как взрослеет Машка, превращаясь из ангелочка в земную девушку, «кровь с молоком»:
Офросимова вспоминала как всегда немного экзальтированно: «Рядом с ней сидит Великая Княжна Мария Николаевна. Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, Она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь Ее одетой в русский боярский сарафан; вокруг Ее рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди - самоцветные камни, а над высоким белым челом - кокошник с самокатным жемчугом. Ее глаза освещают все лицо особенным, лучистым блеском; они... по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец Ее нежных щек. Она весела и жива, но еще не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины». Анна Вырубова вспоминала, что «она была бы красавицей, если бы не толстые губы».
Если судить по фотографиям, Машку портили отнюдь не они, а привычка кривить рот.
Основным недостатком ее внешности (Вырубова могла не писать об этом как в связи с тем, что в то время тощие девицы не были еще в моде, так и из-за того, что вес самой был немаленький) была склонность к полноте. Хотя и роста Мария была не низкого (судя по последним фотографиям ОТМА он был не ниже, чем у Татьяны), однако впечатление несколько крупноватой девушки не исчезало. Как писала Юлия Ден, это «было поводом для шуток со стороны Ее Величества». На конвертах писем от Николая, впрочем, тоже частенько было написано «толстой Мари». Сомнительно, что подобные насмешки могли сильно подбодрить девушку.
Подростковая полнота сошла после того, как Мария перенесла в марте 1917 корь, осложнившуюся воспалением легких в такой форме, что Боткин всерьез опасался смертельного исхода и просил Буксгевден предупредить об этом Александру. Впрочем, сильный организм девушки, о которой говорили, что она пошла в деда - Александра III - смог побороть инфекцию.
Третья великая княжна вообще отличалась большой физической силой. Так, Воейков вспоминал, что в Ливадии одним из любимых развлечений детей Николая было шумно бегать по оцинкованной крыше. «Вылезали они на нее обыкновенно из окна кабинета государя, причем первою спускалась великая княжна Мария Николаевна, отличавшаяся громадною силою, и принимала на руки сестер и брата». Продолжение следует...