Тихим зимним вечером
Когда я слышу о том, как плохо жить в современной Уфе - то дороги узкие, то улицы темные - вспоминаю эту историю.
Это была зима 81-го или 82-го года точно не помню. Наверное, январь, каникулы. Темный вечер, где-то в районе восьми часов. Было мне лет 14-15. Мы с пацанами цеплялись за трамваи, и катили по накатанным рельсам. Так мы укатили в район улицы Сунь-ят-сена. Есть такая улочка в Уфе. Она и сейчас ночью выглядит мягко сказать угрюмо, а тогда вообще на всю улицу было пара фонарей и одна пустая трамвайная остановка. Было жутковато.
И вот вдали по улице стали раздаваться душераздирающие крики "Помогите! Убивают!". Вскоре я увидел, как по улице несется мужик с портфелем, а за ним бегут трое других угрюмых мужиков. Вот они его догнали. Повалили с ног. Стали пинать. Потом он снова как-то вырвался. По улице вновь понесся крик и перемат. Никто ему на помощь, конечно, не пришел. И вот метрах в пятнадцати от нас с приятелем, остолбенелых от необходимости что-то делать и понимавших, что самое верное, что мы можем сделать - это сделать ноги, он вдруг уткнулся в забор и вырвал оттуда доску и с каким-то визгом-хрипом бросился на мужиков. И он это сделал. Он просто взял и отхерачил этой доской двоих, а третий остановился и бросился назад. Третий бросился назад, а мужик с доской за ним.
Это было восемь часов морозного январского вечера, и сугробы тогда стояли вровень с нашим ростом.
Это была зима 81-го или 82-го года точно не помню. Наверное, январь, каникулы. Темный вечер, где-то в районе восьми часов. Было мне лет 14-15. Мы с пацанами цеплялись за трамваи, и катили по накатанным рельсам. Так мы укатили в район улицы Сунь-ят-сена. Есть такая улочка в Уфе. Она и сейчас ночью выглядит мягко сказать угрюмо, а тогда вообще на всю улицу было пара фонарей и одна пустая трамвайная остановка. Было жутковато.
И вот вдали по улице стали раздаваться душераздирающие крики "Помогите! Убивают!". Вскоре я увидел, как по улице несется мужик с портфелем, а за ним бегут трое других угрюмых мужиков. Вот они его догнали. Повалили с ног. Стали пинать. Потом он снова как-то вырвался. По улице вновь понесся крик и перемат. Никто ему на помощь, конечно, не пришел. И вот метрах в пятнадцати от нас с приятелем, остолбенелых от необходимости что-то делать и понимавших, что самое верное, что мы можем сделать - это сделать ноги, он вдруг уткнулся в забор и вырвал оттуда доску и с каким-то визгом-хрипом бросился на мужиков. И он это сделал. Он просто взял и отхерачил этой доской двоих, а третий остановился и бросился назад. Третий бросился назад, а мужик с доской за ним.
Это было восемь часов морозного январского вечера, и сугробы тогда стояли вровень с нашим ростом.