Полуегерь и гнилая лисица (старая флешка, том 1)
Полуегерь и гнилая лисица.
С денег, полученных за продажу маминой золотой брошки, Полуегерь решил купить гнилую лисицу. «Красивая», - сказал он продавцу гнилых лисиц и вручил ему мамину брошь. «Харашо», - улыбнулся продавец гнилых лисиц. Придя домой, Полуегерь крикнул своего слугу Диму Э и показал ему свою покупку. «Красивая», - запричитал Дима Э. «Харашо», - согласно закивал Полуегерь. Гнилая лисица лежала рядом с другим богатством Полуегеря - еще не проданным маминым стеклянным оком. Времена наступали тяжелые: Диму Э нужно было кормить, за капканы платить. А гнилая лисица - это все-таки гнилая лисица, а не бесполезная брошь. Красиво. Полуегерь переложил покупку на стол, а мамино стеклянное око аккуратно сложил и убрал на место, в шкаф. «Харашо», - сам себе сказал Полуегерь. Теперь можно расслабиться и станцевать мамину любимую Комаринскую. Как бы гордилась мама своим сыном, Полуегерем, увидев его сейчас! Полуегерь топнул ногой. Эх! Топнул другой. Эх! Топнул третьей. И снова - Эх! Единственная рука Полуегеря с тяжелым свистом и скрипом вращалась вокруг своей оси. Комаринская! В комнату вошел Дима Э. Ах, как он любил смотреть на танцующего хозяина. «Красивая», - вздохнул Дима Э. «Харашо», - ласково ответили ему глаза Полуегеря. Это значит, что его, слугу, хозяин приглашает вступить в танец. «Харашо», - засмеялся довольный Дима Э и стал топать всеми своими пятью ногами. Рук у него не было, поэтому Дима Э вращал головой. И тут произошло страшное. Увлекшись танцем, Дима Э задел головой шкаф, в котором хранилось стеклянное око мамы Полуегеря. Шкаф разлетелся в щепки, око упало и разбилось. Взревел Полуегерь, схватил рукой Диму Э за голову и, сверкая глазами, сквозь зубы процедил: «Харашоооо». В приступе бешенства Полуегерь рвал и кусал Диму Э. Только тогда, когда куски слуги стали такие маленькие, что их уже невозможно стало рвать и кусать, только тогда Полуегерь немного успокоился.
Ложась спать, Полуегерь с собой в постель взял гнилую лисицу. В шелковой пижаме лежал он поверх одеяла, все смотрел на свое сокровище, гладил и говорил: «Красивая. Харашо». Рядом с кроватью были разбросаны окровавленные кусочки Димы Э и осколки маминого стеклянного ока.
- Надь, ты спишь что-ли?
- Ммм?
- Надь?
- Ну, чего?
- А ты бы бросила меня, если бы у меня был стеклянный глаз?
- Ага.
- А если бы у меня было пять ног, как у Димы Э?
- Какого еще Димы Э? Спи ты, Дима Э. Завтра же на работу вставать, Вовка!
- Ну вот, я сказку сочинил, а ты даже и не слышала ничего.
- Спи, сказочник!
- Надь, что серьезно ты меня не слушала?
- Спи, Дима Э! Спи!
С денег, полученных за продажу маминой золотой брошки, Полуегерь решил купить гнилую лисицу. «Красивая», - сказал он продавцу гнилых лисиц и вручил ему мамину брошь. «Харашо», - улыбнулся продавец гнилых лисиц. Придя домой, Полуегерь крикнул своего слугу Диму Э и показал ему свою покупку. «Красивая», - запричитал Дима Э. «Харашо», - согласно закивал Полуегерь. Гнилая лисица лежала рядом с другим богатством Полуегеря - еще не проданным маминым стеклянным оком. Времена наступали тяжелые: Диму Э нужно было кормить, за капканы платить. А гнилая лисица - это все-таки гнилая лисица, а не бесполезная брошь. Красиво. Полуегерь переложил покупку на стол, а мамино стеклянное око аккуратно сложил и убрал на место, в шкаф. «Харашо», - сам себе сказал Полуегерь. Теперь можно расслабиться и станцевать мамину любимую Комаринскую. Как бы гордилась мама своим сыном, Полуегерем, увидев его сейчас! Полуегерь топнул ногой. Эх! Топнул другой. Эх! Топнул третьей. И снова - Эх! Единственная рука Полуегеря с тяжелым свистом и скрипом вращалась вокруг своей оси. Комаринская! В комнату вошел Дима Э. Ах, как он любил смотреть на танцующего хозяина. «Красивая», - вздохнул Дима Э. «Харашо», - ласково ответили ему глаза Полуегеря. Это значит, что его, слугу, хозяин приглашает вступить в танец. «Харашо», - засмеялся довольный Дима Э и стал топать всеми своими пятью ногами. Рук у него не было, поэтому Дима Э вращал головой. И тут произошло страшное. Увлекшись танцем, Дима Э задел головой шкаф, в котором хранилось стеклянное око мамы Полуегеря. Шкаф разлетелся в щепки, око упало и разбилось. Взревел Полуегерь, схватил рукой Диму Э за голову и, сверкая глазами, сквозь зубы процедил: «Харашоооо». В приступе бешенства Полуегерь рвал и кусал Диму Э. Только тогда, когда куски слуги стали такие маленькие, что их уже невозможно стало рвать и кусать, только тогда Полуегерь немного успокоился.
Ложась спать, Полуегерь с собой в постель взял гнилую лисицу. В шелковой пижаме лежал он поверх одеяла, все смотрел на свое сокровище, гладил и говорил: «Красивая. Харашо». Рядом с кроватью были разбросаны окровавленные кусочки Димы Э и осколки маминого стеклянного ока.
- Надь, ты спишь что-ли?
- Ммм?
- Надь?
- Ну, чего?
- А ты бы бросила меня, если бы у меня был стеклянный глаз?
- Ага.
- А если бы у меня было пять ног, как у Димы Э?
- Какого еще Димы Э? Спи ты, Дима Э. Завтра же на работу вставать, Вовка!
- Ну вот, я сказку сочинил, а ты даже и не слышала ничего.
- Спи, сказочник!
- Надь, что серьезно ты меня не слушала?
- Спи, Дима Э! Спи!