Границы, слияние, изоляция.
Часто в разговорах, обсуждениях отношений используется выражение «личные границы»;
кто-то может сказать, что у него границы жесткие, или слабые или гибкие; может быть, пожаловаться на то, что границы были нарушены, или призвать людей бдительно следить за целостностью своих границ…
С одной стороны, вполне понятно, что означает этот термин: по аналогии с физическим телом и кожей - его внешней границей, мы обозначаем этим словосочетанием некоторое ощущение своей внутренней целостности, защищенности; границу того, что мы чувствуем своим - мои мысли, мои желания, мои идеи.
С другой стороны, граница это то место, где заканчивается одно пространство, одна личность и начинается другая, - место встречи.
В гештальте даже есть термин «контакт-граница» или «граница контакта», так как контакт, возможность встречи и взаимообмена с чем-то отличным от нас - человеком, опытом, информацией - возможны лишь там, на границе.
Если объединить обе эти точки зрения, то становится очевидно, что «здоровые границы» это не только умение заявлять о себе - я такая-то, с теми или иными особенностями и качествами, не только знание о своем внутреннем и сохранение его обособленным, неприкосновенным, но и способность появляться на своей границе, подходить к краю знакомого, безопасного и обжитого, и встречаться с тем, что находится снаружи.
И тут, конечно, возможны варианты.
Отсутствие границ, их слабость, проницаемость, склонность к слиянию с другими и зависимости от них.
Когда внешнее без преград попадает внутрь: всё и все на меня сильно воздействуют, и невозможно выделить и разобрать где чье настроение, желание, кто за что отвечает… вариант «хорошего человека» - покладистого, легко принимающего чужую точку зрения, не умеющего говорить «нет».
Но исчезает «Я», а его место занимает посторонняя жизнь, чужая;
А может быть и наоборот; то, что называется контрзависимостью и принимает форму изоляции: когда стены моего прекрасного внутреннего замка так высоки и неприступны, что ни я не могу выйти наружу, ни ко мне никто зайти не может.
Да, мой дом не будет разрушен, никто чужой не наведет там своих порядков, но и ничего нового не возникнет.
«Я» сохраняется; но не развивается, не получает новых впечатлений, не вступает во взаимодействие.
Оба варианта лишают одной из возможностей - или быть собой, или быть с другими; лишают или слова «нет», или слова «да».
Но любые границы - слишком мягкие или слишком жесткие - не являются прихотью или каким-то неправильно сделанным выбором, это результат отношений, опыта, истории.
Если ребенок растет одиноким, напуганным - он сделает все, чтобы рядом кто-то был, и никакие границы ему не нужны; или же он создаст свой внутренний обособленный утешающий мир, закрытый от других.
Если на него нападают - он может как защищаться, создавать «броню», так и избегать своего недовольства, чтобы не прилетало дополнительно еще и за сопротивление.
Если ему внушили идею о его плохости, опасности для других - он может как учиться избегать людей, чтобы не навредить им, не разрушить, так и отдаваться чужой воле, в надежде стать «хорошим», принятым, отказавшись от себя.
Выход, конечно, не в том, чтобы начать говорить на все «нет» или «да», противоположно тому, как мы поступаем обычно; а в том, чтобы знать где я, а где другие, уметь замечать и удовлетворять свои потребности как в безопасности, так и в развитии.
кто-то может сказать, что у него границы жесткие, или слабые или гибкие; может быть, пожаловаться на то, что границы были нарушены, или призвать людей бдительно следить за целостностью своих границ…
С одной стороны, вполне понятно, что означает этот термин: по аналогии с физическим телом и кожей - его внешней границей, мы обозначаем этим словосочетанием некоторое ощущение своей внутренней целостности, защищенности; границу того, что мы чувствуем своим - мои мысли, мои желания, мои идеи.
С другой стороны, граница это то место, где заканчивается одно пространство, одна личность и начинается другая, - место встречи.
В гештальте даже есть термин «контакт-граница» или «граница контакта», так как контакт, возможность встречи и взаимообмена с чем-то отличным от нас - человеком, опытом, информацией - возможны лишь там, на границе.
Если объединить обе эти точки зрения, то становится очевидно, что «здоровые границы» это не только умение заявлять о себе - я такая-то, с теми или иными особенностями и качествами, не только знание о своем внутреннем и сохранение его обособленным, неприкосновенным, но и способность появляться на своей границе, подходить к краю знакомого, безопасного и обжитого, и встречаться с тем, что находится снаружи.
И тут, конечно, возможны варианты.
Отсутствие границ, их слабость, проницаемость, склонность к слиянию с другими и зависимости от них.
Когда внешнее без преград попадает внутрь: всё и все на меня сильно воздействуют, и невозможно выделить и разобрать где чье настроение, желание, кто за что отвечает… вариант «хорошего человека» - покладистого, легко принимающего чужую точку зрения, не умеющего говорить «нет».
Но исчезает «Я», а его место занимает посторонняя жизнь, чужая;
А может быть и наоборот; то, что называется контрзависимостью и принимает форму изоляции: когда стены моего прекрасного внутреннего замка так высоки и неприступны, что ни я не могу выйти наружу, ни ко мне никто зайти не может.
Да, мой дом не будет разрушен, никто чужой не наведет там своих порядков, но и ничего нового не возникнет.
«Я» сохраняется; но не развивается, не получает новых впечатлений, не вступает во взаимодействие.
Оба варианта лишают одной из возможностей - или быть собой, или быть с другими; лишают или слова «нет», или слова «да».
Но любые границы - слишком мягкие или слишком жесткие - не являются прихотью или каким-то неправильно сделанным выбором, это результат отношений, опыта, истории.
Если ребенок растет одиноким, напуганным - он сделает все, чтобы рядом кто-то был, и никакие границы ему не нужны; или же он создаст свой внутренний обособленный утешающий мир, закрытый от других.
Если на него нападают - он может как защищаться, создавать «броню», так и избегать своего недовольства, чтобы не прилетало дополнительно еще и за сопротивление.
Если ему внушили идею о его плохости, опасности для других - он может как учиться избегать людей, чтобы не навредить им, не разрушить, так и отдаваться чужой воле, в надежде стать «хорошим», принятым, отказавшись от себя.
Выход, конечно, не в том, чтобы начать говорить на все «нет» или «да», противоположно тому, как мы поступаем обычно; а в том, чтобы знать где я, а где другие, уметь замечать и удовлетворять свои потребности как в безопасности, так и в развитии.