Про Серёгу
Это будет пост про нашего Серёгу. Нет, не так: про нашего Федю Сэ, мы его так называли в училище. Кто знает, тот поймет.
Его смерть, конечно, не укладывается у меня в голове. Ибо такой светлый и чистый Человек не может так рано уходить из жизни. 34 года! Это ведь почти только самое начало. Однако его нелепый уход реален. Умер он в ночь с 15 на 16 августа, в 3.00.
Федя был какой-то необыкновенный человек. По-моему мнению он состоял из одних только достоинств. Ну, вот правда. Он был патологически честен, умен, соображал мгновенно, остроте его ума можно было позавидовать. А какой он был шахматист! Я только один раз за всю жизнь смог его обыграть, и то воспользовался тем, что он зевнул.
Помню, как будучи курсантами, мы гуляли в нашем ростовском Парке Горького. И вот вышли на шахматный пяточек, где любители всегда собирались по выходным и играли кто на интерес, а кто и на деньги. Мы начали его подначивать, мол давай, покажи этим дедам! Федя сел к доске, в руке пиво, на колене сидит какая-то девчонка из компании. Его противник поглядывает со снисхождением, уверенно делает первый ход. А дальше началось смешное. Уже через 30 секунд его лицо вытянулось, он подался вперед и стал нервно теребить платок. Надо ли говорить, что Федя разделал его в пух и прах. Это было здорово!
Улыбчивый шутник, у него были всегда смеющиеся глаза, они искрились и всё видели. Он был скромен просто до неприличия. Он никогда не жаловался ни на что, так только если немножко ворчал.
Он помогал всему миру и никогда не отказывал. И ему сложно было сказать «нет» на просьбу, чем многие, к сожалению, постоянно пользовались.
Федя был добряк. За все 5 лет училища я не помню, чтобы у него с кем-то когда-то был какой-то конфликт.
И хороший друг. Мы с ним могли долгими часами и километрами гулять по Ростову, обсуждая устройство мира. Да и темы находились как-то сами собой. С ним всегда было интересно, было о чём поговорить. Вообще, нужно здесь сказать, что он был моим лучшим другом. Им и останется.
Ну а наряд, в который мы шли вместе, уже не был так в тягость. Помню, что я еще старался подмениться с кем-то, чтоб пойти с ним.
Он был первый критик моих «боевых листков» (настенная газета группы, издавалась раз в неделю, я был редактором). И я к нему, конечно, прислушивался.
После выпуска мы разъехались кто куда. Из Одинцово я тут же написал Валентине Юрьевне, его маме, чтоб она передала мне его почтовый адрес. И так как-то получилось, что мы с ней стали переписываться и новости о Серёги я узнавал через неё. Впрочем, было и наоборот. Но, зная Серёгу и его «любовь» к письменному общению, это было не удивительно.
Я помню, как, кажется, в 2002 году, или что-то около того у нас в части на очередном собрании зачитывали рутинную хронику по несчастным случаям в РВСН\ВКС. В какой-то момент я просто похолодел от ужаса. Зачитали: «в такой-то части лейтенант Федоренко С. выпал из окна общежития и разбился насмерть».
Мобильных телефонов тогда ни у кого не было, они только стали появляться. Я позвонил брату в Ростов и попросил сходить в училище к Максу, чтоб узнать так ли это (Макс, брат Феди учился тогда на первом или втором курсе). Это был самый быстрый способ. Информация оказалось ошибочной, с Федей всё было хорошо.
На протяжении всех последующих лет мы с ним поддерживали связь, регулярно перезванивались, не так часто, наверное, как нужно было - один раз в 2-3 месяца. Иногда чаще. Узнавали новости друг о друге и сокурсниках, он в очередной раз грозился приехать к нам в гости.
В 2010 году осенью мы с Верой поехали к моему отцу в Адыгею. Там у него был небольшой домик. Так получилось, что в это время у Феди был отпуск и мы взяли его с собой. Целую неделю мы с ним лазили по окрестностям. Удалось пообщаться, попариться в бане. На обратном пути в Ростов (а ехали на машине) мы завезли Серёгу домой, в ст. Ленинградскую.
Там нас встретила Валентина Юрьевна. Она была очень рада нам, суетилась, накрывала на стол.. Верочка ей ужасно понравилась и она все пеняла Сереги. Мол, посмотри, какая у Димы красавица, а что же ты! Он всё отмахивался и отшучивался.
Два года назад он приехал летом на неделю. Просидел у нас дома, а Москву так толком и не посмотрел с чем и уехал обратно.
Сказать, что мне его будет не хватать - это ничего не сказать. И для меня он, пожалуй, не умер, для меня он жив. Только вот нельзя позвонить абоненту ФСА и сказать: «Федоренко! Что ж ты мне не звонишь, гад!».
Федя, мы обязательно будем помнить тебя!
Вчера я переписывался через ВК с Ирой, женой Максима. С её разрешения привожу здесь её рассказ с моими небольшими правками.
Здравствуйте, Дмитрий. Я Вас узнала, Сергей говорил о Вас, когда приезжал в отпуск в том году, кажется, в Москву к вам ездил.
Нам будет его очень не хватать, словами не передать, как... Вечная ему память
Как рассказала нам мама, он сел в поезд 4-го июля. До этого его как-то всё не отпускали туда, то секретку никак не принимали, то документы не готовили.
Когда уезжал, раздал всем свои вещи и бытовую технику, в общем, вообще всё раздал, счастливый такой был, в части всем женщинам по торту принёс. Потом так сказал странно: "Пусть меня запомнят таким, я в Комсомольске сам себе всё куплю", - Боже, как чувствовал, с одним чемоданчиком уехал и с минимумом вещей.
Потом они пошли, как я поняла, с сослуживцами перед отъездом в кафе, поели шашлыков, все ещё шутили, чтоб, как в том фильме, его отправили в Комсомольск-на-Амуре, чтоб не перепутали.
Хотел начать новую жизнь, он так хотел счастья... В общем, в поезде ему в первый же день, как потом выяснилось, и стало плохо от шашлыков. Желудок стал, если б с поезда сняли, промыли желудок - на полчаса дела. А он терпел, на службу ехал, людей не мог подвести, 6 дней терпел, его уже в бессознательном состоянии сняли с поезда - заворот кишок, перитонит. Он с воспалённым желудком ехал 6 дней - врачи в шоке, такого в природе не бывает.
Потом узнали об этом мы - мама позвонила, как чувствовала, а трубку взяла медсестра из посёлка Зима, что в Сибири. Мама на следующий день собралась и полетела его спасать.
Ну что, посёлок в Сибири маленький, ему там за 3 дня 2 операции сделали, но не помогает, воспаление страшнейшее.
День-через день операция, плюс наркоз, это и здоровый человек не выдержит, не то, что больной.
Перевезли его в Иркутск: 5 часов по Сибирскому бездорожью в таком тяжелейшем состоянии.
У них там вообще каменный век, даже у нас уже из станицы до Краснодара на вертолёте тяжело больных возят.
От долгого лежания началось воспаление легких, потом искусственная вентиляция легких.
9-ю операцию он не вынес - остановилось сердце... 9-й наркоз... кома...
Постепенно весь организм отказывал, сколько людей за него боролось: Москва, Сибирь... Сколько церквей и людей молили Бога о его здравии.
Он умер 16-го в 3 ночи по иркутскому времени. 20 дней без еды, воды, в бреду, они с мамой воевали... 20 дней ада. Мы жили от звонка до звонка.
Он так хотел пить, говорил, что спать не может, закроет глаза, а перед ним ведро воды... А чем бы Вы помогли? Тут неведомая сила его тянула к себе..
Он так хотел жить, до последнего держался, все губы в кровь искусаны - боль терпел.
Даже когда ему было больно, медсестры спрашивали, а он отвечал, что всё хорошо, лишь бы мама не плакала.
Он сам говорил, что вышел бы в Новосибирске или раньше, если бы знал... А в вещах мама нашла много обезболивающих.
Сколько на похоронах было людей, из РАУ, из частей. Одному Богу известно, как было бы лучше, мы сами не знаем.
Его из Иркутска в цинке привезли на самолете до Краснодара, потом на автобусе Максим от военкомата ездил встречать.
Такая нелепая смерть.
Мама - да, она у нас мировая женщина, другая в такой ситуации бы сгорбилась, впала в отчаяние, а она настоящая МАТЬ настоящего русского офицера... Стойко всё вынесла, вот только как жить теперь тяжело ей без него, да и нам тоже.
Конечно, можно, рассказывайте.. Наша семья наоборот хочет, чтоб все его близкие знали, каким он героем был и есть, чтобы помнили и поминали. Он боролся, как истинный офицер, со смертью. Врачи даже сказали, что с таким состоянием он должен был и с поезда не сойти живым.
Мама просит всех его родных по крови и по духу поставить свечки за упокой и заказать сорокоуст за упокой в церкви, если не трудно, конечно.