День 7. Мой третий воображаемый друг.
Если ты единственный в семье ребёнок-интроверт с достаточным количеством личного пространства, ты точно проводил уйму времени наедине с собой. Книги, книги, книги и бесконечное количество часов в размышлениях обо всем на свете. Что-то выплескивалось на родителей, но большую часть гениальных идей выслушивал отряд плюшевых бойцов.
Совершенно неудивительно, что первым другом и личным тайным советником стал маленький динозавр, поселившийся со мной, когда мне было не то 3, не то 4 года. Он обсуждал со мной прочитанное и увиденное, утешал в минуту грусти и одобрительно похлопывал по плечу хвостом в ответ на хорошие поступки. Если я делала что-то не то, он как настоящий друг поддерживал, но замечал, что я могла бы поступить и по-другому. С ним никогда не бывало одиноко.
Второй друг появился у меня во дворе зимой - мы лепили снеговиков, играли в гладиаторов и царя горы, хохотали до упаду. С ним не было скучно, не было страшно никогда, даже когда на меня прыгнула огромная собака. Я лежала в снегу, собака стояла на мне и даже не пыталась зарычать или укусить, но, казалось, все на свете испугались за меня, кроме меня самой. Потому что я точно знала, что мой друг не даст случиться со мной ничему плохому.
Моим третьим другом стала она, почти как сестра, которой никогда не было. Девочка с зелёными глазами, которая всегда находила решение любой проблемы. Ответ на любую колкость. Её ловкость и хитрость помогали выкручиваться из самых неприятных ситуаций. Впрочем, в большинство из них без неё мы бы и не вкрутились. С ней никогда не было больно, материя реальности выворачивалась ею наизнанку, только бы я не плакала. Она очень меня любила.
Вот только мы с ней, кажется, были слишком разными, и, выпутавшись из очередной передряги, я решила, что пришла пора с ней расстаться. Она смотрела на это иначе - сочла это предательством и ушла.
Некоторое время я была настороже, ожидая каждую минуту победоносного возвращения. Однако шли дни, а её всё не было, вместо неё появилось чувство, будто где-то в груди - сквозная дыра, сквозь которую по ночам подвывал сквозняк. Потом я снова привыкла к одиночеству, и оно, как заживший порез, меня более не беспокоило.
Мы снова встретились с ней почти случайно - подошедший на улице человек назвал меня её именем - именем, которого никто не знал. Я убежала прочь, сказав, что он обознался, влетела в ближайшую кофейню, умылась ледяной водой и подняла глаза в зеркало - оттуда на меня смотрели её зелёные глаза.
Вся дальнейшая жизнь превратилась в битву за место у руля - она не вступала в дискуссии и, стоило мне задремать на минуту, по каплям, по миллиметрам выдавливала меня из моей собственной жизни.
Иногда я просыпалась где-то посреди диалога, в месте, которого не помнила, с людьми, которых не знала. Но они знали и любили меня. Нет. Они знали и любили её. Все её любили. А меня начинали спрашивать, что со мной случилось и почему я такая грустная.
Сна становилось всё меньше - в ход шли огромные кружки кофе, энергетики, бесконечные сериалы, но снова и снова я смотрела изнутри на то, как она проживает мою жизнь. И тогда я решила, что мне нужна помощь профессионалов - она очень сопротивлялась, но в следующий раз, когда она отняла моё тело, оно было надёжно приковано к кровати.
Говорят, она сопротивляется. Говорят, она ужасно ругается на врачей. Говорят, что когда она сменяет гнев на милость, то располагает к себе весь персонал.
Ко мне каждый день приходит эта милая врач, показывает мои фотографии с незнакомыми людьми. Никого из них я не помню. Я говорю этой очаровательной женщине, что, очевидно, это люди, с которыми она завязывает отношения, пока я сплю. Сегодня врач показала мой паспорт - не знаю, как она это провернула, но в документах повсюду её имя. А ещё странные снимки, где я совсем маленькая, с куклой, которую не помню, на коленях у женщины, которой не знаю. И у меня зелёные глаза.
Совершенно неудивительно, что первым другом и личным тайным советником стал маленький динозавр, поселившийся со мной, когда мне было не то 3, не то 4 года. Он обсуждал со мной прочитанное и увиденное, утешал в минуту грусти и одобрительно похлопывал по плечу хвостом в ответ на хорошие поступки. Если я делала что-то не то, он как настоящий друг поддерживал, но замечал, что я могла бы поступить и по-другому. С ним никогда не бывало одиноко.
Второй друг появился у меня во дворе зимой - мы лепили снеговиков, играли в гладиаторов и царя горы, хохотали до упаду. С ним не было скучно, не было страшно никогда, даже когда на меня прыгнула огромная собака. Я лежала в снегу, собака стояла на мне и даже не пыталась зарычать или укусить, но, казалось, все на свете испугались за меня, кроме меня самой. Потому что я точно знала, что мой друг не даст случиться со мной ничему плохому.
Моим третьим другом стала она, почти как сестра, которой никогда не было. Девочка с зелёными глазами, которая всегда находила решение любой проблемы. Ответ на любую колкость. Её ловкость и хитрость помогали выкручиваться из самых неприятных ситуаций. Впрочем, в большинство из них без неё мы бы и не вкрутились. С ней никогда не было больно, материя реальности выворачивалась ею наизнанку, только бы я не плакала. Она очень меня любила.
Вот только мы с ней, кажется, были слишком разными, и, выпутавшись из очередной передряги, я решила, что пришла пора с ней расстаться. Она смотрела на это иначе - сочла это предательством и ушла.
Некоторое время я была настороже, ожидая каждую минуту победоносного возвращения. Однако шли дни, а её всё не было, вместо неё появилось чувство, будто где-то в груди - сквозная дыра, сквозь которую по ночам подвывал сквозняк. Потом я снова привыкла к одиночеству, и оно, как заживший порез, меня более не беспокоило.
Мы снова встретились с ней почти случайно - подошедший на улице человек назвал меня её именем - именем, которого никто не знал. Я убежала прочь, сказав, что он обознался, влетела в ближайшую кофейню, умылась ледяной водой и подняла глаза в зеркало - оттуда на меня смотрели её зелёные глаза.
Вся дальнейшая жизнь превратилась в битву за место у руля - она не вступала в дискуссии и, стоило мне задремать на минуту, по каплям, по миллиметрам выдавливала меня из моей собственной жизни.
Иногда я просыпалась где-то посреди диалога, в месте, которого не помнила, с людьми, которых не знала. Но они знали и любили меня. Нет. Они знали и любили её. Все её любили. А меня начинали спрашивать, что со мной случилось и почему я такая грустная.
Сна становилось всё меньше - в ход шли огромные кружки кофе, энергетики, бесконечные сериалы, но снова и снова я смотрела изнутри на то, как она проживает мою жизнь. И тогда я решила, что мне нужна помощь профессионалов - она очень сопротивлялась, но в следующий раз, когда она отняла моё тело, оно было надёжно приковано к кровати.
Говорят, она сопротивляется. Говорят, она ужасно ругается на врачей. Говорят, что когда она сменяет гнев на милость, то располагает к себе весь персонал.
Ко мне каждый день приходит эта милая врач, показывает мои фотографии с незнакомыми людьми. Никого из них я не помню. Я говорю этой очаровательной женщине, что, очевидно, это люди, с которыми она завязывает отношения, пока я сплю. Сегодня врач показала мой паспорт - не знаю, как она это провернула, но в документах повсюду её имя. А ещё странные снимки, где я совсем маленькая, с куклой, которую не помню, на коленях у женщины, которой не знаю. И у меня зелёные глаза.