Впечатления: «Гамлет» Оскараса Коршуноваса (в рамках фестиваля Теарт)
Впечатления Татьяны Дячок
Фотографии и подбор цитат Лидия Зинович
«Кто ты?»
Один из самых известных режиссёров мировой значимости Оскарас Коршуновас представил белорусскому зрителю пьесу по бессмертному творению У. Шекспира «Гамлет». История создания постановки началась c идеи литовского студента, а получила своё достойное воплощение уже в руках сорокалетнего мастера мировой сцены: «Тогда я понял, что пришло время ответить себе на вопросы о самом себе и своей профессии. Для меня нет другого способа проверить самого себя, кроме театра. А для любого режиссера «Гамлет» - это «мышеловка». При этом О.Коршуновас ставил перед актерами труппы новые задачи и вопросы: «На этот раз для нас не так важен результат, давайте ответим себе на вопрос, что для нас эта профессия. И если мы ответим на него, то сумеем ответить и на другой вопрос: «Кто я?» Именно с этих слов начинается сценическое действие в первом акте, когда каждый из актеров усаживается напротив гримировочного столика, вопрошает у своего отражения: «Кто ты?» Ответа не последует.
Признанный мэтр и здесь не отступает от однажды выбранного курса театра: ставить современную драматургию как классику, а классику - как современные пьесы. Используя объёмность классического произведения, режиссёр стремится показать чётко очерченные проблемы (смысл бытия, цель и предназначение человека, любовь и прощение, грех и искупление), их актуальность для молодого поколения.
Декорации, по большей мере, состоят из гримировочных столиков, которые передвигаются самими актерами на протяжении всего спектакля, организуя необходимое рабочее пространство с расставленными при этом акцентами. Основными цветами, передающими настроение, пронизывающими происходящее действо, являются белый, черный и красный, как Жизнь, Смерть и Любовь в бесконечности треугольника. Краска используется для передачи скорее внутренних ран, душевных страданий героев, а музыкальное сопровождение из потоков шума и скрежета, мышиной возни окунают в атмосферу гниения Датского королевства.
Белые маски, грим позволяют провести параллель между театром и реальностью, увидеть роли, которые мы примеряем изо дня в день…
Следует отметить, что зритель приходит уже настроившись на то, чтобы увидеть привычное, знакомое, прочитанное, осмысленное, но сталкивается со спецификой характера современной драмы, и поэтому далеко не все присутствующие приняли интерпретацию О. Коршуноваса. Это риск со стороны режиссёра, но он вполне оправдан, ведь множество людей не только восприняли благосклонно позицию литовского режиссёра, но и были восхищены её неординарным эстетическим решением. Только отрешившись от текста и хронологии событий оригинала, возможно увидеть и услышать настоящего Гамлета, который живет в нас самих и который взывает к внутреннему голосу со сцены. Концепция «Я-мыслящего» и «Я-действующего» становится отражением позиции самого режиссёра: непозволительную трусость рождают размышления, они отдаляют личность от действий, поступков, решений, реализации желаний. Призыв к действию, к решительности звучат в словах Гамлета, когда уже становится понятно, что его личность возведена до универсалии, и в каждом из действующих лиц он находит своё выражение…Однако шут Йорик, подобно Фортуне, посмеялся над ними и вот теперь воцарилась тишина и покой, ведь Смерть положила конец их бесконечным метаниям. Повисшие в воздухе последние слова: «Дальнейшее - безмолвие». Свет погас.
Марцелл
Ну что, опять сегодня появлялось?
Бернардо
Я ничего не видел.
Марцелл
Горацио считает это нашей
Фантазией, и в жуткое виденье,
Представшее нам дважды, он не верит;
Поэтому его я пригласил
Посторожить мгновенья этой ночи,
И, если призрак явится опять,
Пусть взглянет сам и пусть его окликнет.
Гертруда и Клавдий
Так должно быть. Тебя мы просим, брось
Бесплодную печаль.
Лаэрт
Поверь мне;
Природа, зрея, умножает в нас
Не только мощь и статность: с ростом храма
Растет служенье духа и ума.
Сейчас тебя он, может быть, и любит;
Ни скверна, ни лукавство не пятнают
Его благих желаний; но страшись:
Великие в желаниях не властны...
Полоний и Офелия
Полоний
Силки для куликов! Я знаю сам,
Когда пылает кровь, как щедр бывает
Язык на клятвы; эти вспышки, дочь,
Которые сияют, но не греют
И тухнут при своем возникновенье,
Не принимай за пламя.
Гамлет
Да охранят нас ангелы господни! -
Блаженный ты или проклятый дух,
Овеян небом иль геенной дышишь,
Злых или добрых умыслов исполнен, -
Твой образ так загадочен, что я
К тебе взываю: Гамлет, повелитель,
Отец, державный Датчанин, ответь мне!
Гертруда, Клавдий
Не верь, что солнце ясно,
Что звезды - рой огней,
Что правда лгать не властна,
Но верь любви моей.
О дорогая Офелия, не даются мне эти размеры. Я не умею высчитывать мои вздохи; но что я люблю тебя вполне, о вполне, чудесная, этому верь. Прощай! Твой навсегда, дражайшая дева, пока этот механизм ему принадлежит, Гамлет.
Полоний
Я хочу сказать: что говорится в том, что вы читаете?
Гамлет
Клевета, сударь мой; потому что этот сатирический плут говорит здесь, что у старых людей седые бороды, что лица их сморщенны, глаза источают густую камедь и сливовую смолу и что у них полнейшее отсутствие ума и крайне слабые поджилки; всему этому, сударь мой, я хоть и верю весьма могуче и властно, однако же считаю непристойностью взять это и написать; потому что и сами вы, сударь мой, были бы так же стары, как я, если бы могли, подобно раку, идти задом наперед.
Гамлет
Милейшие друзья мои! Как поживаешь, Гильденстерн? А, Розенкранц? Ребята, как вы живете оба?
Гамлет
Ну и осел же я! Как это славно,
Что я, сын умерщвленного отца,
Влекомый к мести небом и геенной,
Как шлюха, отвожу словами душу
И упражняюсь в ругани, как баба,
Как судомойка!
Читай по этой книге,
Дабы таким занятием прикрасить
Уединенье. В этом все мы грешны, -
Доказано, что набожным лицом
И постным видом мы и черта можем
Обсахарить.
Офелия
А я, всех женщин жалче и злосчастней,
Вкусившая от меда лирных клятв,
Смотрю, как этот мощный ум скрежещет,
Подобно треснувшим колоколам,
Как этот облик юности цветущей
Растерзан бредом; о, как сердцу снесть:
Видав былое, видеть то, что есть!
Гамлет
Я умираю;
Могучий яд затмил мой дух...
Цитаты в переводе М. Лозинского
Мнение редакции «Дверей» может не совпадать с мнением автора.
Фотографии и подбор цитат Лидия Зинович
«Кто ты?»
Один из самых известных режиссёров мировой значимости Оскарас Коршуновас представил белорусскому зрителю пьесу по бессмертному творению У. Шекспира «Гамлет». История создания постановки началась c идеи литовского студента, а получила своё достойное воплощение уже в руках сорокалетнего мастера мировой сцены: «Тогда я понял, что пришло время ответить себе на вопросы о самом себе и своей профессии. Для меня нет другого способа проверить самого себя, кроме театра. А для любого режиссера «Гамлет» - это «мышеловка». При этом О.Коршуновас ставил перед актерами труппы новые задачи и вопросы: «На этот раз для нас не так важен результат, давайте ответим себе на вопрос, что для нас эта профессия. И если мы ответим на него, то сумеем ответить и на другой вопрос: «Кто я?» Именно с этих слов начинается сценическое действие в первом акте, когда каждый из актеров усаживается напротив гримировочного столика, вопрошает у своего отражения: «Кто ты?» Ответа не последует.
Признанный мэтр и здесь не отступает от однажды выбранного курса театра: ставить современную драматургию как классику, а классику - как современные пьесы. Используя объёмность классического произведения, режиссёр стремится показать чётко очерченные проблемы (смысл бытия, цель и предназначение человека, любовь и прощение, грех и искупление), их актуальность для молодого поколения.
Декорации, по большей мере, состоят из гримировочных столиков, которые передвигаются самими актерами на протяжении всего спектакля, организуя необходимое рабочее пространство с расставленными при этом акцентами. Основными цветами, передающими настроение, пронизывающими происходящее действо, являются белый, черный и красный, как Жизнь, Смерть и Любовь в бесконечности треугольника. Краска используется для передачи скорее внутренних ран, душевных страданий героев, а музыкальное сопровождение из потоков шума и скрежета, мышиной возни окунают в атмосферу гниения Датского королевства.
Белые маски, грим позволяют провести параллель между театром и реальностью, увидеть роли, которые мы примеряем изо дня в день…
Следует отметить, что зритель приходит уже настроившись на то, чтобы увидеть привычное, знакомое, прочитанное, осмысленное, но сталкивается со спецификой характера современной драмы, и поэтому далеко не все присутствующие приняли интерпретацию О. Коршуноваса. Это риск со стороны режиссёра, но он вполне оправдан, ведь множество людей не только восприняли благосклонно позицию литовского режиссёра, но и были восхищены её неординарным эстетическим решением. Только отрешившись от текста и хронологии событий оригинала, возможно увидеть и услышать настоящего Гамлета, который живет в нас самих и который взывает к внутреннему голосу со сцены. Концепция «Я-мыслящего» и «Я-действующего» становится отражением позиции самого режиссёра: непозволительную трусость рождают размышления, они отдаляют личность от действий, поступков, решений, реализации желаний. Призыв к действию, к решительности звучат в словах Гамлета, когда уже становится понятно, что его личность возведена до универсалии, и в каждом из действующих лиц он находит своё выражение…Однако шут Йорик, подобно Фортуне, посмеялся над ними и вот теперь воцарилась тишина и покой, ведь Смерть положила конец их бесконечным метаниям. Повисшие в воздухе последние слова: «Дальнейшее - безмолвие». Свет погас.
Марцелл
Ну что, опять сегодня появлялось?
Бернардо
Я ничего не видел.
Марцелл
Горацио считает это нашей
Фантазией, и в жуткое виденье,
Представшее нам дважды, он не верит;
Поэтому его я пригласил
Посторожить мгновенья этой ночи,
И, если призрак явится опять,
Пусть взглянет сам и пусть его окликнет.
Гертруда и Клавдий
Так должно быть. Тебя мы просим, брось
Бесплодную печаль.
Лаэрт
Поверь мне;
Природа, зрея, умножает в нас
Не только мощь и статность: с ростом храма
Растет служенье духа и ума.
Сейчас тебя он, может быть, и любит;
Ни скверна, ни лукавство не пятнают
Его благих желаний; но страшись:
Великие в желаниях не властны...
Полоний и Офелия
Полоний
Силки для куликов! Я знаю сам,
Когда пылает кровь, как щедр бывает
Язык на клятвы; эти вспышки, дочь,
Которые сияют, но не греют
И тухнут при своем возникновенье,
Не принимай за пламя.
Гамлет
Да охранят нас ангелы господни! -
Блаженный ты или проклятый дух,
Овеян небом иль геенной дышишь,
Злых или добрых умыслов исполнен, -
Твой образ так загадочен, что я
К тебе взываю: Гамлет, повелитель,
Отец, державный Датчанин, ответь мне!
Гертруда, Клавдий
Не верь, что солнце ясно,
Что звезды - рой огней,
Что правда лгать не властна,
Но верь любви моей.
О дорогая Офелия, не даются мне эти размеры. Я не умею высчитывать мои вздохи; но что я люблю тебя вполне, о вполне, чудесная, этому верь. Прощай! Твой навсегда, дражайшая дева, пока этот механизм ему принадлежит, Гамлет.
Полоний
Я хочу сказать: что говорится в том, что вы читаете?
Гамлет
Клевета, сударь мой; потому что этот сатирический плут говорит здесь, что у старых людей седые бороды, что лица их сморщенны, глаза источают густую камедь и сливовую смолу и что у них полнейшее отсутствие ума и крайне слабые поджилки; всему этому, сударь мой, я хоть и верю весьма могуче и властно, однако же считаю непристойностью взять это и написать; потому что и сами вы, сударь мой, были бы так же стары, как я, если бы могли, подобно раку, идти задом наперед.
Гамлет
Милейшие друзья мои! Как поживаешь, Гильденстерн? А, Розенкранц? Ребята, как вы живете оба?
Гамлет
Ну и осел же я! Как это славно,
Что я, сын умерщвленного отца,
Влекомый к мести небом и геенной,
Как шлюха, отвожу словами душу
И упражняюсь в ругани, как баба,
Как судомойка!
Читай по этой книге,
Дабы таким занятием прикрасить
Уединенье. В этом все мы грешны, -
Доказано, что набожным лицом
И постным видом мы и черта можем
Обсахарить.
Офелия
А я, всех женщин жалче и злосчастней,
Вкусившая от меда лирных клятв,
Смотрю, как этот мощный ум скрежещет,
Подобно треснувшим колоколам,
Как этот облик юности цветущей
Растерзан бредом; о, как сердцу снесть:
Видав былое, видеть то, что есть!
Гамлет
Я умираю;
Могучий яд затмил мой дух...
Цитаты в переводе М. Лозинского
Мнение редакции «Дверей» может не совпадать с мнением автора.