ТИХИЙ ПРОЦЕСС
ТИХИЙ ПРОЦЕСС
Сразу после начала процесса в Саратове над членами Национал-большевистской партии в первых числах сентября местные чекисты беззастенчиво прогулялись по редакциям газет, радиостанций и телеканалов и настоятельно «попросили» не освещать процесс над лимоновцами. Пугливая провинциальная пресса подчинилась и перестала рассказывать о суде над группой революционеров даже по просьбе столичных изданий. Местные журналисты на этот суд не ходят. И часто зал бывает совсем пуст.
Из материалов дела стало известно, что агенты ФСБ в течение многих месяцев с санкции прокуратуры вели прослушивание не только телефонов, но и всех помещений Национал-большевистской партии, включая частную квартиру вождя Лимонова, которую писатель 8 лет снимает у почитателя своего творчества в одном из арбатских переулков. Материалов прослушки, на которых в основном строятся обвинения писателя и его партии, в деле фигурирует несколько томов. Разговоры скрупулезно фиксировались и подшивались к делу. К текстам записей бытовых разговоров чекисты-следователи приписывали собственные пространные соображения и трактовки, которые и стали основой обвинения в подготовке антигосударственных действий. Зафиксировав однажды в наушниках призыв Лимонова: «За победу!», чекисты сделали выводы о том, что сборище партийцев на квартире вождя готовится к террористическим актам и боевым действиям. На суде умозаключения контрразведчиков были оглашены государственным обвинителем из Генеральной прокуратуры Сергеем Вербиным, получившим карьерный рост и звания в ходе суда над террористом Радуевым. На что вождь Лимонов, уточнив дату записи и тексты разговоров, заметил обвинению, что победные призывы звучали на пирушке в его квартире 23 февраля, то есть в день его рождения, который совпадает с всенародным армейским праздником.
Нина Силина справила в тюрьме два дня рождения. Попала она туда в 20 лет. В женском отделении СИЗО она ведет себя как командир. Усиленно изучает арабский язык. Читает философские трактаты. Книги ей носят пачками из саратовских библиотек.
Нина Силина родом из Коврова Владимирской области, снимала квартиру в Москве. Увлеклась национал-большевиком Владимиром Пентелюком. И по его настоянию решила съездить в Саратов. Дело было в середине марта. Весна была на носу, и поэтому теплые вещи решила не брать. Проблему обуви, в частности, валенок, обсуждали в партийном бункере перед поездкой в Саратов. Валенки Нина решила взять, чтобы завезти их домой в Ковров. Прослушка зафиксировала эти разговоры и из рассуждений о валенках сделала выводы о том, что под этим словом подразумеваются боеприпасы и оружие. Так и записано в уголовном деле.
На суде обвинение настаивало, что под «валенками» лимоновцы подразумевают оружие. На суде Нина Силина спросила у вызванной в качестве свидетеля хозяйки квартиры: «Ира, мы жили у вас на квартире с Володей Пентелюком, у меня были зимние вещи?» «Нет», - ответила хозяйка. «А валенки у меня были?» - опять интересуется Силина. «Были, - подтвердила хозяйка. - И когда провели обыск, Нина, то все вещи забрали, а валенки у меня находятся до сих пор!» Вот такие валенки.
Председательствующий частенько делает замечания прокурору Сергею Вербину, когда тот, например, зачитывает деяния и подвиги знаменитого французского наемника Боба Динара, с которого романтики из НБП брали пример, или другие страшилки, не имеющие к сути дела никакого отношения. Судья вынужден прерывать гособвинение, когда, увлекшись, гособвинитель начинает выступать от лица прокуратуры Казахстана, где успели засветиться своими акциями в защиту русских национал-большевики.
Задерживали Лимонова на далеком русском Алтае по звонку из Астаны. Об этом Лимонов рассказывал своему адвокату Сергею Беляку.
Сразу после ареста его стали допрашивать сотрудники Казахского КНБ:
«Лимонов, нам тебя отдали. Мы собираемся тебя обменять на Казимирчука. У Назарбаева есть об этом договоренность с Кремлем. В Астане ты узнаешь, что такое поднимать восстания в Казахстане», - говорил казахский полковник.
Свидетелей обвинения набралось три человека. Их этапировали в саратовскую глушь из разных концов страны в наручниках под конвоем, так как те не спешили встретиться с бывшими товарищами по партии. Главный свидетель чекистов - Артем Акопян. От него обвинение хотело услышать, как Лимонов и его подельники приискивали себе военное снаряжение в окрестностях казахских воинских частей. В ходе перекрестного допроса в суде Акопян простодушно признался в том, что ему как туристу-любителю очень приглянулась утепленная куртка натовского образца, в которые одеты казахские солдаты, и поэтому он ходил к военному городку в степи, пытаясь сторговать себе куртяшку. Вот и все «приискивание военного снаряжения».
Доставленный по этапу распространитель газеты «Лимонка» из Башкирии не пролил света на заговор национал-революционеров, так как вообще не смог ответить на элементарные вопросы, не назвал даже фамилии местного вождя партии.
А американо-казахская энергетическая компания, против которой будто бы готовили акции лимоновцы, как оказалось, испустила дух за два года до появления в степях Казахстана партийцев. Со здания энергетической компании, по азиатской лени, не сняли монументальную вывеску, и лимоновцы думали, что она существует. Материалы прослушки показали, что лимоновцы по своей дури планировали приготовления к теракту против несуществующей компании.
Главное доказательство преступных замыслов национал-большевиков - четыре автомата Калашникова, приобретенные членами партии в ста метрах от здания Саратовского УФСБ у двух неизвестных. Автоматы оказались выпуска 77 года, завод-изготовитель не может документально подтвердить их происхождение. При задержании ребят в Саратове в момент приобретения оружия среди оперативников оказался и московский подполковник ФСБ Кузнецов. Задержанные утверждали, что у них назначена с продавцом встреча еще через четыре дня, но чекисты не стали предпринимать никаких действий по задержанию продавцов. И этих продавцов, на которых указали задержанные и которых многократно потом видели в Саратове, почему-то никак не могут поймать, несмотря на подробное описание их внешности.
Свидетелем защиты вызваны в суд трое партийцев с Алтая, в том числе некто Колесников, а также оперуполномоченный Алтайского УФСБ полковник Жаров. Как стало известно суду, Жаров вместе с коллегами вывозил ночью на городское кладбище Колесникова и, поставив на край вырытой могилы, разряжал у него над ухом пистолет. После этой процедуры требовал признательных показаний на Лимонова и его партию. Колесников стал жаловаться в Москву, дошли слухи и до Лимонова. Тот стал писать из Лефортова жалобы в Генеральную прокуратуру и в итоге добился того, что Жарова вызвали в прокуратуру Алтайского края. Там его допросили, и он, по тихости ума, признался, что выбивал показания у Колесникова ночью и на кладбище. Но заявил, что делал это в интересах следствия.
В суде также выяснилось, что подполковник юстиции, работник Следственного управления ФСБ Олег Шишкин, руководитель следственной бригады по делу Лимонова, в которую входило 12 человек, действовал в столице не менее оригинально. Оказалось, что гражданская жена саратовского партийца Карягина, который давал признательные показания по приобретению оружия, находясь в Лефортове, проживала на квартире у этого следователя Шишкина, когда многократно приезжала в Москву из Саратова. Поначалу и лимоновцы, и судья не могли в это поверить, так как это попахивало романами Кафки. Все думали, что это некая бравада обезумевшей от невзгод женщины, вынужденной стать свидетелем обвинения, для того чтобы спасти любимого. Но, как оказалось, девушка многократно звонила из партийного бункера. «Не волнуйтесь, я скоро приеду!» - сообщала она супруге следователя Олега Шишкина. На суде она заявила: «Да, я жила в бункере партии Лимонова поначалу, когда приезжала в Москву, но потом я поняла большую процессуальную разницу между мной и другими. И приняла предложение Шишкина. Я поняла, что он не такой плохой, как его представляли». В суд вызвали следователя Олега Анатольевича Шишкина. Он приехал и подтвердил, потупив глаза: «Да, я оказывал содействие в проживании супруге Карягина. Она пожаловалась мне на плохие условия проживания, и я устроил ее на квартиру к моему другу из МВД». Друг Шишкина играл ей на гитаре и кормил пудингами.
В деле фигурируют материалы по азиатскому походу в мятежный Кокчетав, отчет о встречах Лимонова с казачьими атаманами, которым он обещал помощь в свержении казахского ига и присоединении к России. «Отберем у Нурсултана русский север Казахстана!» - не раз аккуратно вырисовывали лимоновцы на стенах Казахского посольства в Москве.
Сам Лимонов считает, что дело ему «сшили по просьбе большого друга Нурсултана Назарбаева - известного кинорежиссера Никиты Михалкова, которого лимоновцы забросали тухлыми яйцами в Центральном доме кинематографистов. В тот вечер охрана Никиты Михалкова скрутила одного из «яйцеметателей» - Дмитрия Бахура, и Никита бил его ногой в лицо, пока того держали. Это пропечатали многие издания, что сильно подмочило репутацию христианствующего режиссера. И Михалков не простил Лимонову унижения, тем более что в тот период он собирался в президенты России.
Как писало одно из саратовских изданий, желтый журнал «Общественное мнение»: «Москва, спуская лимоновское дело в Саратов, предоставила возможность здешним властям самостоятельно «сесть в лужу».
А. АРХИПОВ, "Stringer"
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200308/?08_3_1