Folle journée 1889 года в Царском Селе
Михай Зичи 19 февраля 1889 года в Царском Селе
Folle journée или безумный день - это традиционное название последнего дня Масленицы, когда давались завершающие пышные балы сезона и все увеселения прекращались на время Великого поста. В 1889 году folle journée Императорской семьи проходил в Александровском дворце Царского Села. В ту зиму к петербургскому сезону приехали в гости к Великой княгине Елизавете Федоровне ее отец Великий Герцог Гессен-Дармштадтский, брат Эрни и младшая и единственная незамужняя на тот момент сестра Аликс. Остановились гости во дворце Великого князя Сергея (дворец Белосельских-Белозерских), прямо напротив Аничкова, где в основном жила семья Александра III. Приехали конечно же не просто в гости, а прежде всего в ожидании помолвки принцессы Аликс и Цесаревича Николая. Аликс и Николай познакомились еще детьми во время свадьбы Великого князя Сергея Александровича и Великой княгини Елизаветы Федоровны. Между молодыми людьми возникла взаимная симпатия, но это категорически не нравилось родителям Цесаревича, особенно матери, которая уже присмотрела ему в невесты французскую принцессу Елену Орлеанскую; и бабушке Аликс, королеве Виктории, которая мечтала, чтобы ее любимая внучка Аликс вышла за другого ее внука - принца Альберта Виктора, герцога Кларенса. Никто этого союза не хотел, кроме Великой княгини Елизаветы и Великого князя Сергея - они втайне от Императора и Императрицы передавали письма Аликс Ники и письма Ники Аликс, вели оживленную переписку с ними, убеждали Аликс не бояться перехода в православие. Зимой 1889 года великокняжеская чета намеревалась предоставить молодым людям возможность побольше видеться. Императрица Мария Федоровна разгадала их планы и делала все, чтобы эти встречи по возможности пресечь либо свести к минимуму. Вдруг находились разные причины, по которым Цесаревич отсутствовал на тех балах, где было Гессенское семейство. Но отменить все балы и не появляться ни на одном было бы дурным тоном и неуважением, потому Ники и Аликс все равно виделись: в театре, на катке, чаепитиях и балах у Нарышкиных, Арсеньева, на балу Преображенского полка и т. д.
Приезд юной незамужней принцессы в Петербург конечно не остался незамеченным в свете. К Аликс присматривались, примеряли на нее роль будущей Императрицы и судили очень строго. В.Н. Ламздорф писал о бале в Зимнем дворце: "...присутствовала принцесса Алиса Дармштадтская; она в жанре своей сестры, но не красива, лицо красно даже под бровями. Позднее Оболенский говорил мне, что у нее походка неграциозная, средняя часть корпуса слишком выдается; она танцевала котильон с наследником цесаревичем, но они молчали".
Без ведома Императрицы после катка позвала к себе на чаепитие принцессу Аликс и сестра Цесаревича, Великая княжна Ксения. На том чаепитии присутствовала тогда еще дружная "картофельная компания" Цесаревича, в числе которой были дочери Министра Двора графа И.И. Воронцова-Дашкова. Одна из них, Сандра (впоследствии - графиня Шувалова), вспоминала: "В 1889 году гостила у своей сестры, великой княгини Елизаветы Федоровны, принцесса Alix Гессенская . Она приехала на каток и пила чай у великой княжны Ксении Александровны. Мы все знали, что великая княжна позвала ее пить чай без ведома императрицы, но, конечно, никто из нас не рассказывал об этом дома. Раз, в самый разгар чаепития, вошла императрица. Тайна была раскрыта. Как-то, после ухода императрицы, веселое настроение прошло, принцесса сразу уехала, и мы стали собираться домой. Перед самым отъездом нашим пришли доложить великой княжне, что Ее Величество зовет ее к себе. Великая княжна нам сказала: «Достанется мне»".
Великая княжна Ксения Александровна и Императрица Мария Федоровна
Судя по всему, Ксении Александровне в самом деле досталось. И не только ей. "На ковер" в Аничков вызывали мать сестер Воронцовых-Дашковых и самих девушек. Сандра вспоминала: "Когда мы вернулись домой, нам сказали, что отец зовет нас к себе, а что мать наша поедет в Аничков по вызову Ее Величества. Отец нас спросил: «Что случилось в Аничкове?» Мы ответили, что день прошел, как всегда. «Почему императрица вызвала мама?» Мы ответили незнанием, и правда, мы не знали, есть ли связь между вызовом нашей матери и фактом, что императрица узнала о том, что принцесса Alix пила чай у княжны. Когда мать вернулась из Аничкова, нас всех, сестер и меня, позвали к родителям, и мать спросила: «Pourquoi vous ne nous avez jamais dit que la Princesse Alix prenait le thev chez Xevnia Alexandrovna? Saviez-vous que сa se faisait sans l’autorisation de Leurs Majestevs?» [ «А почему вы нам никогда не говорили о том, что принцесса Аликс пила чай у Ксении Александровны? Знаете ли вы, что это делалось без разрешения Их Величеств?»]. Мы ответили, что знали, что это было без разрешения, но что, помня наставления отца, когда мы начали ездить во дворец, не рассказывать дворцовые как бы сплетни, молчали. Я помню, как я сказала отцу: «Ты сам не раз мне говорил, что надо дорожить доверием, нам оказываемым, вести себя с достоинством и не выносить сора из избы. Что это большая честь, быть настолько близкими к Царской Семье, что не надо этим кичиться и не надо подлизываться, но надо оправдывать доверие, которое нам оказывается». Сестры говорили то же самое. Отец обратился к моей матери и сказал: «Еlles ont raison» [ «Они правы»].
Великая княгиня Елизавета Федоровна с братом Эрни и сестрой Аликс
На следующий день, когда мы приехали в Аничков, человек великой княжны в передней сказал нам, что Ее Высочество просит нас зайти к ней до катка. Великая княжна рассказала нам, что запрещено с этого дня звать принцессу Alix к чаю, что в 5 часов великая княгиня Елизавета Федоровна будет пить чай у Их Величеств, и тогда будет это сказано ей, но что делать сегодня? Мы предложили отменить чай, но великая княжна не соглашалась на это - тогда решено было, что принцессу мы все четверо проводим до передней, делая вид, что и мы уезжаем, а, когда ей подадут карету, и она отъедет, мы останемся. Лишь накануне отъезда принцессы было разрешено ее позвать к чаю, и после чаю она подошла ко мне и просила фотографии моих сестер и мою, а я просила ее фотографии для нас, что мы и получили".
Впрочем, на балах особенного сближения между принцессой и Цесаревичем не отмечают: танцуют они строго по этикету - не больше одного-двух раз за один бал, говорят мало или почти не говорят. В.Н. Ламздорф писал в дневнике: "Беседуем о вчерашнем бале. Ола говорит, что начинают так восхвалять красоту принцессы Алисы Гессенской, что он склонен думать, что дело ее помолвки с наследником-цесаревичем идет на лад. Вообще ее находят менее красивой, чем ее сестра Елисавета, но у нее более умное и более выразительное лицо, приятная и приветливая улыбка. В значительной степени англичанка, она много говорит по-английски, особенно с сестрой. Настойчивого и заметного ухаживания со стороны цесаревича нет. Многие из посвященных в придворные тайны думают, что серьезного сближения не последует. Значит, старания великого князя Сергея окажутся напрасными".
И вот сезон подходит к концу. Завершается он folle journée в Царском. Приглашены и все Гессенские. Принцесса Аликс появляется в розовом наряде с нитью жемчуга не шее, с бриллиантовым полумесяцем и звездой в волосах. С Цесаревичем танцует мазурку и котильон. В дневнике принцесса запишет:
Розовый. Жемчуга. Полумесяц и звезда с бриллиантами.
Folle journée.
Бал в Царском.
1. Кадриль: Философов.
2. // : Павел.
3. // : Костя.
4. // : Оболенский.
Маз.: Ники.
Котил.: С. Оболенский.
1. Кадр.: Джунковский.
2. // Мейендорф.
3. // Шиллинг.
Маз.: Сергей.
Круговые танцы:
Серж, Костя, Ники, Эрни, (Неразб.), Франкенберг, C. Оболенский, Оболенский, Шиллинг и др.
1-ый Ужин сидела между Ники и Голицыным.
2-ой // Сергеем и (неразб.).
В дневнике Цесаревича Николая в тот же день: "Folle journée. Проснулись с чудной погодой. За обедней диакону сделалось дурно. Завтракали впятером. В 1 1/2 отправились со всеми по ж. д. в Царское. Переодевался у себя. В 3 часа начался последний бал. Танцовали в ротонде как в 1887г. Во время перерывов происходила усиленная возня на горе. Обедали и ужинали нашим кружком за тем-же столом; Аликс также. Похоронили сезон в 2 часа. В вагоне спали. Очень веселился..."
Интересно, что за ужином Цесаревич и принцесса оказались рядом не просто так, тут снова поучаствовала Сандра Воронцова-Дашкова: "В том же 1888 году на folle journee в Царском Селе в Александровском дворце я танцевала мазурку с цесаревичем, и до мазурки, во время вальса, он сказал мне, где будет его стол, прибавив: «Пригласите на мой стол, кого хотите». Я ответила, что не знаю, кого он хочет. «Подумайте, и не прикидывайтесь непонимающей». Я поняла и прежде всего пригласила la Princesse Alix, которая танцевала с В.Н.Воейковым, тогда офицером Кавалергардского полка, а впоследствии дворцовым комендантом. Меню, скорее подписи всех обедавших за этим столом и расписавшихся на обороте меню, напечатаны в книге воспоминаний Воейкова".
В.Н. Воейков тоже запомнил тот бал и писал впоследствии: "...в воскресенье сезон заканчивался так называемым «фолль-журнэ», начинавшимся в 4 часа дня танцами. В 7 часов подавался обед с блинами, после которого танцы возобновлялись. Ровно в 12 часов музыка прекращалась и все приглашались к ужину, после которого начинался разъезд. Такие балы обыкновенно бывали в одном из загородных дворцов, а в 1889 году, когда принцесса Алиса Гессенская гостила у своей сестры - великой княгини Елисаветы Федоровны, «фолль-журнэ» был дан 19 февраля в Царскосельском Александровском дворце. Приглашенные приезжали в экстренных поездах; в Царском Селе от станции до Дворца их везли в придворных экипажах. На этом балу государь - тогда наследник престола -
ужинал со своею дамою мазурки принцессою Алисою. В числе приглашенных к столу цесаревича был и я со своею дамою. Место мое оказалось рядом с принцессою Алисою, что дало мне возможность впервые разговаривать с нашей будущей императрицей. Глубокое впечатление произвела на меня молодая золотисто-белокурая красавица. Держалась она чрезвычайно просто и очень напоминала свою сестру - великую княгиню Елисавету Федоровну, у которой я был камер-пажем в зиму 1886/87 г. По совершенно необъяснимой случайности у меня сохранилось меню этого ужина. На обратной стороне этого меню расписались все сидевшие за столом, и среди них брат принцессы Алисы гроссгерцог Эрнст Людвиг Гессенский".
На следующий день начался Великий Пост, а в марте Гессенские гости уехали ни с чем: вопрос о помолвке даже не поднимался. Только 5 лет спустя родители Цесаревича сдадутся и согласятся на его брак с принцессой Аликс.
Одним из провожающих принцессу, ее отца и брата, был Великий князь Константин Константинович. Он писал в дневнике: "13 марта (1 марта). Вторник. 28. Рота сменилась с должности, я был свободнее. Ездил в полк к денежному ящику и роздал письма. Потом надо было провожать все Гессенское семейство, которое уезжало с Варшавского вокзала. Аликс в публике прочили в невесты Цесаревичу, но из этого ничего не вышло. Мне бы хотелось для него кого-нибудь еще получше".
Говорили о несостоявшейся помолвке и в свете: "Сегодня провожают на железную дорогу великого герцога Гессенского, его сына и его дочь, принцессу Алису. Они уезжают, и ничего не решено относительно союза с наследником цесаревичем. В Москве даже говорят «Алиса не возвратится». В 6½ часов, согласно просьбе моего министра, иду к нему обедать. Говорят, что мысль о браке между наследником-цесаревичем и принцессой Алисой, по-видимому, оставлена и той, и другой стороной" - записал в дневнике В.Н. Ламздорф.
В 1894 году в Кобурге помолвка все же состоится, а осенью того же года - грустное, траурное венчание вслед за похоронами Императора Александра III. Александровский дворец в Царском Селе, где проходил тот памятный folle journee станет семейным гнездышком новых Императора и Императрицы, а на месте того бального зала появится любимое место Императрицы Александры во дворце - сиреневый будуар. Сандра Шувалова, не разделяя восторга Императрицы по поводу ее будуара, вспоминала: "Много лет спустя - а именно, весною 1907 года, когда императрица Александра Федоровна пригласила меня в Александровский дворец, в очень некрасивой гостиной цвета mauve, она меня спросила: «Do you recognize this room?», и на мой отрицательный ответ, указала мне на дальний угол комнаты и сказала, что там стоял стол ужина. Императрица одну из зал дворца перерезала на две комнаты, и в одну из них включила место, где стоял стол «this nice and gay supper».