Внезапно разбогатевшие жлобы
Пролог Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16 Часть 17
Хлеб
Девочки снимали двухкомнатную квартиру в кирпичной брежневке. Телефона у них не было, ехали мы без предупреждения, поэтому было опасение, что мы их не застанем или застанем не одних.
Я нажал на кнопку звонка и прислушался. За дверью долго было тихо, потом послышался шорох
- Кто там?
- Ольга? Это я, Алексей
Долгая пауза. Видимо соображали, что за Алексей. Наконец щелкнул замок.
Эта была Ира, я перепутал.
- Привет! Ты чего такая? Спала что ли?
- Ага…
- А мы в гости!
- Тише! Пойдем на кухню, - сказала она шепотом, - Ольга спит
- А чего это вы спите, - спросил я после того, как мы прошли на тесную кухоньку и она закрыла непослушную дверь, крашенную белой краской и застекленную треснувшим матовым стеклом, - гуляли всю ночь?
- Чтобы жрать не хотелось, - засмеялась Ира. Она была веселая девушка и такая милая.
Она живенько поставила на плиту эмалированный чайник и попросила Татарина встать. Татарин встал, она отодвинула табуретку и полезла под стол - что-то ей надо было достать из ниши-холодильника под окном.
При этом она почти скрылась под этим расшатанным столом, снаружи торчал только зад. Аппетитный такой попец, скажу я вам. Татарин, который стоял как раз напротив, скосил мне знак глазами, расплылся в похотливой улыбке и сделал характерный жест двумя руками, как бы насаживая ее на болт. Мы беззвучно заржали.
- Вот, больше нечем угостить, извините, - Ира вынырнула из-под стола и поставила перед нами две тарелки с квашеной капустой, - Чай сейчас будет, только без сахара. Нет сахара.
Мы с Татарином переглянулись - они действительно спали, чтобы не хотелось есть, она не шутила.
- Чего вы тут разорались? - это была уже Ольга, она стояла в дверном проеме такая юная и заспанная, с отпечатанной на нежной коже щеки складкой подушки, - Эээ… Алексей? Привет!.. А молодого человека не знаю… Я - Оля.
Татарин представился.
- Шампанское?
Какая-то неловкость повисла. Мне бы надо побыстрее выполнить миссию и свалить домой - жена за меня уже беспокоится, жопой чую. Вышел в тапках и исчез. Часа три уже как.
Пока Татарин открывал шампанское и разворачивал шоколадку, а Ира нарезала яблоки, также принесенные нами, я приступил к делу
- Девчонки, - начал я издалека, - один мой знакомый хочет выебать целку.
Ольга перестала жевать яблоко, а Ира прыснула.
- А мы-то здесь причем? - одновременно спросили они
- Тому, кто найдет и приведет к нему целку, будет денежный приз, - я посмотрел на Татарина, - сколько там предлагает этот человек?
Он назвал цену
- За такую цену я могу зашиться, - сказала Ольга с набитым яблоком ртом и потянулась за шоколадкой…
Я выполнил миссию, где у вас можно покурить? На балконе? Хорошо. У меня больше нет времени. Татарин идет со мной. Я ему говорю: дальше сам, но сначала отвези меня домой. Он просит еще задержаться, ну как же я тут останусь один? Ну, чо ты как гандон, побудь еще немного! Ладно, допьем шампанское и все. Уговор? Я хочу Ольгу, говорит он мне. Ну конечно, как же можно просто так уйти, когда тут так заманчиво пахнет свежей девчатинкой.
- Предложи им сейчас… чтобы я ее… трахнул за деньги, а? - просит он меня.
- Зачем за деньги? Предложи ей большую и чистую любовь! Просто поухаживай за ней
-Лех, я… я стесняюсь
Когда мы вернулись с балкона, я выступил с новым заявлением. Мальчики покупают девочек! Аукцион!
Начался торг. Девчонки смущенно хихикают и называют свою цену, неумело демонстрируя ноги, и грудь, смешно выпячивая попки и краснея. Довольный, лоснящийся Татарин сидит как султан на невольничьем рынке. Да он оказался просто гением розничной торговли людьми! Девки ушли с молотка по пять баксов… Ну, пять баксов, если что - зарплата молодого заводского инженера в то время, если по курсу черного рынка.
После второй бутылки шампанского Татарин с Ольгой уже давно уединились в комнате, а Ира на кухне рассказывала мне, как училась в школе, как они ходили на последний звонок на Охотское море, в котором плавали льды, а они купались, разгоряченные вином и молодостью…
Видно было, что ей стыдно за этот торг, она хочет заболтать позор, объяснить как-то свое непристойное поведение. Я понимал ее состояние, подливал шампанского в кружку и слушал молча, она пила его как чай, ее развозило все больше и больше и она говорила, говорила…
Потом она поехала в город своей мечты - солнечный и продвинутый Хабаровск, город напичканный вузами как никакой другой на душу населения, полный возможностей и чудес. Как поступила в СКИФ, поскольку всю жизнь занималась лыжами, участвовала в районных и краевых соревнованиях и даже завоевала золотую медаль…
Голос ее становился все грустнее и надрывнее. Временами она останавливала повествование, махала в пустоту рукой и на глазах у нее наворачивались слезы. Поначалу родители еще пересылали ей деньги, но потом уже сами стали нуждаться, разве что осенью передавали через бортпроводников рыбу. Она подрабатывала уборщицей в каком-то госучреждении, но там платили мизер и нерегулярно. А потом вообще сократили должность
Порвались последние колготки и расклеились туфли, теперь она не может выйти на улицу. Скоро зима, а у нее нет теплой одежды.
- Ыыыыы, что это за жизнь такаяаа ааа ааа! - уже рыдала она в конце своего сбивчивого повествования, - и когда уже все это кончитсяаа ааа ааа
Я подвинул свою табуретку к ней, обнял, погладил по голове. Глупая, глупая девчонка из маленького рыбацкого поселка на берегу Охотского моря, где солнце появляется только для того, чтобы люди не сбились со счета до конца света. Она зарылась лицом мне в плечо и продолжала рыдать, потом упала в объятья, размазывая слезы и сопли по своему лицу и моей ключице. Ее грудь упиралась в мое предплечье, тяжелая и горячая.
- Алеша аааа возьмите меня к себе в галерею ууу работницей какой-нибудь ыыы я все умею делать…
Когда я вижу плачущую женщину, у меня всегда первым делом почему-то встает хуй. Может, я извращенец какой, не знаю. Впрочем, на хохочущую женщину тоже встает. И на молчащую. На женщин почему-то всегда встает. На толстых и стройных, с целлюлитом и дыркой между худых бедер, с большими сиськами и грудью как стиральная доска - лишь бы они были живые. Вы можете надо мной стебаться сколько угодно за эту неразборчивость и всеядность, но я не виноват - моему хую неведомо общественное мнение из модных журналов. Он не умеет читать.
В следующие минуты мы уже лежали на полу кухни, она обвивала своими ногами меня за талию, толкала пятками в ягодицы, царапала ногтями спину, запускала пальцы в волосы и страстно шептала
- Еще! Глубже! Сильнее! Так! Так! Так! Аа! Аа! Аа!
Когда шампанское кончилось, мы с Татарином собрались в коммерческий магазин за добавкой. У двери Ира оттащила меня в сторону
- Купите нам хлеба… пожалуйста, - попросила она смущенно улыбаясь
- Чего? Хлеба? - удивился я
- Ну да, хлеба. Одну капусту жрать не прикольно.
- Мне Ольга очень понравилась, - сказал Татарин, когда мы уже тронулись, только…
Он замолчал. Я подождал немного, потом спросил
- Что «только»?
- А ты трахал её? - наконец выдавил из себя Татарин
- Да я их вообще не знаю!
- Как это? - Татарин аж по тормозам ударил
- Да вот так. Мне один чувак тачку ремонтировал, а Ира - его дальняя родственница. Попросил завезти к ней, передать что-то от родителей. Чаю попили. А когда уходили, она сказала «Ну пока, мальчики. Заходите в гости как-нибудь» Вот и все.
Татарин засиял.
- Да какая разница тебе, кто ее трахал? Девочка хорошая. Бери.
- Ага, хорошая. На пять баксов.
- А ты понимаешь, что это значит? Она никогда до этого не продавалась - вот, что это значит и больше ничего! Они невинны!
- А ты бы женился, например, на такой?
- Легко. Бери, говорю, девочку. Когда она будет сто баксов в час стоить - будет поздно. Спаси её. И себя через неё.
Мы замолчали. Каждый думал о своем. Мне надо домой. Мне срочно надо домой!
Вот и коммерческий магазин.
- Ира хлеба просила, не забыть бы, - говорю я, выходя из машины
В дверь квартиры еле втиснулись. Ошарашенные девки кинулись разбирать пакеты, раскладывать все по шкафам и зияющим пустотой полкам холодильника. Татарин скупил наверно полмагазина. Одного белого хлеба пять булок. Превосходный хлеб, горячий, с хрустящей корочкой. Не карточный.
- Вы куда, мальчики?
- В машину. Это еще не все…
Уже совсем стемнело. Я опять стал требовать от Татарина, чтобы он отвез меня домой.
- Лех, ну я же выпил. Мне надо немного проветриться, - отвечал Татарин с сидящей у него на коленях Ольгой и гладя ее по бедру свободной рукой. Другой рукой он придерживал ее за талию, - слушай, а езжай на автобусе, а? Лех, ну пожалуйста, не ломай кайф! Посмотри, какая у меня девушка! Королева!
- Но я же в тапках, блядь! Куда я по городу в тапках попрусь?
- А мне Татарин обещал сапоги импортные купить! - вставила королева.
Он поклялся отвезти меня через полчаса и они слиплись в своей комнате еще на час. А когда вывалились, довольные и сытые любовью, пьяный был уже я.
- Мне нужно домой, - бубнил я из-за кухонного стола заплетающимся языком, обхватив голову руками и роняя ее в нарезку буженины и сервелата, расплескивая коньяк.
- Лех, ну как ты в таком виде дома появишься? Посиди немного, протрезвей, скажем, что поломались в дороге. Я все беру на себя!
Я понял, что это ловушка, расставленная Дуэнтэ Эдэни. И решил больше не сопротивляться. Я решил смириться. Наверно так надо. Так им задумано. Я слишком устал. Мои нервы на пределе. Мне нужен отпуск. Прости меня, Лена за эту дурацкую измену. Прости, жена. За то, что не прошу прощения за измену у тебя. Я слишком слаб. Я не могу тягаться с нефтяными магнатами в скорости заполнения пустот, творимых ими. Я никогда не смогу перехитрить эту Матрешку, где тысячи раскладов социальных прослоек и торговых посредников сменяют друг друга и лишь в самой глубине ее - маленькая цельная болваночка простого человека, творца всех истинных ценностей. У них слишком много раскладов. У них слишком много пустот. Я всего лишь маленький лесной зверек, распушивший хвост. Я не держу небо. Мне не хватает ни сил, ни воли вырваться из капкана, поставленного на меня властителем мира, Большим Медведем Дуэнте Эдени. Он боится меня. И поклоняется мне. Он считает меня хранителем материи. И ему нужно иногда приносить в жертву мою душу - его хлеб. Я не буду отгрызать себе лапу. Просто сегодня настал день моего очередного ритуального убийства…
- Так! Так! Так! Аа! Аа! Аа! - стонала Ира, извиваясь подо мной
Утром Татарин повез меня домой. Я завалился на заднее сиденье, что бы еще поспать. Там лежала булка хлеба - видимо выпала вчера из пакета. Я подложил ее под голову и отключился.
Возле дома он растолкал меня. В руках - огромный букет роз.
- Это еще зачем?
- Лех, доверься мне. Я знаю, как с женщинами разговаривать. Сейчас все уладим!
- Ты только все испортишь
- Ты ничего не понимаешь
Зашли в дом. Из спальни выскочила жена, бледная, растрепанная, с красными глазами
Татарин ринулся к ней, чтобы рассыпаться в извинениях и все объяснить, но зацепился ногой за коврик и ебнулся плашмя на рассыпавшийся букет
- Я хлеба купил, - промямлил я заплетающимся языком и протянул сплющенную булку
- Придурки! - с чувством сказала она и хлопнула дверью так, что посыпалась штукатурка
Хорошо хоть суббота была.
Продолжение - Часть 15
Хлеб
Девочки снимали двухкомнатную квартиру в кирпичной брежневке. Телефона у них не было, ехали мы без предупреждения, поэтому было опасение, что мы их не застанем или застанем не одних.
Я нажал на кнопку звонка и прислушался. За дверью долго было тихо, потом послышался шорох
- Кто там?
- Ольга? Это я, Алексей
Долгая пауза. Видимо соображали, что за Алексей. Наконец щелкнул замок.
Эта была Ира, я перепутал.
- Привет! Ты чего такая? Спала что ли?
- Ага…
- А мы в гости!
- Тише! Пойдем на кухню, - сказала она шепотом, - Ольга спит
- А чего это вы спите, - спросил я после того, как мы прошли на тесную кухоньку и она закрыла непослушную дверь, крашенную белой краской и застекленную треснувшим матовым стеклом, - гуляли всю ночь?
- Чтобы жрать не хотелось, - засмеялась Ира. Она была веселая девушка и такая милая.
Она живенько поставила на плиту эмалированный чайник и попросила Татарина встать. Татарин встал, она отодвинула табуретку и полезла под стол - что-то ей надо было достать из ниши-холодильника под окном.
При этом она почти скрылась под этим расшатанным столом, снаружи торчал только зад. Аппетитный такой попец, скажу я вам. Татарин, который стоял как раз напротив, скосил мне знак глазами, расплылся в похотливой улыбке и сделал характерный жест двумя руками, как бы насаживая ее на болт. Мы беззвучно заржали.
- Вот, больше нечем угостить, извините, - Ира вынырнула из-под стола и поставила перед нами две тарелки с квашеной капустой, - Чай сейчас будет, только без сахара. Нет сахара.
Мы с Татарином переглянулись - они действительно спали, чтобы не хотелось есть, она не шутила.
- Чего вы тут разорались? - это была уже Ольга, она стояла в дверном проеме такая юная и заспанная, с отпечатанной на нежной коже щеки складкой подушки, - Эээ… Алексей? Привет!.. А молодого человека не знаю… Я - Оля.
Татарин представился.
- Шампанское?
Какая-то неловкость повисла. Мне бы надо побыстрее выполнить миссию и свалить домой - жена за меня уже беспокоится, жопой чую. Вышел в тапках и исчез. Часа три уже как.
Пока Татарин открывал шампанское и разворачивал шоколадку, а Ира нарезала яблоки, также принесенные нами, я приступил к делу
- Девчонки, - начал я издалека, - один мой знакомый хочет выебать целку.
Ольга перестала жевать яблоко, а Ира прыснула.
- А мы-то здесь причем? - одновременно спросили они
- Тому, кто найдет и приведет к нему целку, будет денежный приз, - я посмотрел на Татарина, - сколько там предлагает этот человек?
Он назвал цену
- За такую цену я могу зашиться, - сказала Ольга с набитым яблоком ртом и потянулась за шоколадкой…
Я выполнил миссию, где у вас можно покурить? На балконе? Хорошо. У меня больше нет времени. Татарин идет со мной. Я ему говорю: дальше сам, но сначала отвези меня домой. Он просит еще задержаться, ну как же я тут останусь один? Ну, чо ты как гандон, побудь еще немного! Ладно, допьем шампанское и все. Уговор? Я хочу Ольгу, говорит он мне. Ну конечно, как же можно просто так уйти, когда тут так заманчиво пахнет свежей девчатинкой.
- Предложи им сейчас… чтобы я ее… трахнул за деньги, а? - просит он меня.
- Зачем за деньги? Предложи ей большую и чистую любовь! Просто поухаживай за ней
-Лех, я… я стесняюсь
Когда мы вернулись с балкона, я выступил с новым заявлением. Мальчики покупают девочек! Аукцион!
Начался торг. Девчонки смущенно хихикают и называют свою цену, неумело демонстрируя ноги, и грудь, смешно выпячивая попки и краснея. Довольный, лоснящийся Татарин сидит как султан на невольничьем рынке. Да он оказался просто гением розничной торговли людьми! Девки ушли с молотка по пять баксов… Ну, пять баксов, если что - зарплата молодого заводского инженера в то время, если по курсу черного рынка.
После второй бутылки шампанского Татарин с Ольгой уже давно уединились в комнате, а Ира на кухне рассказывала мне, как училась в школе, как они ходили на последний звонок на Охотское море, в котором плавали льды, а они купались, разгоряченные вином и молодостью…
Видно было, что ей стыдно за этот торг, она хочет заболтать позор, объяснить как-то свое непристойное поведение. Я понимал ее состояние, подливал шампанского в кружку и слушал молча, она пила его как чай, ее развозило все больше и больше и она говорила, говорила…
Потом она поехала в город своей мечты - солнечный и продвинутый Хабаровск, город напичканный вузами как никакой другой на душу населения, полный возможностей и чудес. Как поступила в СКИФ, поскольку всю жизнь занималась лыжами, участвовала в районных и краевых соревнованиях и даже завоевала золотую медаль…
Голос ее становился все грустнее и надрывнее. Временами она останавливала повествование, махала в пустоту рукой и на глазах у нее наворачивались слезы. Поначалу родители еще пересылали ей деньги, но потом уже сами стали нуждаться, разве что осенью передавали через бортпроводников рыбу. Она подрабатывала уборщицей в каком-то госучреждении, но там платили мизер и нерегулярно. А потом вообще сократили должность
Порвались последние колготки и расклеились туфли, теперь она не может выйти на улицу. Скоро зима, а у нее нет теплой одежды.
- Ыыыыы, что это за жизнь такаяаа ааа ааа! - уже рыдала она в конце своего сбивчивого повествования, - и когда уже все это кончитсяаа ааа ааа
Я подвинул свою табуретку к ней, обнял, погладил по голове. Глупая, глупая девчонка из маленького рыбацкого поселка на берегу Охотского моря, где солнце появляется только для того, чтобы люди не сбились со счета до конца света. Она зарылась лицом мне в плечо и продолжала рыдать, потом упала в объятья, размазывая слезы и сопли по своему лицу и моей ключице. Ее грудь упиралась в мое предплечье, тяжелая и горячая.
- Алеша аааа возьмите меня к себе в галерею ууу работницей какой-нибудь ыыы я все умею делать…
Когда я вижу плачущую женщину, у меня всегда первым делом почему-то встает хуй. Может, я извращенец какой, не знаю. Впрочем, на хохочущую женщину тоже встает. И на молчащую. На женщин почему-то всегда встает. На толстых и стройных, с целлюлитом и дыркой между худых бедер, с большими сиськами и грудью как стиральная доска - лишь бы они были живые. Вы можете надо мной стебаться сколько угодно за эту неразборчивость и всеядность, но я не виноват - моему хую неведомо общественное мнение из модных журналов. Он не умеет читать.
В следующие минуты мы уже лежали на полу кухни, она обвивала своими ногами меня за талию, толкала пятками в ягодицы, царапала ногтями спину, запускала пальцы в волосы и страстно шептала
- Еще! Глубже! Сильнее! Так! Так! Так! Аа! Аа! Аа!
Когда шампанское кончилось, мы с Татарином собрались в коммерческий магазин за добавкой. У двери Ира оттащила меня в сторону
- Купите нам хлеба… пожалуйста, - попросила она смущенно улыбаясь
- Чего? Хлеба? - удивился я
- Ну да, хлеба. Одну капусту жрать не прикольно.
- Мне Ольга очень понравилась, - сказал Татарин, когда мы уже тронулись, только…
Он замолчал. Я подождал немного, потом спросил
- Что «только»?
- А ты трахал её? - наконец выдавил из себя Татарин
- Да я их вообще не знаю!
- Как это? - Татарин аж по тормозам ударил
- Да вот так. Мне один чувак тачку ремонтировал, а Ира - его дальняя родственница. Попросил завезти к ней, передать что-то от родителей. Чаю попили. А когда уходили, она сказала «Ну пока, мальчики. Заходите в гости как-нибудь» Вот и все.
Татарин засиял.
- Да какая разница тебе, кто ее трахал? Девочка хорошая. Бери.
- Ага, хорошая. На пять баксов.
- А ты понимаешь, что это значит? Она никогда до этого не продавалась - вот, что это значит и больше ничего! Они невинны!
- А ты бы женился, например, на такой?
- Легко. Бери, говорю, девочку. Когда она будет сто баксов в час стоить - будет поздно. Спаси её. И себя через неё.
Мы замолчали. Каждый думал о своем. Мне надо домой. Мне срочно надо домой!
Вот и коммерческий магазин.
- Ира хлеба просила, не забыть бы, - говорю я, выходя из машины
В дверь квартиры еле втиснулись. Ошарашенные девки кинулись разбирать пакеты, раскладывать все по шкафам и зияющим пустотой полкам холодильника. Татарин скупил наверно полмагазина. Одного белого хлеба пять булок. Превосходный хлеб, горячий, с хрустящей корочкой. Не карточный.
- Вы куда, мальчики?
- В машину. Это еще не все…
Уже совсем стемнело. Я опять стал требовать от Татарина, чтобы он отвез меня домой.
- Лех, ну я же выпил. Мне надо немного проветриться, - отвечал Татарин с сидящей у него на коленях Ольгой и гладя ее по бедру свободной рукой. Другой рукой он придерживал ее за талию, - слушай, а езжай на автобусе, а? Лех, ну пожалуйста, не ломай кайф! Посмотри, какая у меня девушка! Королева!
- Но я же в тапках, блядь! Куда я по городу в тапках попрусь?
- А мне Татарин обещал сапоги импортные купить! - вставила королева.
Он поклялся отвезти меня через полчаса и они слиплись в своей комнате еще на час. А когда вывалились, довольные и сытые любовью, пьяный был уже я.
- Мне нужно домой, - бубнил я из-за кухонного стола заплетающимся языком, обхватив голову руками и роняя ее в нарезку буженины и сервелата, расплескивая коньяк.
- Лех, ну как ты в таком виде дома появишься? Посиди немного, протрезвей, скажем, что поломались в дороге. Я все беру на себя!
Я понял, что это ловушка, расставленная Дуэнтэ Эдэни. И решил больше не сопротивляться. Я решил смириться. Наверно так надо. Так им задумано. Я слишком устал. Мои нервы на пределе. Мне нужен отпуск. Прости меня, Лена за эту дурацкую измену. Прости, жена. За то, что не прошу прощения за измену у тебя. Я слишком слаб. Я не могу тягаться с нефтяными магнатами в скорости заполнения пустот, творимых ими. Я никогда не смогу перехитрить эту Матрешку, где тысячи раскладов социальных прослоек и торговых посредников сменяют друг друга и лишь в самой глубине ее - маленькая цельная болваночка простого человека, творца всех истинных ценностей. У них слишком много раскладов. У них слишком много пустот. Я всего лишь маленький лесной зверек, распушивший хвост. Я не держу небо. Мне не хватает ни сил, ни воли вырваться из капкана, поставленного на меня властителем мира, Большим Медведем Дуэнте Эдени. Он боится меня. И поклоняется мне. Он считает меня хранителем материи. И ему нужно иногда приносить в жертву мою душу - его хлеб. Я не буду отгрызать себе лапу. Просто сегодня настал день моего очередного ритуального убийства…
- Так! Так! Так! Аа! Аа! Аа! - стонала Ира, извиваясь подо мной
Утром Татарин повез меня домой. Я завалился на заднее сиденье, что бы еще поспать. Там лежала булка хлеба - видимо выпала вчера из пакета. Я подложил ее под голову и отключился.
Возле дома он растолкал меня. В руках - огромный букет роз.
- Это еще зачем?
- Лех, доверься мне. Я знаю, как с женщинами разговаривать. Сейчас все уладим!
- Ты только все испортишь
- Ты ничего не понимаешь
Зашли в дом. Из спальни выскочила жена, бледная, растрепанная, с красными глазами
Татарин ринулся к ней, чтобы рассыпаться в извинениях и все объяснить, но зацепился ногой за коврик и ебнулся плашмя на рассыпавшийся букет
- Я хлеба купил, - промямлил я заплетающимся языком и протянул сплющенную булку
- Придурки! - с чувством сказала она и хлопнула дверью так, что посыпалась штукатурка
Хорошо хоть суббота была.
Продолжение - Часть 15