Белая Раса
предыдущая серия
5.
Северная равнина большую часть года так уныла и так бедна красками, а народ, живущий на ней, так любит красоту! И он готов пойти на все ради красоты. Чтобы восстать против размеренного поступательного однообразия, пусть даже относительно сытого и благополучного, но делающего жизнь бессмысленной в этой бескрайней снежной равнине.
Белый цвет - это цвет баланса, насыщенного равновесия всех частей спектра. Но как не хватает яркого пятна, чтобы ухватиться глазу, чтобы не блуждать взглядом в поисках смутной истины, растворенной равномерно в каждой жухлой былинке, припорошенной белым снежком темной колее, черных чиновничьих майбахах в патинах изморози, серых есенинских хрущобах с почерневшими от ссак углами. Чтобы обозначить отправную точку, нулевую отметку на пути к великой цели.
И отсюда такая любовь к красному.
Это самая яркая и самая доступная краска. Она есть у каждого. И она ничего не стоит.
Алая кровь на белом снегу… Это безумно красиво. Это трансцендентный и экзистенциальный праздник. И не важно, чья кровь - ибо это ради красоты, которая спасет всех…
Мы сбежали от Федора на второй день после нашего обращения к жителям Хейлундзяна по телевидению.
Как только Дао сделала китайские паспорта, рванули в Далянь.
В вагоне-ресторане, наевшись бамбукового супа с кусочками говядины, молча смотрели в окно. Простые китайские трудящиеся в обилии сидели вокруг и рассматривали нас с детской непосредственностью. Только один парнишка был явно не китаец. Больше похож на турка. И одет слишком хорошо. Я было попытался заговорить на английском, но он быстро пресек мои неуклюжие попытки:
- Я русский, - сказал он, тряхнув черной кучерявой шевелюрой и представился, - Камиль Исламбеков. Очень приятно.
Мы пожали друг другу руки.
- Вот, закончил после хабаровского политена архитектурный факультет в Харбине… еду на работу, в Далянь… В России очень трудно начать бизнес. Откаты, взятки, налоги… Я все узнал. Китайцы дают беспроцентный кредит иностранцам на новый бизнес, и на покупку квартиры… В Даляне очень много наших. В доме, где я присмотрел квартиру - только русские. Семьями живут, по трое детей имеют.
Из глубины вагона-ресторана выдвинулся высокий китаец, до этого внимательно вслушивавшийся в наш разговор, и подошел к нам
- Можно к вам?
Я немного опешил и не знал, что ответить
- Я из Якутии, - парень расплылся в белозубой улыбке
- А, так ты тоже русский?
- Мефодий Осипов, закончил медицинский в этом году. Хочу открыть стоматологический кабинет в Даляне…
Мы разговорились в нашем русском кругу. Остальные китайцы с интересом прислушивались, немного виновато улыбаясь перед каждым глотком своего падьо, и вполголоса, словно эхо, повторяя наши слова.
А я смотрел на них и думал: вот простые малограмотные работяги. Их правительство зазывает иностранцев со всего мира на беспроцентные кредиты, огромные по местным меркам зарплаты - и они не ропщут, что их истребляют как нацию, не выходят на улицы с требованием изгнать нехристей и вернуть награбленное - ведь это за их счет кормиться вся эта армия понаехавших специалистов.
Чем их можно переманить, втянуть в пучину гражданской войны, когда они всем довольны, а если и не хватает им чего-то, то они это предпочитают взять своим тяжелым трудом?
Нет, Федор, ты не прав. И я не хочу в этом участвовать…
Однако не пришлось нам отсидеться в тихом русском квартале у теплого желтого моря.
На одной из станций мы увидели патрули Расы. Расеяне явно присматривались ко всем, кто выглядел не аборигеном. Наши попутчики еще не знали, что произошло.
Не сказав никому ни слова, мы пересели в другой поезд, следующий на Север.
Маленькая деревушка Цзи Линь на самом севере губернаторства Ичунь приютила нас.
Дао была из чжурчжэней и здесь когда-то жили ее предки. В селе был маленький храм Манджушри, потому что по легенде здесь родился основатель маньчжурской династии Цинь Нурхаци, завоевавший в 1644 Пекин и вскоре присоединивший к Манчжурии весь Китай. Манджушри - бодхисатва с именами «хранитель Рая на Востоке», «господь речи» «великолепная слава»
Примерно к лету флаг на административном здании Цзи Линя был заменен на белый.
Белая Раса на китайский было переведено как «Да Цин» (Великая Чистая), что полностью совпадало с именем великой империи манчьжуров, завоевавших некогда Китай.
Расея…Люди говорили, что теперь русские позволят обрабатывать земли за Хэйлунцзяном, истосковавшиеся по человеческой заботе, но время шло, а пограничники не уходили.
Кишащая гнусом летом и покрытая льдом и снегом зимой, болотистая равнина насколько хватает глаз, поля, редкие невысокие холмы, поросшие осиной и невысоким маньчжурским дубом, неторопливые реки. Компактные деревеньки в несколько десятков низких кирпичных домов с красными черепичными крышами, жмущихся друг к другу. Узкие улочки.
Люди здесь неприхотливы и бесхитростны. Они не интересуются политикой, трудятся, не задумываясь и не беспокоясь о том, что кто-то живет лучше или хуже; о том, что США должны их стране за их труд уже 20 триллионов долларов, и что они могли бы купить себе на эти деньги, выплати им Америка их сегодня. Потому что ничего нельзя купить, если нет того, что можно купить. Пока не выращена соя, ее нельзя съесть, пока не сваляны и не расшиты под ичуньскую гжель валенки - их нельзя обуть, пока не зашпаклеваны мышиным пометом стены - в доме нельзя жить.
Расея всегда была сильна этим непритязательным бытом, людьми, сносящими любые тяготы безропотно, с верой в нашего православного Будду, распятого кровожадными немецкими жидами на нашей свастике, но не опустившегося до мелочной мести, дабы не портить себе карму, а подставившего вторую лиандзя.
Примерно через два года после харбинских событий я сидел в маленькой нештукатуреной комнатушке с земляным полом на окраине Цзи Линя. На руках у меня гугукал наш малыш, Василий, ему совсем недавно исполнился годик. Дао хлопотала у маленькой буржуйки - несмотря на морозы, мы топили ее только один раз в день соевым жмыхом, повозку которого я выменял осенью у местных рикш на свою картину «Тройка», и, пока она еще не прогорела, нужно было успеть сварить лобу для малыша и суп из куриных голов со стеблями осоки для нас. Жмых был последний, а морозы еще стояли крепкие.
Куриные головы не так часто бывали на нашем столе и считались деликатесом, но сегодня один богатый крестьянин присмотрел у меня для своей мясной лавки «Утро стрелецкой казни», выполненное мной вчера рапсовым маслом на куске гипсокартона, и взамен разрешил целую неделю брать у него на ферме куриные головы, остающиеся к вечеру на скотобойне. Он был настолько богат, что мог позволить себе это.
Я работал упорно каждый день, Дао рукодельничала. Мы все еще не решались перейти реку, за которой была Россия. В этих безлюдных местах слишком велик риск быть обнаруженными пограничниками. А то и просто сгинуть в Белом безмолвии - на той стороне тяжело разыскать человеческое жилье. Каждый день я сидел за импровизированным мольбертом из разломанной клетки для гусей напротив маленького окошечка, откуда просматривался замерший Хэйлунцзян, за которым начиналась бескрайняя северная равнина, населенная странными, воинственными и непредсказуемыми людьми.
На освободившемся от жмыха мешке я писал новую композицию «Бурлаки на Волге» и она была уже почти завершена.
В этот день мы решили отобедать вместе в честь удачной сделки.
-告诉孩子什么是童话 ? [Расскажи нам какую-нибудь сказку?], - попросила Дао
Я затянулся косяком и выпустил в низкий потолок столбик голубого дыма
- Ну что ж, слушайте.
很久以前，居住在北部的白巨头。称他们为海熊亚基。他们的真实俄罗斯最后的部落。
即使在他们的祖先生活远到西部，在现在的莫斯科，但高加索山脉带着黑胡子的小恶的人，并摧毁了善良的巨人，因为他们总是互相争吵拥有神奇的管道。
当时，俄罗斯经常来我们的地方。老人们说，他们像天上的眼睛像云发，火一样的胡子，和他的嘴各有三个。
其中任何可以喝12帕多生和志林一小桶，买农民和大豆每年收获的整体。钱从来没有结束他们。
如果在结束RNB元俄罗斯购物，他走进街上，伸进一根棍子在地上，从它开始倒油。他呼吁海洋，拿到了卡RNB，石油美元并继续喝酒，不佩多购物。
你问我的儿子为什么喜欢俄罗斯？为什么我的眼睛，蓝色的二月距离？是的... ...是的，我的儿子，我也是其中之一。
但我被放逐从奥林巴斯和拒绝访问的管道，这给实力。然后我说，我发现，你失去它的力量。他去的人。
[ Давным-давно, на севере жили белые великаны. Звали их Си Бир Яки. Они были последние из племени истинных Элосы. Еще раньше их предки жили далеко на Западе, там, где сейчас Москва, но с кавказских гор пришли маленькие злые люди с черными бородами и истребили добродушных великанов, потому что их начальники все время ссорились между собой за право обладать Волшебной Трубой.
В те времена элосы часто приезжали в наши места. Старики говорят, что у них были глаза как небо, волосы как облака, бороды как огонь и у каждого по три горла. Любой из них мог за раз выпить бочонок падьо в двенадцать шэн и купить весь Цзи Линь вместе с крестьянами и годовым урожаем сои. Деньги никогда не кончались у них. Если во время шо пинг у элосы кончались RNB-юань, он выходил на улицу, втыкал в землю палку и из нее начинала литься нефть. Он звонил за океан, получал на карту RNB-нефтедоллар и продолжал пить падьо и делать свой шо пинг.
Ты спрашиваешь, сынок, почему я так похож на элосы? Почему мои глаза синие как февральская даль в сезон сбора урожая лука-порея? Да… да, сынок, я один из них. Я жил в Небесном Городе среди белых великанов и был одним из них... Но мои братья изгнали меня с Олимпа и лишили доступа к трубе, дающей силу. И тогда я сказал им: я найду силу там, где вы ее теряете. И пошел к людям.]
Я сделал еще пару затяжек душистой маньчжурской коноплей и передал остатки косяка Дао.
- А потом я нашел твою маму в… Ну, это не важно, где я ее нашел.
- Ах ты, рыжая небритая собака! 要他妈的你妈! [Я хочу ебать твою маму] - Дао со смехом замахнулась на меня половником, - чему ребенка учишь?
- - 你他妈的想我妈? [ты хочешь ебать мою маму?] Еби свою, дешевле обойдется, - я перехватил ее руку и легонько завернул к пояснице, одновременно развернув Дао спиной к себе. Она делала вид, что сопротивляется, игра заводила. Длинный шелковистый локон выбился из-под косынки и упал на обнажившуюся шею женщины. Я слегка прикусил ее за кожу в том месте, чувствуя как под ней пульсирует горячая кровь молодой самки и, не выпуская сына из левой руки, стал придавливать ее голову свободной рукой так, что очень скоро она склонилась лицом к столу, прислонившись щекой к разделочной доске с наваленными на нее куриными головами, безучастно лупавших на нас мертвыми глазами. Она уже не оказывала сопротивления, дыхание ее сделалось частым, глаза затянуло поволокой.
- 是的! 是的! [Да! Да!] - только и могла вымолвить она
Я стянул с нее стеганые пуховые штаны. Вид ее обнаженных ягодиц, маленьких и твердых как шаолиньская яшма, мгновенно привел мой нефритовый болт в несоответствие с китайской системой мер. С силой протиснув его в тесную пещеру реинкарнации, текущую пахучим эликсиром вечности, я сходу заработал на полную амплитуду
Дао почти сразу забилась в судорогах на порогах великой Хэ Наслаждений.
Дождавшись пока она очутилась в тихом омуте забвения, я еще некоторое время потерзал ее обессилевшее после оргазма безвольное тело и последовал за ней.
- Оди-иииии-ин! - заорал я на вершине, переходя в рык, так, что с потолка посыпалась солома. Двести миллионов берсерков-хуадзя хлынули в едином порыве на первый и последний в своей короткой жизни штурм Вальхаллы.
Счастливые, мы сползли на земляной пол, пахнущий прошлогодней листвой и дымом...
- 再次引起了俄罗斯管精神, - [Опять Элосы вызывает духа Трубы], - услышали мы за фанерной стеной, где жила семья собирателей арбузных косточек, -俄罗斯 - 一个伟大的战士，但他不能住在地球上。[Элосы великий воин, но ему трудно жить на земле. Его душа стремится в небо]
Мы уже довольно долго лежали на полу и смотрели друг на друга. Василий ползал по нам, пускал слюни и лопотал что-то на своем, еще не китайском и не русском языке, дергал нас за уши, стукался своей башкой об наши носы и лбы, не умея еще вполне держать равновесие и рассчитывать расстояния. Мы только улыбались и подстраховывали его, чтобы он не загремел лицом в пол и не наглотался земли.
Вдруг скрипнула входная дверь. Понизу потянуло холодом.
- Рота, подъем! Труба зовет!
На пороге стоял Федор.
продолжение сериала
5.
Северная равнина большую часть года так уныла и так бедна красками, а народ, живущий на ней, так любит красоту! И он готов пойти на все ради красоты. Чтобы восстать против размеренного поступательного однообразия, пусть даже относительно сытого и благополучного, но делающего жизнь бессмысленной в этой бескрайней снежной равнине.
Белый цвет - это цвет баланса, насыщенного равновесия всех частей спектра. Но как не хватает яркого пятна, чтобы ухватиться глазу, чтобы не блуждать взглядом в поисках смутной истины, растворенной равномерно в каждой жухлой былинке, припорошенной белым снежком темной колее, черных чиновничьих майбахах в патинах изморози, серых есенинских хрущобах с почерневшими от ссак углами. Чтобы обозначить отправную точку, нулевую отметку на пути к великой цели.
И отсюда такая любовь к красному.
Это самая яркая и самая доступная краска. Она есть у каждого. И она ничего не стоит.
Алая кровь на белом снегу… Это безумно красиво. Это трансцендентный и экзистенциальный праздник. И не важно, чья кровь - ибо это ради красоты, которая спасет всех…
Мы сбежали от Федора на второй день после нашего обращения к жителям Хейлундзяна по телевидению.
Как только Дао сделала китайские паспорта, рванули в Далянь.
В вагоне-ресторане, наевшись бамбукового супа с кусочками говядины, молча смотрели в окно. Простые китайские трудящиеся в обилии сидели вокруг и рассматривали нас с детской непосредственностью. Только один парнишка был явно не китаец. Больше похож на турка. И одет слишком хорошо. Я было попытался заговорить на английском, но он быстро пресек мои неуклюжие попытки:
- Я русский, - сказал он, тряхнув черной кучерявой шевелюрой и представился, - Камиль Исламбеков. Очень приятно.
Мы пожали друг другу руки.
- Вот, закончил после хабаровского политена архитектурный факультет в Харбине… еду на работу, в Далянь… В России очень трудно начать бизнес. Откаты, взятки, налоги… Я все узнал. Китайцы дают беспроцентный кредит иностранцам на новый бизнес, и на покупку квартиры… В Даляне очень много наших. В доме, где я присмотрел квартиру - только русские. Семьями живут, по трое детей имеют.
Из глубины вагона-ресторана выдвинулся высокий китаец, до этого внимательно вслушивавшийся в наш разговор, и подошел к нам
- Можно к вам?
Я немного опешил и не знал, что ответить
- Я из Якутии, - парень расплылся в белозубой улыбке
- А, так ты тоже русский?
- Мефодий Осипов, закончил медицинский в этом году. Хочу открыть стоматологический кабинет в Даляне…
Мы разговорились в нашем русском кругу. Остальные китайцы с интересом прислушивались, немного виновато улыбаясь перед каждым глотком своего падьо, и вполголоса, словно эхо, повторяя наши слова.
А я смотрел на них и думал: вот простые малограмотные работяги. Их правительство зазывает иностранцев со всего мира на беспроцентные кредиты, огромные по местным меркам зарплаты - и они не ропщут, что их истребляют как нацию, не выходят на улицы с требованием изгнать нехристей и вернуть награбленное - ведь это за их счет кормиться вся эта армия понаехавших специалистов.
Чем их можно переманить, втянуть в пучину гражданской войны, когда они всем довольны, а если и не хватает им чего-то, то они это предпочитают взять своим тяжелым трудом?
Нет, Федор, ты не прав. И я не хочу в этом участвовать…
Однако не пришлось нам отсидеться в тихом русском квартале у теплого желтого моря.
На одной из станций мы увидели патрули Расы. Расеяне явно присматривались ко всем, кто выглядел не аборигеном. Наши попутчики еще не знали, что произошло.
Не сказав никому ни слова, мы пересели в другой поезд, следующий на Север.
Маленькая деревушка Цзи Линь на самом севере губернаторства Ичунь приютила нас.
Дао была из чжурчжэней и здесь когда-то жили ее предки. В селе был маленький храм Манджушри, потому что по легенде здесь родился основатель маньчжурской династии Цинь Нурхаци, завоевавший в 1644 Пекин и вскоре присоединивший к Манчжурии весь Китай. Манджушри - бодхисатва с именами «хранитель Рая на Востоке», «господь речи» «великолепная слава»
Примерно к лету флаг на административном здании Цзи Линя был заменен на белый.
Белая Раса на китайский было переведено как «Да Цин» (Великая Чистая), что полностью совпадало с именем великой империи манчьжуров, завоевавших некогда Китай.
Расея…Люди говорили, что теперь русские позволят обрабатывать земли за Хэйлунцзяном, истосковавшиеся по человеческой заботе, но время шло, а пограничники не уходили.
Кишащая гнусом летом и покрытая льдом и снегом зимой, болотистая равнина насколько хватает глаз, поля, редкие невысокие холмы, поросшие осиной и невысоким маньчжурским дубом, неторопливые реки. Компактные деревеньки в несколько десятков низких кирпичных домов с красными черепичными крышами, жмущихся друг к другу. Узкие улочки.
Люди здесь неприхотливы и бесхитростны. Они не интересуются политикой, трудятся, не задумываясь и не беспокоясь о том, что кто-то живет лучше или хуже; о том, что США должны их стране за их труд уже 20 триллионов долларов, и что они могли бы купить себе на эти деньги, выплати им Америка их сегодня. Потому что ничего нельзя купить, если нет того, что можно купить. Пока не выращена соя, ее нельзя съесть, пока не сваляны и не расшиты под ичуньскую гжель валенки - их нельзя обуть, пока не зашпаклеваны мышиным пометом стены - в доме нельзя жить.
Расея всегда была сильна этим непритязательным бытом, людьми, сносящими любые тяготы безропотно, с верой в нашего православного Будду, распятого кровожадными немецкими жидами на нашей свастике, но не опустившегося до мелочной мести, дабы не портить себе карму, а подставившего вторую лиандзя.
Примерно через два года после харбинских событий я сидел в маленькой нештукатуреной комнатушке с земляным полом на окраине Цзи Линя. На руках у меня гугукал наш малыш, Василий, ему совсем недавно исполнился годик. Дао хлопотала у маленькой буржуйки - несмотря на морозы, мы топили ее только один раз в день соевым жмыхом, повозку которого я выменял осенью у местных рикш на свою картину «Тройка», и, пока она еще не прогорела, нужно было успеть сварить лобу для малыша и суп из куриных голов со стеблями осоки для нас. Жмых был последний, а морозы еще стояли крепкие.
Куриные головы не так часто бывали на нашем столе и считались деликатесом, но сегодня один богатый крестьянин присмотрел у меня для своей мясной лавки «Утро стрелецкой казни», выполненное мной вчера рапсовым маслом на куске гипсокартона, и взамен разрешил целую неделю брать у него на ферме куриные головы, остающиеся к вечеру на скотобойне. Он был настолько богат, что мог позволить себе это.
Я работал упорно каждый день, Дао рукодельничала. Мы все еще не решались перейти реку, за которой была Россия. В этих безлюдных местах слишком велик риск быть обнаруженными пограничниками. А то и просто сгинуть в Белом безмолвии - на той стороне тяжело разыскать человеческое жилье. Каждый день я сидел за импровизированным мольбертом из разломанной клетки для гусей напротив маленького окошечка, откуда просматривался замерший Хэйлунцзян, за которым начиналась бескрайняя северная равнина, населенная странными, воинственными и непредсказуемыми людьми.
На освободившемся от жмыха мешке я писал новую композицию «Бурлаки на Волге» и она была уже почти завершена.
В этот день мы решили отобедать вместе в честь удачной сделки.
-告诉孩子什么是童话 ? [Расскажи нам какую-нибудь сказку?], - попросила Дао
Я затянулся косяком и выпустил в низкий потолок столбик голубого дыма
- Ну что ж, слушайте.
很久以前，居住在北部的白巨头。称他们为海熊亚基。他们的真实俄罗斯最后的部落。
即使在他们的祖先生活远到西部，在现在的莫斯科，但高加索山脉带着黑胡子的小恶的人，并摧毁了善良的巨人，因为他们总是互相争吵拥有神奇的管道。
当时，俄罗斯经常来我们的地方。老人们说，他们像天上的眼睛像云发，火一样的胡子，和他的嘴各有三个。
其中任何可以喝12帕多生和志林一小桶，买农民和大豆每年收获的整体。钱从来没有结束他们。
如果在结束RNB元俄罗斯购物，他走进街上，伸进一根棍子在地上，从它开始倒油。他呼吁海洋，拿到了卡RNB，石油美元并继续喝酒，不佩多购物。
你问我的儿子为什么喜欢俄罗斯？为什么我的眼睛，蓝色的二月距离？是的... ...是的，我的儿子，我也是其中之一。
但我被放逐从奥林巴斯和拒绝访问的管道，这给实力。然后我说，我发现，你失去它的力量。他去的人。
[ Давным-давно, на севере жили белые великаны. Звали их Си Бир Яки. Они были последние из племени истинных Элосы. Еще раньше их предки жили далеко на Западе, там, где сейчас Москва, но с кавказских гор пришли маленькие злые люди с черными бородами и истребили добродушных великанов, потому что их начальники все время ссорились между собой за право обладать Волшебной Трубой.
В те времена элосы часто приезжали в наши места. Старики говорят, что у них были глаза как небо, волосы как облака, бороды как огонь и у каждого по три горла. Любой из них мог за раз выпить бочонок падьо в двенадцать шэн и купить весь Цзи Линь вместе с крестьянами и годовым урожаем сои. Деньги никогда не кончались у них. Если во время шо пинг у элосы кончались RNB-юань, он выходил на улицу, втыкал в землю палку и из нее начинала литься нефть. Он звонил за океан, получал на карту RNB-нефтедоллар и продолжал пить падьо и делать свой шо пинг.
Ты спрашиваешь, сынок, почему я так похож на элосы? Почему мои глаза синие как февральская даль в сезон сбора урожая лука-порея? Да… да, сынок, я один из них. Я жил в Небесном Городе среди белых великанов и был одним из них... Но мои братья изгнали меня с Олимпа и лишили доступа к трубе, дающей силу. И тогда я сказал им: я найду силу там, где вы ее теряете. И пошел к людям.]
Я сделал еще пару затяжек душистой маньчжурской коноплей и передал остатки косяка Дао.
- А потом я нашел твою маму в… Ну, это не важно, где я ее нашел.
- Ах ты, рыжая небритая собака! 要他妈的你妈! [Я хочу ебать твою маму] - Дао со смехом замахнулась на меня половником, - чему ребенка учишь?
- - 你他妈的想我妈? [ты хочешь ебать мою маму?] Еби свою, дешевле обойдется, - я перехватил ее руку и легонько завернул к пояснице, одновременно развернув Дао спиной к себе. Она делала вид, что сопротивляется, игра заводила. Длинный шелковистый локон выбился из-под косынки и упал на обнажившуюся шею женщины. Я слегка прикусил ее за кожу в том месте, чувствуя как под ней пульсирует горячая кровь молодой самки и, не выпуская сына из левой руки, стал придавливать ее голову свободной рукой так, что очень скоро она склонилась лицом к столу, прислонившись щекой к разделочной доске с наваленными на нее куриными головами, безучастно лупавших на нас мертвыми глазами. Она уже не оказывала сопротивления, дыхание ее сделалось частым, глаза затянуло поволокой.
- 是的! 是的! [Да! Да!] - только и могла вымолвить она
Я стянул с нее стеганые пуховые штаны. Вид ее обнаженных ягодиц, маленьких и твердых как шаолиньская яшма, мгновенно привел мой нефритовый болт в несоответствие с китайской системой мер. С силой протиснув его в тесную пещеру реинкарнации, текущую пахучим эликсиром вечности, я сходу заработал на полную амплитуду
Дао почти сразу забилась в судорогах на порогах великой Хэ Наслаждений.
Дождавшись пока она очутилась в тихом омуте забвения, я еще некоторое время потерзал ее обессилевшее после оргазма безвольное тело и последовал за ней.
- Оди-иииии-ин! - заорал я на вершине, переходя в рык, так, что с потолка посыпалась солома. Двести миллионов берсерков-хуадзя хлынули в едином порыве на первый и последний в своей короткой жизни штурм Вальхаллы.
Счастливые, мы сползли на земляной пол, пахнущий прошлогодней листвой и дымом...
- 再次引起了俄罗斯管精神, - [Опять Элосы вызывает духа Трубы], - услышали мы за фанерной стеной, где жила семья собирателей арбузных косточек, -俄罗斯 - 一个伟大的战士，但他不能住在地球上。[Элосы великий воин, но ему трудно жить на земле. Его душа стремится в небо]
Мы уже довольно долго лежали на полу и смотрели друг на друга. Василий ползал по нам, пускал слюни и лопотал что-то на своем, еще не китайском и не русском языке, дергал нас за уши, стукался своей башкой об наши носы и лбы, не умея еще вполне держать равновесие и рассчитывать расстояния. Мы только улыбались и подстраховывали его, чтобы он не загремел лицом в пол и не наглотался земли.
Вдруг скрипнула входная дверь. Понизу потянуло холодом.
- Рота, подъем! Труба зовет!
На пороге стоял Федор.
продолжение сериала