Деликатессы Города Потерявшихся Детей 5
Следующий после «Амели» фильм Жан-Пьера Жене, «Un long dimanche de fiançailles» 2004 года, самый совершенный на сегодняшнеий день фильм этого режиссёра, мы, не обинуясь, назовём полуудачей. Дело даже не в том, что после «Амели» «Долгая помолвка» стала шагом на месте, а не движением вперёд (это было неизбежно в свете фееричной истории постановки «Амели», «съевшей» часть концепции заветного фильма Жене), дело в том, что в искусстве некоторые вещи недопустимы. Какие?
Те, кто читали роман Сомерсета Моэма «Театр» или видели его киноверсии работы Алоиза Бренча и Иштвана Сабо, помнят, что искренность убивает искусство. В искусстве дозволено всё, кроме подлинных эмоций. Там, где строку диктует чувство, искусство кончается. А «Долгая помолвка» - искренний фильм. Жене ненавидит и презирает негодяев, действующих в сюжете, и это прорывается в фильм, сметая юмор, иронию, стилизацию, изощрённую занимательность, столь ценимые синефилами, поклонниками «Города Потреявшихся Детей». Это минус, потому что большинство зрителей испытывает растерянность перед подобной откровенностью режиссёра и ёрзает в креслах, притворяясь скучающими.
Реально же заскучать на этом фильме невозможно, ибо это услада для глаз, ласка для слуха и пища для ума. «Долгая помолвка» - кино, остановившееся в полушаге от абсолютного совершенства.
Жапризо, автор экранизированного романа - наследник традиции Буало-Нарсежака, написавший для Рене Клемана сценарии его лучших фильмов «Пассажир, пришедший из дождя» и «Бег зайца через поля», а у читателей прославившийся сюрреалистическими криминальными романами «Убийственное лето» и «Дама в очках и с ружьём в автомобиле». Меланхолическая гротескная жестокость саморазрушения присутствует и в «Долгой помолвке», остранённая подчёркнуто старомодной манерой «романа в письмах».
А речь там идёт об инцинденте времён Первой Мировой, во время знаменитого сражения на Сомме, когда пятеро дезертиров французской армии были выброшены на верную смерть на ничейную полосу между двумя линиями фронта. Как два ангела на створках алтаря, картину массовой бойни обрамляют фигуры двух юных женщин. Она из них одержима местью и методично казнит палачей своего возлюбленного, загоняя их в изощрённо выстроенные лабиринты, а другая, главная героиня фильма, отказывается от мщения и стремится вернуть в мир живых своего убитого жениха, упорно расследуя происшедшее, с каждый новым шагом выявляя фиктивность исторических справок, не веря показаниям десятков свидетелей.
«Долгая помолвка» - великий больной фильм, высокая поэзия которого по достоинству может быть оценена лишь по окончании сеанса, ретроспективно. В принципе, его надо смотреть дважды. Первый раз - в порыве, не остраняясь от течения сюжета, затем - спокойно наблюдая ход действия, наслаждаясь тонкой вязью маньеристического повествования.
Не знаю, станет ли кто смотреть «Долгую помолвку» подобным образом и займёт ли фильм Жене подобающее ему место в галерее культового кино, но для меня этот полуудачный фильм остаётся одним из прекраснейших произведений мирового кино.
Те, кто читали роман Сомерсета Моэма «Театр» или видели его киноверсии работы Алоиза Бренча и Иштвана Сабо, помнят, что искренность убивает искусство. В искусстве дозволено всё, кроме подлинных эмоций. Там, где строку диктует чувство, искусство кончается. А «Долгая помолвка» - искренний фильм. Жене ненавидит и презирает негодяев, действующих в сюжете, и это прорывается в фильм, сметая юмор, иронию, стилизацию, изощрённую занимательность, столь ценимые синефилами, поклонниками «Города Потреявшихся Детей». Это минус, потому что большинство зрителей испытывает растерянность перед подобной откровенностью режиссёра и ёрзает в креслах, притворяясь скучающими.
Реально же заскучать на этом фильме невозможно, ибо это услада для глаз, ласка для слуха и пища для ума. «Долгая помолвка» - кино, остановившееся в полушаге от абсолютного совершенства.
Жапризо, автор экранизированного романа - наследник традиции Буало-Нарсежака, написавший для Рене Клемана сценарии его лучших фильмов «Пассажир, пришедший из дождя» и «Бег зайца через поля», а у читателей прославившийся сюрреалистическими криминальными романами «Убийственное лето» и «Дама в очках и с ружьём в автомобиле». Меланхолическая гротескная жестокость саморазрушения присутствует и в «Долгой помолвке», остранённая подчёркнуто старомодной манерой «романа в письмах».
А речь там идёт об инцинденте времён Первой Мировой, во время знаменитого сражения на Сомме, когда пятеро дезертиров французской армии были выброшены на верную смерть на ничейную полосу между двумя линиями фронта. Как два ангела на створках алтаря, картину массовой бойни обрамляют фигуры двух юных женщин. Она из них одержима местью и методично казнит палачей своего возлюбленного, загоняя их в изощрённо выстроенные лабиринты, а другая, главная героиня фильма, отказывается от мщения и стремится вернуть в мир живых своего убитого жениха, упорно расследуя происшедшее, с каждый новым шагом выявляя фиктивность исторических справок, не веря показаниям десятков свидетелей.
«Долгая помолвка» - великий больной фильм, высокая поэзия которого по достоинству может быть оценена лишь по окончании сеанса, ретроспективно. В принципе, его надо смотреть дважды. Первый раз - в порыве, не остраняясь от течения сюжета, затем - спокойно наблюдая ход действия, наслаждаясь тонкой вязью маньеристического повествования.
Не знаю, станет ли кто смотреть «Долгую помолвку» подобным образом и займёт ли фильм Жене подобающее ему место в галерее культового кино, но для меня этот полуудачный фильм остаётся одним из прекраснейших произведений мирового кино.