“Есть повсюду кресты, здесь и там”.
Что-то много стало этой осенью расставаний. Трогаются с мест знакомцы и родственники. Чемоданы и новые ботинки. На зимовье, наверное, отправляются. Не успел я помахать ручкой Благовещенскому Храму, как очередной поезд - проект грузно причалил к перрону. Вам уже знаком этот школьный экспресс. Я два раза объявлял его остановки: ( 1, 2). И вот настал час прибытия. До окончательного прощания ещё далеко - нам надо вынести вещи, поторговаться с носильщиками, сунуть денежку благодарному проводнику. Читал я, что коты начинают муркать не только от счастья, но и от страха и прочего дискомфорта. Так и я балаболю, оттого, что мне очень грустно. В принципе, это обычная моя реакция на завершение работ. Но грусть случается пропорционально величине проекта. Вот помню, Морской собор. Там - да! После него всем грустям была грусть... Мама дорогая! “Сир, ещё одна такая победа и мы останемся без армии… И без главного архитектора, заодно.”
А тут и храм небольшой, а на душу лёг, как красивая попутчица на пути из Москвы в Новосибирск. Буду скучать по нему. Фотографии иконостаса я вытащу на интернетный берег, как тушу добытого кита. Приглашу соплеменников полюбоваться целой картиной. А потом начну разрубать на куски, сообразно с тематикой постов. Вона здесь сколько. Много иллюстрированной писанины выйти может. Делюсь от чистого сердца моего телефона.
Ну, вы поняли - появился иконостас южного придела, и линия алтарной преграды замкнулась. С неоштукатуренной, необлицованной кладкой конхи и столпов декорация выглядит совсем по-нашему, по-византийски. Здесь портрет главного героя поста. Если кто-то помнит, то я обещал сделать его на манер преград миниатюрных придельчиков в Екатерининском Синайском монастыре. Конечно, я хотел не повторять буквально картинку. Как и всякий вменяемый (ну, по крайней мере, на тот момент) автор, я стремился передать мое ощущение вот этой азиатской половины стиля. Той Византии, у которой даже столица улеглась на две части света. И сама она любила потоптаться в азиатской прихожей, но дальше Сирии чувствовала себя уже неуверенно. Друзья мои! Это же Храм Василия Великого. Кесарийская Каппадокия. Сдержанность и роскошь в одном ведре!
Почему-то вспомнил я одно антикварное заведение в Марракеше. Ну знаете. Там этих ловушек для дойки зевак предостаточно. Мы с моей спутницей обошли добрую дюжину. Я от этого визуального хаоса, свалки поношенной дряни, подделок, пробирающих до гипофиза запахов тления уже находился в стадии зомби и покорно давал водить себя, куда скажут. И тут мы заползли в очередной антикварный вертеп. И… всё в моей бедной голове встало на места. Вроде вещей было много, пёстрых, разных, понадёрганных отовсюду, но все они легли в удивительно гармоничную, слаженную картинку. Уместными казались даже предвоенные расписания умерших уже местных авиакомпаний, вставленные в пахучие самшитовые рамки. Ежедневное сообщение с Касабланкой и Танжером. Мне же больше всего глянулась, коллекция остекленевших от времени резных колышков, для берберских палаток. Стало легко и интересно. И тут нам принесли чаю… Получите этот пост вместо чая.
А тут и храм небольшой, а на душу лёг, как красивая попутчица на пути из Москвы в Новосибирск. Буду скучать по нему. Фотографии иконостаса я вытащу на интернетный берег, как тушу добытого кита. Приглашу соплеменников полюбоваться целой картиной. А потом начну разрубать на куски, сообразно с тематикой постов. Вона здесь сколько. Много иллюстрированной писанины выйти может. Делюсь от чистого сердца моего телефона.
Ну, вы поняли - появился иконостас южного придела, и линия алтарной преграды замкнулась. С неоштукатуренной, необлицованной кладкой конхи и столпов декорация выглядит совсем по-нашему, по-византийски. Здесь портрет главного героя поста. Если кто-то помнит, то я обещал сделать его на манер преград миниатюрных придельчиков в Екатерининском Синайском монастыре. Конечно, я хотел не повторять буквально картинку. Как и всякий вменяемый (ну, по крайней мере, на тот момент) автор, я стремился передать мое ощущение вот этой азиатской половины стиля. Той Византии, у которой даже столица улеглась на две части света. И сама она любила потоптаться в азиатской прихожей, но дальше Сирии чувствовала себя уже неуверенно. Друзья мои! Это же Храм Василия Великого. Кесарийская Каппадокия. Сдержанность и роскошь в одном ведре!
Почему-то вспомнил я одно антикварное заведение в Марракеше. Ну знаете. Там этих ловушек для дойки зевак предостаточно. Мы с моей спутницей обошли добрую дюжину. Я от этого визуального хаоса, свалки поношенной дряни, подделок, пробирающих до гипофиза запахов тления уже находился в стадии зомби и покорно давал водить себя, куда скажут. И тут мы заползли в очередной антикварный вертеп. И… всё в моей бедной голове встало на места. Вроде вещей было много, пёстрых, разных, понадёрганных отовсюду, но все они легли в удивительно гармоничную, слаженную картинку. Уместными казались даже предвоенные расписания умерших уже местных авиакомпаний, вставленные в пахучие самшитовые рамки. Ежедневное сообщение с Касабланкой и Танжером. Мне же больше всего глянулась, коллекция остекленевших от времени резных колышков, для берберских палаток. Стало легко и интересно. И тут нам принесли чаю… Получите этот пост вместо чая.