Все на свете, разложенное по полочкам
Начали мы, помнится, с грамматического рода - и плавно перешли к теме того, что разные языки вообще могут по-разному решать вопрос о том, по каким критериям распределять все на свете.
Вот предельный случай, встречающийся : язык НЕ имеет ни родов, ни классов, и не дробит особо свою именную лекскику. Таковы, например, тюркские языки: в них как максимум водится категория одушевленности, и то в скрытом виде. А так - не классифицируют, обходятся. Финно-угорские языки также не отрастили себе никаких могучих классифицирующих систем.
Зато другие языки - отрастили!
Распространенный случай - когда язык делит все на одушевленное и неодушевленное. Это нам знакомо, русский язык таков - в нем одушевленность отлично сосуществует с категорией рода, хотя и видно в норме только по винительному падежу. Распределяется лексика при этом, как и в случае рода, несколько на глазок: например, слово "покойник" у нас одушевленное ("вижу покойникА"), а вот слово "труп" - нет ("вижу труп"). И покойник у нас "кто", а труп - "что".
Или можно все на свете поделить на личности (т.е. людей) и не личности. Причем когда в языке такое деление является формальным и фиксированным (то есть полностью грамматическим), здравый смысл в классификации отваливается. Так, в некоторых языках банту слово bofaya ('гость, иностранец') ведет себя так, как если бы оно обозначало НЕ человека (не-личность), зато слово kpong ('заяц') - как если бы оно было человеком. И таких примеров отнюдь не единицы, это довольно обычный расклад "невозможно понять, надо запомнить".
Ещё язык может выделять классы больших и маленьких предметов, или даже хороших и плохих предметов. Т.е. по смыслу разница между словами-представителями этих классов будет как между "дом" - и "домик", "домище", ("хороший дом" я по-русски одним словом даже не подберу!), "домишко". Разумеется, попадать в эти классы будет также все, что можно туда также притащить за уши. Так, в класс "уменьшительных слов" легко может забрести не только "домик", но и просто мелкий по природе предмет, как fien 'рыболовный крючок' (яз. бафия), или мелкая живность - yolo 'скорпион' (яз. дуала).
А если брать ещё большую экзотику, то языки могут, например, делить предметы по форме. И выделять "всё круглое", "все длинное веревкообразное", "все жидкое-бесформенное" и так далее. Причем если уж язык начал по признаку формы все на свете разбирать, то и любое попадающее в него слово может быть оценено по форме. Ну вот заимствуете вы, например, слово пропаганда и тут же назначаете ему: оно человек, или оно растение, или оно круглый предмет, или продолговатый предмет?.. И это ничуть не более странно и не менее обязательно, чем уверенное отнесение пропаганды русскоязычным человеком к категории "девочек".
Разумеется, с точки зрения иностранца такие классификации могут выглядеть странно. Ну есть, допустим в языке банту класс круглых предметов. Вполне "логично", что в него попадают плоды-ягоды, солнце, пуговица и колесо. Но зачем носители языка отнесли к этому классу такие заимствованные слова как bulacha ('щетина'), tayi ('галстук') или khona ('угол')? Разве углы и галстуки - круглые?
Правильный ответ, конечно, в том, что они настолько же круглые, насколько пропаганда - девочка. Отнесли новое слово к какому попало классу/роду, потому что так удобнее им пользоваться. А иначе почему-то вообще пользоваться не получается.
Удобнее? Пользоваться? Иначе не получается? Что же мы такое с этими словами делаем, что их вообще надо к некоему роду-классу относить?
А вот об этом - в следующей серии.
Вот предельный случай, встречающийся : язык НЕ имеет ни родов, ни классов, и не дробит особо свою именную лекскику. Таковы, например, тюркские языки: в них как максимум водится категория одушевленности, и то в скрытом виде. А так - не классифицируют, обходятся. Финно-угорские языки также не отрастили себе никаких могучих классифицирующих систем.
Зато другие языки - отрастили!
Распространенный случай - когда язык делит все на одушевленное и неодушевленное. Это нам знакомо, русский язык таков - в нем одушевленность отлично сосуществует с категорией рода, хотя и видно в норме только по винительному падежу. Распределяется лексика при этом, как и в случае рода, несколько на глазок: например, слово "покойник" у нас одушевленное ("вижу покойникА"), а вот слово "труп" - нет ("вижу труп"). И покойник у нас "кто", а труп - "что".
Или можно все на свете поделить на личности (т.е. людей) и не личности. Причем когда в языке такое деление является формальным и фиксированным (то есть полностью грамматическим), здравый смысл в классификации отваливается. Так, в некоторых языках банту слово bofaya ('гость, иностранец') ведет себя так, как если бы оно обозначало НЕ человека (не-личность), зато слово kpong ('заяц') - как если бы оно было человеком. И таких примеров отнюдь не единицы, это довольно обычный расклад "невозможно понять, надо запомнить".
Ещё язык может выделять классы больших и маленьких предметов, или даже хороших и плохих предметов. Т.е. по смыслу разница между словами-представителями этих классов будет как между "дом" - и "домик", "домище", ("хороший дом" я по-русски одним словом даже не подберу!), "домишко". Разумеется, попадать в эти классы будет также все, что можно туда также притащить за уши. Так, в класс "уменьшительных слов" легко может забрести не только "домик", но и просто мелкий по природе предмет, как fien 'рыболовный крючок' (яз. бафия), или мелкая живность - yolo 'скорпион' (яз. дуала).
А если брать ещё большую экзотику, то языки могут, например, делить предметы по форме. И выделять "всё круглое", "все длинное веревкообразное", "все жидкое-бесформенное" и так далее. Причем если уж язык начал по признаку формы все на свете разбирать, то и любое попадающее в него слово может быть оценено по форме. Ну вот заимствуете вы, например, слово пропаганда и тут же назначаете ему: оно человек, или оно растение, или оно круглый предмет, или продолговатый предмет?.. И это ничуть не более странно и не менее обязательно, чем уверенное отнесение пропаганды русскоязычным человеком к категории "девочек".
Разумеется, с точки зрения иностранца такие классификации могут выглядеть странно. Ну есть, допустим в языке банту класс круглых предметов. Вполне "логично", что в него попадают плоды-ягоды, солнце, пуговица и колесо. Но зачем носители языка отнесли к этому классу такие заимствованные слова как bulacha ('щетина'), tayi ('галстук') или khona ('угол')? Разве углы и галстуки - круглые?
Правильный ответ, конечно, в том, что они настолько же круглые, насколько пропаганда - девочка. Отнесли новое слово к какому попало классу/роду, потому что так удобнее им пользоваться. А иначе почему-то вообще пользоваться не получается.
Удобнее? Пользоваться? Иначе не получается? Что же мы такое с этими словами делаем, что их вообще надо к некоему роду-классу относить?
А вот об этом - в следующей серии.