(no subject)
Плачет время в проеме оконном,
свесив ноги с обеих сторон,
хоронясь от дождя под фронтоном,
под церковный заутренний звон
плачет голубь - гонимая птица,
плачут, рухнув с небес, облака,
больно им по асфальту катиться,
обдирают о камни бока.
Плачут тихие люди неслышно,
зажимая ладонями рот,
рядом с криками «Кришна я, Кришна!»,
городской сумасшедший ревёт.
Солью капая в рваные раны
развороченной ими земли,
плачут кровью венозной тираны,
но не кличут свои патрули.
Плачут нищие, сирые дети,
плачут баловни и алкаши,
плачет всё, что живое на свете,
в чём осталась хоть капля души.
Слышишь, льется на землю бельканто?
Не скупись, красотой упои.
Это плачут твои музыканты,
живописцы, поэты твои,
по которым еще до рожденья
где-то там зажигают свечу.
Из глубин своего отчужденья
я вопрос в поднебесье шепчу:
- Чем ты сам исцеляешься, Врачу,
над поверхностью боли скользя?
- Я не плачу, я просто не плачу,
мне, последнему, плакать нельзя.