что нам финансы
Мих.Мих.Богословский, сам великий ученый (что его «Областная реформа..» до сих пор не переиздана - наше общее очередное преступление перед гуманитарной мыслью), вспоминает о Ключевском, своем учителе (малиновая книжка, с.50.):
Мне рассказывали об одном молодом ученом, приехавшем к В[асилию] О[сиповичу] поговорить о теме. В[асилий] O[сипович] принял его совершенно с видом Мефистофеля, задрапировавшегося в мантию Фауста... Ученый спросил В[асилия| О[сиповича], не известно ли ему каких-либо объявленных тем на премии. В[асилий] О[сипович] воскликнул: «Зачем же непременно на премию? Вы о чем хотели бы писать?» Ученый, не задумываясь, сказал, что о финансах. В[асилий] О[сипович] долго, пристально смотрел на собеседника и молчал, затем вдруг озадачил его восклицанием: «Что нам финансы! Нам люди нужны!»
Там же (с.48):
Я навел разговор, уже за завтраком, на любимую для него и интересную для меня тему: попросил его рассказать о его встречах с Погодиным и о его отношениях к Соловьеву. С Погодиным В[асилий] О[сипович] не раз встречался, и Погодин, по его словам, относился к нему, хотя и соловьевскому ученику, благосклонно, хотя всегда, конечно, «с вывертом», как добавил В[асилий] О[сипович]. Соловьев, не терпевший Погодина, однако, когда была напечатана диссертация В[асилия] О[сиповича] «Жития святых», спросил его: «А Вы книгу на Девичье Поле (где жил Погодин) отнесли? Непременно отнесите». Из рассказов о Соловьеве, переданных в это утро, мне памятен один. «Соловьев, - говорил В[асилий] О[сипович], - сам никогда не острил и вообще острот не терпел. Бывало, когда я не сдержусь и все-таки в его присутствии сострю, опустит руку в карман и скажет: „Эх, пятачка-то нет заплатить вам за остроту"». Рассказывал мне также В[асилий] О[сипович] о [П. М.] Леонтьеве, о своих занятиях латинским языком и о том, как Леонтьев предлагал ему оставить его при своей кафедре. Интересно, как и в чем проявил бы себя громадный талант Ключевского, если бы он устремил его на занятия латинской филологией, какие также дивные труды мы бы получили! Рассказывал еще В[асилий] О[сипович] в тот раз, коснувшись Леонтьева, о том, как он был забаллотирован и как он мстил университету выработкой устава 1884 г., лишившего университетские коллегии нрава выборов. «Вы лизнули моей крови, - сказал будто бы при этом Леонтьев, - так вам устава (1863 г.) не будет».
А тут вот, между прочим, выложена редкая и замечательная книга, которую не достать - письма Ключевского студенческих лет, издание 1924 года. Увы, не pdf, все постранично в jpg.
Мне рассказывали об одном молодом ученом, приехавшем к В[асилию] О[сиповичу] поговорить о теме. В[асилий] O[сипович] принял его совершенно с видом Мефистофеля, задрапировавшегося в мантию Фауста... Ученый спросил В[асилия| О[сиповича], не известно ли ему каких-либо объявленных тем на премии. В[асилий] О[сипович] воскликнул: «Зачем же непременно на премию? Вы о чем хотели бы писать?» Ученый, не задумываясь, сказал, что о финансах. В[асилий] О[сипович] долго, пристально смотрел на собеседника и молчал, затем вдруг озадачил его восклицанием: «Что нам финансы! Нам люди нужны!»
Там же (с.48):
Я навел разговор, уже за завтраком, на любимую для него и интересную для меня тему: попросил его рассказать о его встречах с Погодиным и о его отношениях к Соловьеву. С Погодиным В[асилий] О[сипович] не раз встречался, и Погодин, по его словам, относился к нему, хотя и соловьевскому ученику, благосклонно, хотя всегда, конечно, «с вывертом», как добавил В[асилий] О[сипович]. Соловьев, не терпевший Погодина, однако, когда была напечатана диссертация В[асилия] О[сиповича] «Жития святых», спросил его: «А Вы книгу на Девичье Поле (где жил Погодин) отнесли? Непременно отнесите». Из рассказов о Соловьеве, переданных в это утро, мне памятен один. «Соловьев, - говорил В[асилий] О[сипович], - сам никогда не острил и вообще острот не терпел. Бывало, когда я не сдержусь и все-таки в его присутствии сострю, опустит руку в карман и скажет: „Эх, пятачка-то нет заплатить вам за остроту"». Рассказывал мне также В[асилий] О[сипович] о [П. М.] Леонтьеве, о своих занятиях латинским языком и о том, как Леонтьев предлагал ему оставить его при своей кафедре. Интересно, как и в чем проявил бы себя громадный талант Ключевского, если бы он устремил его на занятия латинской филологией, какие также дивные труды мы бы получили! Рассказывал еще В[асилий] О[сипович] в тот раз, коснувшись Леонтьева, о том, как он был забаллотирован и как он мстил университету выработкой устава 1884 г., лишившего университетские коллегии нрава выборов. «Вы лизнули моей крови, - сказал будто бы при этом Леонтьев, - так вам устава (1863 г.) не будет».
А тут вот, между прочим, выложена редкая и замечательная книга, которую не достать - письма Ключевского студенческих лет, издание 1924 года. Увы, не pdf, все постранично в jpg.