Стратегические приоритеты в российско-японских отношениях: мифы и реальность
(Выступление на I научно-практической конференции Ассоциации японоведов
«Российско-японские отношения на современном этапе: будет ли качественный сдвиг?»,
14 ноября 2008 года)
Важнейшая черта российско-японских отношений в последние 15 лет - высокая динамика развития всесторонних отношений. Это объективное обстоятельство обусловливает логику внешнеполитического взаимодействия между Россией и Японией, как минимум, на близкую перспективу - не только сохранить эту динамику, но и добиться ее стабильности и необратимости. Данная задача обусловлена, как представляется, национальными интересами развития обеих стран и укрепления их позиций и роли на региональной и международной арене в новой геостратегической ситуации в начале XXI века.
В условиях глобализации национальных хозяйственных интересов и интересов безопасности Япония стремится к новому политическому позиционированию в регионе и на мировой арене в целом, которое было бы адекватно ее экономической мощи. При этом, политика «политического возвышения» Японии реализуется на фоне кардинальных перемен в расстановке движущих сил на региональной и глобальной аренах, параллельно с всесторонним «возвышением» другого азиатского гиганта - Китая, что создает совершенно новую стратегическую ситуацию, прежде всего, в Северо-Восточной Азии.
Россия, со своей стороны, стремясь к активизации ее политики в азиатско-тихоокеанском регионе, все острее ощущает возрастающее давление одного из геополитических для нее вызовов начала XXI-го века - состояния и перспектив развития российского Дальнего Востока и Восточной Сибири в контексте поиска новой интеграционной модели развития и, в конечном итоге - укрепления целостности страны.
Отсутствие сколь либо значимых расхождений в позициях России и Японии по разрешению подавляющего большинства глобальных проблем и по противостоянию «новым вызовам» является серьезной предпосылкой к тому, чтобы обе стороны совместно и активно работали в направлении дальнейшего расширения и углубления двусторонних отношений. При этом и для России и для Японии укрепление и расширение отношений должно, как представляется, рассматриваться не только через призму партнерства в обеспечении региональной и глобальной безопасности, но и, прежде всего, как сотрудничество стран представляющих друг для друга взаимный ресурс развития.
Как представляется, объективно, сегодня и Россия и Япония обладают взаимодополняющими потенциалами экономического и политического характера, совместное использование которых могло бы быть обоюдовыгодно для достижения обеими сторонами их стратегических целей и реализации национальных интересов. Значимость этих потенциалов позволяет решать главные стратегические вопросы, формируя одновременно условия для разрешения имеющихся двусторонних проблем, прежде всего, проблемы пограничного размежевания. Для России - это экономический потенциал Японии, способный, наряду с потенциалами других заинтересованных стран, сыграть конкретную роль в усилиях российской стороны по решению проблемы подъема, развития и интеграции Восточной Сибири и Дальнего Востока в систему хозяйственных связей Северо-Восточной Азии и азиатско-тихоокеанского региона, равномерности регионального развития России, укрепления государственности в целом. Для Японии - это экономико-политический потенциал России, способный сыграть решающую роль в разрешении приобретающих все большую остроту проблем энергетической и продовольственной безопасности Японии, весьма важных составляющих национальной безопасности в целом, реализации новой стратегии политического позиционирования страны, как в ООН, так на региональной и глобальной аренах.
На фоне этих объективных реалий, общественность обеих стран вправе рассчитывать на то, что правительства России и Японии при разрешении существующих проблем будут руководствоваться, прежде всего, принципом определения стратегических приоритетов, подлинно отвечающих национальным интересам России и Японии, гарантирующим взаимовыгодное соразвитие и взаимную безопасность народов обеих стран. К этому лидеров России и Японии, обладающих серьезным запасом внутриполитической «прочности», подталкивает ускоренная динамика развития глобальных процессов формирования нового мирового порядка.
Как представляется, сегодня российско-японские отношения, как никогда прежде, нуждаются в выработке нового концептуального подхода. Национальные интересы не являются вечными и раз и навсегда данными и не существуют вне восприятия и формулирования их политиками, чьей функцией является принятие и исполнение политических решений, их разработка, подготовка или «проталкивание». Ряд известных практических шагов, предпринятых обеими сторонами в направлении поиска новой концепции взаимоотношений, создали впечатление о готовности обеих сторон сосредоточиться на стратегических приоритетах их сотрудничества, представляющих на современном этапе жизненно важные интересы, и формирующих «ресурсную базу соразвития» обеих стран в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
К числу таких стратегических приоритетов на сегодня относятся:
- противодействие тенденциям распространения оружия массового уничтожения;
- борьба с международным терроризмом;
- формирование многосторонних региональных систем безопасности;
- обеспечение условий устойчивого экономического развития, в том числе за счет обеспечения энергетической, продовольственной, экологической и др. безопасности;
- создание условий для развития интеграционных процессов, как в экономической, так и в политической, военной сферах и т.д.
Геополитическая обстановка в мире и на региональном уровне характеризуется новыми моментами, отличными от состояния активной фазы холодной войны. Меняется расстановка сил, меняются роли основных международных акторов, появляются и стремительно развиваются новые центры, активизируются тенденции к формированию многополярного мира. Эти и другие изменения требуют выработки новых внешнеполитических концепций, новой оценки роли и места двусторонних отношений в системе стратегических координат того или иного государства.
Указанные объективные обстоятельства диктуют необходимость для России и Японии по-новому определять их стратегические приоритеты и строить свои двусторонние отношения, исходя из возможности взаимно использовать ресурс развития друг друга. При таком подходе, когда определяются жизненно важные приоритеты и на их основе строится фундамент взаимоотношений, неизбежно создаются условия для взаимоприемлемого решения и менее значимых проблем. Как видятся эти некоторые приоритеты?
Для Японии. Первое. Сегодня Япония активизирует усилия, направленные на выравнивание дисбаланса между ее экономической мощью и относительно отстающей глобальной политической ролью. Токио, с одной стороны, активнее, чем прежде, участвует в международных миротворческих операциях, режимах по сдерживанию распространения ОМУ, в урегулировании региональных конфликтов. А с другой - пытается повысить свой статус в ООН до уровня постоянного члена Совета Безопасности, определив эту цель в качестве одного из важнейших внешнеполитических приоритетов. В этой связи, на фоне неоднозначной реакции, в том числе и отрицательной, многих членов ООН и даже СБ в отношении данной политической цели Японии, реализация Россией ее поддержки указанных устремлений Японии имела бы для последней существенное значение.
Второе. Обеспокоенность Токио угрозой собственной безопасности, вызванная, прежде всего, «ядерными маневрами» КНДР, обусловили корректировку Японией ее программ военного строительства, оборонительной концепции и др. Активизация Токио практических мероприятий по созданию ПРО ТВД, как альтернативы «северокорейской угрозе», вызвали серьезную настороженность региональных государств, включая КНР и Россию, негативно влияет на формирование региональной системы безопасности в целом. В свете этого реализация давнего предложения России по созданию региональной системы ПРО ТВД с участием России и других региональных стран, включая КНР, стало бы реальным вкладом в снижение региональной напряженности и явилось бы практическим мероприятием по формированию коллективной структуры безопасности.
Третье. Глобальное политическое возвышение Японии происходит в новых международных условиях, характеризующихся перенацеливанием американской стратегии безопасности на войну с мировым терроризмом, формированием глобальной антитеррористической коалиции многих государств, включая Россию и Японию, что является еще одним из стратегических приоритетов, которые должны, по нашему мнению, определять пути развития российско-японских двусторонних отношений.
Четвертое. Нестабильность мировых рынков нефти, в значительной мере как следствие политической нестабильности на Ближнем и Среднем Востоке, объективно подталкивает Японию к корректировке стратегии обеспечения национальной энергетической безопасности. Одним из ключевых моментов в этой стратегии является стремление Токио создать региональный восточноазиатский рынок углеводородов, на котором Япония могла бы играть лидирующую роль. Аналогичные цели в 2004 г. сформулировал и Китай. При этом и Япония и Китай при формировании такого рынка в качестве базовых рассматривают именно российские ресурсы углеводородов на Дальнем Востоке, в Западной и Восточной Сибири, в Якутии. Таким образом, российские ресурсы объективно могут стать стратегическим резервом, за счет которого Токио мог бы решить долгосрочные задачи обеспечения национальной энергетической безопасности.
Нарастающая экономическая конкуренция и политическое соперничество между Японией и Китаем объективно ставят Россию и Японию перед новыми вызовами в рамках условного политического треугольника Пекин-Москва-Токио, несущего в себе как потенциал сотрудничества, так и запал соперничества. В интересах России, Японии и Китая в этой связи - укреплять взаимодействие и снижать вероятность конфликтов. В этом смысле Россия, в свете дальнейшего развития и практического наполнения стратегического партнерства с Китаем, могла бы играть соответствующую сдерживающую роль в плане развития сбалансированных трехсторонних отношений без ущерба отношениям каждой из них с США.
Для России. Первое. Расширение и углубление российско-японского сотрудничества создают конкретные условия для формирования атмосферы взаимозависимости и доверия, которые являются составными частями системы безопасности в регионе. Такое сотрудничество носит взаимовыгодный характер.
Второе. «Созидательное партнерство» с Японией - фактор, способствующий дальнейшей интеграции России в региональные хозяйственные связи.
Третье. Финансовое и технологическое участие Японии в решении проблем социально-экономического развития российского Дальнего Востока отвечает российским интересам, хотя и не носит решающего значения. Вместе с тем, объективно, «тема» двустороннего сотрудничества в развитии российского Дальнего Востока, имея в виду обеспечение невоенных аспектов безопасности Японии, носит взаимовыгодный характер.
Четвертое. Более тесное сотрудничество с Японией в вопросах обеспечения взаимной безопасности, создавало бы для обеих сторон больше возможностей по выстраиванию их отношений безопасности с другими региональными партнерами.
Взаимное использование ресурсов партнера - это не тактический ход, а стратегическая потребность в новых развивающихся геополитических условиях. Это в свою очередь позволит минимизировать реально существующие элементы недоверия и подозрительности, которые обладают огромным негативным потенциалом.
Однако, к сожалению, приходится констатировать, что многое из того, что является достаточно объективным и лежащим на поверхности, многое из того, что представители обеих сторон все чаще и чаще декларируют в последнее время, включая и изложение перспектив «более высокого уровня отношений», является мифом, призванным выдать желаемое за действительное.
Так, следует со всей определенностью констатировать, что двусторонние отношения развиваются практически во всех сферах - политической, экономической, военной, правовой, культурной, экологической; обе стороны достаточно активно сотрудничают в решении таких проблем, как международный терроризм, проблемы нераспространения ОМУ и др. Уровень политических контактов на самом высоком уровне достаточно высок: за первое полугодие 2008 г. состоялось 5 встреч на самом высоком уровне, т.е. почти каждый месяц (!); постоянные встречи министров иностранных дел, заседания Межправительственной комиссии, регулярный стратегический диалог (3 встречи за год) и др. Все это свидетельствует о том, что уровень двусторонних отношений весьма высок и любые заявления о каких-то «новых высотах» - это миф. Правда, есть высота, которая вывела бы обе стороны на новый уровень - военно-политический союз, но это самый большой миф.
На сегодняшний день представляется весьма затруднительным дать однозначную оценку российско-японским отношениям. С точки зрения охвата сфер взаимодействия и даже сотрудничества отношения заслуживают достаточно высокой оценки. Особо следует подчеркнуть, что целый ряд сфер - научно-технические, культурные связи и контакты в военной сфере абсолютно деполитизированы, что отражается на их достаточно высоком качестве. Самая «отсталая» - политическая сфера, и эта отсталость обусловлена, как представляется, отсутствием стратегического подхода к развитию двусторонних отношениях, которое в большей мере проявилось за последние годы с японской стороны.
В этой ситуации неизбежно возникает необходимость проведения параллелей в отношении российско-китайских отношений, которые в течение достаточно длительного времени были весьма напряженными. Нынешнее стратегическое партнерство между Россией и Китаем, которое во все большей мере наполняется реальным содержанием, построено на приоритете жизненно важных стратегических интересов обеих сторон. Так окончательное урегулирование проблемы пограничного размежевания стало не предпосылкой, а следствием выбора стратегических приоритетов в развитии двусторонних отношений. Именно выбор стратегических приоритетов не позволяет менее значимым проблемам оказывать негативное влияние на общее позитивное состояние двусторонних отношений, способствует решать текущие проблемы без ущерба для двусторонних отношений.
Некоторые эксперты в поисках путей разрешения проблем в российско-японских отношениях поддаются соблазну использовать опыт российско-китайских отношений последнего времени. Однако, как представляется, эти попытки - тоже миф. Дело в том, что главное содержание современных российско-китайских отношений в целом - сотрудничество в обеспечении взаимной безопасности в самом широком смысле, в реализации национальных интересов без ущерба для интересов партнера. Суть этого сотрудничества - высокий уровень доверия, высокий в такой мере, в какой это возможно на современном этапе.
Что же касается российско-японских отношений, то реальность состоит в том, что такие меры практически отсутствуют, а отсутствие мер доверия - путь к росту напряженности не только в двусторонних отношениях, но и в регионе в целом. Кроме того, в отсутствие доверия невозможно решать такие проблемы, как, например, проблему пограничного размежевания, на взаимовыгодных и взаимоприемлемых условиях.
Проблема доверия - ключевая в формировании нового международного порядка и в равной мере в достижении «новой высоты» в российско-японских отношениях. Однако реальностью является и то, что построение доверия - процесс длительный, требующий не только больших усилий с обеих сторон, но и политической решимости. Для начала такого процесса необходим катализатор. Как представляется, таким катализатором мог бы стать широкоформатный двусторонний договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, который бы определил основные ориентиры и параметры созидательного партнерства между Россией и Японией в первой половине XXI столетия. Следует подчеркнуть, что сама по себе идея такого договора не нова - такие предложения уже делались японской стороне, начиная с 1998 г. Однако официальный Токио категорически отказывался даже от предварительного обсуждения такого предложения.
Вместе с тем, представляется, что у такого предложения есть свое будущее. Дело в том, что «мирный договор», заключение которого японская сторона всеми возможными средствами стремится навязать Москве, не решает ни одной проблемы не только регионального значения, но и двусторонних отношений, кроме, безусловно, проблемы территориальных претензий к России в случае его заключения на условиях японской стороны. Вместе с тем, проблема пограничного размежевания и демаркации совместной границы может и должна решаться в рамках пограничного Соглашения или пограничного Договора, а не в формате «мирного договора», который уже давно потерял свою значимость, как акт послевоенного урегулирования.
Виктор Павлятенко, в.н.с., к.и.н., Центр исследований Японии Института Дальнего Востока РАН